Ненормальный практик 3 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 4

Один из сидящих — невысокий крепыш с лицом, наполовину скрытым под бурым шарфом, лишь коротко кивнул:

— Постараюсь, лейтенант. Но ничего не обещаю.

Гигантша хмыкнула и вышла, оставив нас на попечение «старичков».

Анисимов не спешил подниматься со скамейки, греясь у буржуйки. Только после того, как все постепенно расселись кто где, тогда и поднялся:

— Итак, отбросы, слушайте и внимательно, — его голос был на удивление спокойным, монотонным, будто все эмоции давно подохли или вымерзли. — Меня зовут Василий Анисимов. Это, — кивок в сторону угрюмого детины с медной бородой, — Трофимов. А это, — на худого как щепка парня с торчащими вихрами соломенных волос, — Белов. Мы — всё, что осталось от четвёртого взвода третьей роты батальона «Чёрный Лебедь».

Он сделал паузу, позволяя осознать сказанное. Затем продолжил всё тем же ровным тоном:

— Неделю назад нас было тридцать два человека. Двадцать девять легло в вылазке за линию фронта. Их тела забрал враг. Так что можете не искать могил, чтобы помолиться за упокой души. Ледяные кланы не оставляют никого. Они используют наших мертвецов… для других целей.

Пара человек переглянулись. Кто-то, наиболее смелый, подал голос:

— Для каких ещё «других целей»?

Анисимов посмотрел на него, как на насекомое:

— Узнаешь, если доживёшь до первой вылазки.

Он оглядел всех по очереди и продолжил:

— Правила просты: я — сержант и заместитель командира взвода. Иными словами старший после лейтенанта Куваевой. Трофимов и Белов — командиры отделений и мои заместители. Наши приказы выполнять беспрекословно. Мы не офицеры и не потомственные военные. А такие же отбросы, как и вы. Только с небольшим преимуществом — выжили здесь уже три месяца.

Информация произвела на всех впечатление. Три месяца в этом аду? И остаться в живых? Значит какой-никакой шанс всё же есть? Хотя если учитывать, что текучка тут будь здоров, не стоит слишком сильно рассчитывать на выживание.

— За время службы вы можете получить нашивки за отличие в бою, — продолжал Анисимов. — Три нашивки — условно-досрочное освобождение. Но не обольщайтесь. Получить одну уже достижение. Да и те, кто отличался в бою, обычно погибали в следующем.

После чего сержант кивнул своим товарищам:

— Трофимов, объясни этим счастливчикам распорядок.

Детина со шрамами кивнул.

— Внимание, новобранцы. Подъём в пять утра по команде. С пяти до семи — работы либо же утренние учения, отработка построений и маршировка. С семи до восьми — завтрак. Каша из ячменя с солониной, если повезёт. С восьми до двенадцати — боевая подготовка. В полдень — обед. С часу до шести — работы по лагерю. В шесть — ужин. С семи до девяти — чистка оружия и снаряжения. В девять — отбой.

— Да сдохнуть проще, чем так жить, — пробормотал кто-то сзади.

Трофимов усмехнулся:

— Именно поэтому большинство здесь и не живёт больше месяца. Кто от холода окочурится, кто от болезней, ну а кто от вражеского меча. Способов сдохнуть предостаточно. Не облажайтесь с выбором.

Белов — самый молодой из троицы, тоже заговорил. Тем ещё выразительным картавым говорком:

— Самое главное, не покидайте периметр лагеря. Вокруг эфирный контур. Он активирует браслеты у вас на ногах и оторвёт ту по колено. Видели мы подобных. Никто отсюда никогда не сбегал. Вы можете попробовать конечно, но далеко ли на одной ноге-то? — и усмехнулся.

Анисимов накинул шапку и произнёс:

— Теперь — на выход все. Получать снарягу. Похороним ваши мокрые тряпки, и будете осваиваться с настоящей формой. После — ужин и построение на плацу для знакомства с командиром роты, хотя вы итак уже его видели.

Неровной толпой мы потянулись наружу. Холодный воздух после жаркой юрты обжёг лицо. Мокрая роба прилипала к телу, как вторая кожа, создавая ощущение, что ты завёрнут в мокрую простыню.

Нас привели к длинному дощатому бараку, по форме напоминавшему гроб. У входа топтались двое служивых с унылыми обветренными лицами и уставшими глазами.

— Эй, Михалыч, — окликнул одного из них Анисимов, — открывай лавочку! Покупатели пришли!

Тот скривился, как от зубной боли:

— Твою-то мать, Васька! Опять мне с отребьем возиться?

— Родина зовёт, — хмыкнул Анисимов. — И капитан Громов. Угадай, кого из них двоих я боюсь больше?

Михалыч сплюнул под ноги и дёрнул дверь барака, что отворилась с мучительным скрипом, будто тоже не хотела иметь с нами дела.

— Заходите, ублюдки, — проворчал он, не глядя ни на кого конкретно. — И не дай вам бог что-то спереть или сломать. Кишки через глотку вытащу.

Мы гуськом потянулись внутрь. В бараке — полутьма, пахло сыростью, затхлостью и металлом. Тусклая эфирная лампа под потолком с трудом разгоняла тени.

После адаптации глаз можно было разглядеть стойки с тюками, стеллажи со всяко-разным, сундуки вдоль стен.

— Складское хозяйство «Чёрного Лебедя», — торжественно объявил Михалыч, обводя рукой своё скромное царство. — Тут вы получите всё, что нужно для счастливой жизни и быстрой смерти!

Он подошёл к одному из стеллажей и начал сбрасывать на пол тюки. Развернул один, показывая содержимое:

— Форма. Спецпошив для штрафников. Вместо звёздочек на погонах — нашивки с вашими номерами. Цвет — благородный белый сука, шоб стирать удобней от крови и дерьма. Хотя стирается хреново. Ну, это ваши проблемы.

Форма и правда выглядела непрезентабельно. Бело-серая, с буроватыми пятнами, застиранная до дыр и местами залатанная. Но, по крайней мере была сухой.

— Белов, Трофимов, — скомандовал Анисимов, — проследите, чтобы все переоделись. И побыстрее, чай не в балете, так что можно без красивых поз.

Так началась самая неприглядная групповая переодевалка, которую только можно представить. Полсотни обмороженных, трясущихся, вонючих мужиков пытались стянуть с себя мокрые, прилипшие тряпки и натянуть новые. При этом все толкались, чертыхались, норовили оттеснить друг друга от более приличных комплектов, как сука, бабы на рынке.

— Размер подбирайте по принципу: налезло — значит, впору! — философски заметил Михалыч, наблюдая за этим безобразием.

К счастью, мне удалось ухватить комплект, более-менее соответствующий по габаритам. Штаны белые, подшитые двойной тканью на заднице, чтобы меньше изнашивались. Свитер тоже белый, а вот куртка медной расцветки, с высоким воротником и затяжками, чтобы меньше задувало. Пара портянок, сапоги, тулуп из овчины, подбитый внутри мехом неизвестного зверя, шапка-ушанка и рукавицы.

— Эх, мечта солдата, — прокомментировал карманник Митька, осматривая свои обновки. — Под таким тулупом и к девке в сарай не стыдно! Только она, сука, не даст — всё воняет.

— Заткнись, Митя, — беззлобно бросил Фрол-Егор, натягивая сапоги. — Подохнешь без девок. Тут другие радости.

Какие именно у Фрола-Егора тут намечаются радости, никто уточнять не стал.

Купец Захар всё никак не мог пристроить свой необъятный живот в штаны:

— Да что ж это такое⁈ В империи миллионы солдат, и ни одного моего размера⁈

— Жрать надо было меньше, — заметил Степан. — Ничего, тут быстро схуднёшь. За неделю в размер войдёшь!

Кто-то из новоприбывших надел всего одну пару портянок вместо положенных двух. Белов тут же заметил и гаркнул:

— Эй ты, сука экономная! А ну сюда! — Он подошёл к нарушителю и навис над ним: — Две портянки — это два слоя между тобой и обморожением! Решил яйца отморозить⁈ Так их и так отрежут в первом бою! Быстро перематывай, мудила!

Пока все переодевались, Трофимов прохаживался между рядами, дергая то одного, то другого за рукав или воротник, проверяя, правильно ли надета форма.

— Ты, доходяга! — рявкнул он на тощего заключенного, что пытался подтянуть штаны. — Форма должна сидеть как влитая! Затяни ремень сильнее, пока кишки не прижмет к позвоночнику!

— Быстрее, — поторопил Анисимов. — Что как барышни на балу⁈

Через пару минут все были в сборе.

Видок конечно тот ещё. Форма сидела как на корове седло. Кто-то тонул в ней, как котёнок в море, кому-то жала во всех местах разом. Но, по крайней мере, все были одеты и относительно сухи.