Муля, не нервируй… Книга 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 20

Я опять бросил умоляющий взгляд на Веру, но та была в образе и непреклонно ткнула мне злополучный стакан:

— Пей, Муля! — произнесла она тоном врача-реаниматолога у постели умирающего, — тебе сразу станет лучше!

Но даже сама мысль, что я буду это пить, приводила меня в уныние.

В комнате стало так тихо, как перед грозой. Слышно было, как тикают ходики, как на кухне капает вода из-под крана и как тяжело дышит толстяк. Все стояли и выжидающе смотрели на меня.

Надо было как-то спасать ситуацию. В смысле, свою жизнь.

— Я сам, — капризным голосом простонал я и взял стакан из Вериных рук.

Поднеся стакан ко рту, я пару раз звонко поклацал зубами о стекло, затем изобразил потерю сил, даже почти полуобморок, а долбанный стакан выпал из моих обессилевших рук аккурат прямо на пол, но так, чтобы не разбиться.

А лужицу Дуся потом вытрет.

— Муля! — Бросились ко мне Вера и Дуся.

Я скривился, заманали бабы. Дуся поняла и отстала, а вот Вера продолжала терзать меня.

— Бедный Муля! — вскричала она, ломая руки, — не умирай! Только не умирай! Ведь наш ребёнок никогда не узнает своего родного отца!

У меня аж реально, чуть сердечный приступ не случился. А за Вериной спиной охнули гости. Дуся тоже издала какой-то невнятный звук.

Я уже перепугался, то Вера, войдя в образ, прочитает сейчас весь монолог из бедного Йорика, причём дословно. Но тут, к моему счастью (счастью ли?) толстяк проскрипел:

— Извините, но чем именно болеет товарищ Бубнов?

— Сердце схватило, — тотчас же сообщила Дуся донельзя печальным голосом, — доктор сказал, нужен постельный режим. И не волноваться. Муля в больницу отказывается ехать. Вот ждём Надежду Петровну, это его мама. Может, у неё получится уговорить…

Сообщив эту информацию, Дуся печально вздохнула. А затем, в подтверждение, промокнула уголки сухих глаз фартуком.

Женщина с бусиками и пучком волосиков и себе тоже вздохнула, она явно была не в своей тарелке. Зато толстяк, который всё это время крутился возле стола, взял один из пузырьков и начал внимательно его рассматривать.

Что-то мне не очень понравилось, с каким видом он это делает. Но помешать ему из своего положения я не мог, а мои бабы не додумались.

Наконец, дочитав этикетку до конца, толстяк возмущённо выпалил:

— Простите, но я не понимаю! Если у товарища Бубнова сердце, то почему ему приписали капли от геморроя?

Мы с Дусей от этих слов чуть по-настоящему в обморок не упали.

Вот Дуся, вот зараза! Не могла посмотреть, что схватила!

Но это мы с Дусей, далёкие от искусства люди. А вот Вера сориентировалась моментально и злобно прошипела, глядя на Дусю:

— Дуся! Я сколько раз тебе говорила, чтобы ты свои капли на столе не оставляла! Так же и перепутать можно!

После этих слов тишина стала ещё более вязкой. Все осуждающе посмотрели на красную от стыда Дусю. Обалдевшая от такой несправедливости Дуся хотела что-то возразить, но слава богу, сообразила, что не надо, и промолчала.

Вера нахмурилась и выразительно посмотрела на Дусю, мол, твоя реплика сейчас. Слава богу, та уже пришла в себя:

— Ой! — демонстративно расстроенно сказала она, отобрала у толстяка пузырёчек и спрятала его в карман передника.

Ну, хоть так.

А скотина толстяк потянулся изучать следующий пузырёчек.

Я почувствовал, как горячая капля пота скатилась у меня по виску. Спина мгновенно вся взмокла.

Что делать⁈

Не удивлюсь, если там все лекарства исключительно от геморроя или от молочницы (или чем там обычно женщины болеют?)!

Вот смеху-то будет.

Но мне было не до смеха. Такая прекрасная теория буквально рушилась на глазах из-за нездоровой любознательности чёртового толстяка.

Но тут Вера, милая, замечательная Вера, подошла к столу и принялась деловито собирать лекарства в свою сумочку.

— Вы что делаете? — возмутился толстяк, когда Вера буквально вырвала у него коробочку с какими-то пилюлями из рук.

— Лекарства собираю, — нагло заявила Вера.

— Но я же смотрю! — не унимался скотина толстяк.

— Здесь вам не цирк, чтобы смотреть, гражданин! — сурово отрезала Вера, — здесь человек практически при смерти, а вы тут ознакомительную экскурсию устроили! Стыдно, товарищи! Нельзя быть настолько безжалостными к здоровью ближнего своего!

Выдав эту тираду, Вера захлопнула свой радикюльчик, крепко прижала его к груди и вернулась ко мне.

Толстяк просто побагровел и сердито засопел.

— А вы, собственно говоря, кто такая⁈ — возмущённо взвизгнула ей в спину женщина.

— Я — Мулина невеста! — с неимоверно гордым видом заявила Вера и расплылась в гордой улыбке. — Меня зовут Вера, и мы скоро поженимся.

Я чуть в осадок не выпал. Но, в принципе, Вера молодец, быстро сориентировалась.

— А вот кто такие вы? — Верин палец чуть не воткнулся в глаз женщине с пучочком (если бы не роговые очки с толстыми стёклами, то непонятно, чем бы дело закончилось). — И на каком основании вы врываетесь в жилище Иммануила и устраиваете ему допрос⁈

— Я — Клавдия Пантелеймоновна Лях, — с гордым видом сказала женщина в бусиках. А это — Роберт Давидович Свинцов.

Толстяк приосанился и высокомерно взглянул на нас.

— Мы из Института философии! — многозначительно подытожила женщина.

— И что? — слабым голосом сказал я с кровати. — Я не имею к Институту философии никакого отношения.

— Мы пришли за сценарием по советско-югославскому проекту! — с важным видом заявил толстяк, — на рабочем месте вас не было, поэтому нам пришлось идти к вам домой. Давайте сюда сценарий, товарищ Бубнов! Нам некогда тут рассусоливать!

— С какой стати? — искренне удивился я.

— Как это с какой стати⁈ Разве вам не передали личное распоряжение товарища Александрова? — окончательно вспылил толстяк, — вы и так проваландались чёрт знает сколько времени! Вы должны были ещё утром передать!

— Вы не Александров, — ответил я, судорожно соображая, как его отбрить так, чтобы и волки сыты и овцы целы остались.

— Меня Георгий Фёдорович уполномочил лично! — с важным видом заявил толстяк и ещё больше выпятил живот.

— Мне он об этом ничего не сказал, — медленно ответил я, — мало ли кто может прийти с улицы и прикрываться его именем…

От таких моих несправедливых подозрений толстый Роберт Давидович Свинцов побагровел, надулся и я уже всерьёз начал опасаться, что он лопнет.

— Я — заместитель Георгия Фёдоровича по научной части! — возмущённо сообщила Клавдия Пантелеймоновна Лях и свысока посмотрела на присутствующих, — доктор философских наук и профессор.

Мы все промолчали. Мне было как-то вообще фиолетово, а Дуся с Верой явно не оценили.

Клавдия Пантелеймоновна чуть обиженно поджала губы, но продолжила:

— А Роберт Давидович — кандидат философских наук, доцент. Его научные интересы включают анализ тенденций развития международных социально-экономических систем. Поэтому Роберт Давидович согласился лично курировать этот проект.

Толстый Роберт Давидович Свинцов опять приосанился и важно кивнул.

Повисло гнетущее молчание. Дуся и Вера стояли в прострации и просто не знали, что в таких случаях надо говорить, а я специально тянул паузу, ждал, что последует дальше.

Хотя, что говорить, меня внутри душила злоба. Вот сколько таких «свинцовых» паразитирует на чужих достижениях! Я ещё в том, моём мире, постоянно сталкивался с такими. Сколько раз бывало среди моих знакомых, что станет человек на новое место работы, наведёт там полный порядок, внедрит какие-то креативные и полезные идеи, работа работается как часовой механизм, эффективность резко возрастает, попёрли доходы. Тут бы руководству специалиста этого хвалить, поощрять и лелеять. Так нет же — обязательно уволят его, да ещё и с позором, да ещё и желательно без содержания (якобы чтобы сэкономить средства). А на его место возьмут какого-нибудь амбициозного, но тупого придурка. У которого из достоинств только наличие папаши или дяди в высоких эшелонах власти. И начинает этот придурок с энтузиазмом ломать и крушить всё, что наработал до него тот специалист. И если получилось доломать и завалить всю работу — так виноват во всём предшественник. А если не получилось — то молодец этот новичок, как он всё после того неудачника исправил и поднял на новый уровень.