Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 41

Ткнул себя Серебряный в золотые пластинки на груди. Понятно, вот, дескать, я, туточки, готов бить поганых пока не перевоспитаются и станут желанными — гостями. Там вскоре и станет. Уже в Ливонской войне несколько полков ногайцев участвовало на нашей стороне.

— Ладно, Василий Семёнович, хорошо, что пополнение привёл. Вдвоём мы в два раза больше сена заготовим для… Ну веток, точнее, для нашей крепости.

Событие шестидесятое

Всего у князя Серебренного оказалось две сотни поместного войска. И Василий Семёнович не главным у них, он в Рязани с Большим полком расположился, а в эти Палестины приехал, так сказать, оценить обстановку. Места безлюдные и снабжать продовольствием тысячи людей здесь будет невозможно. Пока на седмицу выделили сюда две сотни ратников и продукты они в седельных мешках с собой привезли, а позже из Рязани возможно придёт обоз с продовольствием, а возможно и не придёт, это продовольствие в Рязани ещё собрать надо.

Старшим у поместного войска был князь Мышецкий Данила Тимофеевич, он с небольшим обозом завтра должен пожаловать.

— А чем люди эти тут заниматься собираются? — после обнимашек и целовашек усадил за свежерубленный столик дорого гостя Юрий Васильевич обед от ханского кухаря отведать.

«Дозоры будут нести и атакуют поганых, если те малым отрядом подойдут, а потом отступят к Шацку», — прочёл Юрий Васильевич и головой замотал.

— Ничего тут дозорить не надо. Имеется кому дозоры нести, у меня есть в отряде шесть десятков касимовских татар, они места эти лучше знают. Я у воев князя Мышецкого десяток коней заберу на время. Они им пока не понадобятся. Нужно лес рубить и засеку укреплять.

После обеда спасть не легли, не до того. Юрию выделили кобылку смирную, и они с Василием Семёновичем объехал засеку с юга до самого Шацка, и Боровой раз за разом тыкал пальцем в места, где явно поленились люди, рубившие засеку. Кое-где вообще, лавируя между деревьями, можно было на коне её преодолеть.

— Понимаешь, Василий Семёнович, чем ратникам срочно нужно заниматься? Я этого князя знать не знаю. Наверное, и не встречался ни разу, ты, как воевода, скажи ему, чтобы он с воями не под моим началом, я отрок, а сам, по твоему указанию и по собственному хотению, стал засеку укреплять, срубая дальше на север деревья и их сюда перенося. Ну и десяток лошадок порезвее мне выделил для касимовцев. Пусть они в разведку ходят.

К сожалению, всем этим планам и благим намереньям осуществиться не пришлось. Едва они подъехали назад к реке, где начинается засека, как с юга из кустов вдоль реки высыпали татары касимовские, которых мурза утром опять в разведку отправил. Бегут, кричат, руками машут. К семи гадалкам не ходи столкнулись с ногаями.

Князь Серебряный, как Гойко Митич хряснул себя в золотые пластины кулаком, и тоже чего-то нерадостное заорав, развернул жеребца солового на задних ногах и помчался по проходу, открытому для них только что пацанами, в лагерь на той стороне засеки.

Вона как? Бросил, понимаешь, наследника Великого князя и отрока на съедения злобным степнякам. Эх, перевелись богатыри на земле Русской. Пришлось Боровому и свою кобылку развернуть и последовать за князем. Тот уже встав в стременах и сняв плащ красный крутил его над головой и… беззвучно рот открывал. Зачем, интересно?

Старший у московской поместной конницы (теперь безлошадной) десятник Тимофей Кобылин уже командовал у прохода в засеке. Татары сейчас касимовские все внутрь забегут и проход завалят деревьями. Дальше на полкилометра примерно засека выглядит впечатляюще за полтора дня, работая почти без роздыха, две сотни людей много веток и деревьев нарубили, наломали и натаскали на край засеки, целая стена получилась. При этом она даже надёжней настоящей из камня там или брёвен. На настоящую можно лестницу облокотить и забраться на неё, а тут шалишь. Лестницу ещё найти, обо что опереть, надо суметь, а то полезешь, а она провалится. Да и стена эта не ровная из неё ветки и стволы деревьев целых торчат, нужно постоять и подумать, куда тут можно лестницу приспособить. А сверху мины и стрелы. А кто сказал, что будет легко?

Егорка подбежал к спрыгнувшему с коня Юрию Васильевичу и принял поводья.

— Отведи и брата Михаила мне найди, а то я не понял, чего бегают все? Купцы заморские прибыли?

Егорка не сразу понял, что шуткует князь, начал чего-то с жаром и слюнями выговаривать. Одумался, правда, быстро. Вскочил на кобылу и лавируя между суматохами, то тут то там возникающими, понёсся к лесу. Ужин должно готовит брат Михаил с Юсуфом. Перенимает монах секреты у ханского кухаря.

Гадать, чего там увидели татары и чего в лагере все носятся, пришлось долго. Пока брат Михаил приволакивая ногу до него добрался, пока написал. Ногу-то, да просто поскользнулся неудачно и коленкой о булыжник врезал. Булыжнику хоть бы хны, а колено отекло, раздулось. Не вовремя. Ну, а бывает, чтобы колено вовремя раздувало?

«Сюда едет два десятка конных ногайцев. Должно быть — разведка», — написал ему монах, устроившись на вершине холма на шезлонге рядом с таким же Борового.

— Как нога? Может отрезать, чтобы не мучился? Не зеленей, брат Михаил, это я волнуюсь, вот ересь и несу.

Тут на холм, пыхтя как паровоз из будущего и сверкая золотом доспехов, как римский легат из прошлого, ворвался князь Серебряный.

— Василий Семёнович, ты не кричи только, я глухой и не слышу ничего, а вот слюни из тебя извергаются и мне на харю брызжут. Говори нормально. Ты, мать твою, второй воевода Большого полка, круче тебя только крутые яйца. Веди себя достойно. Брату Михаилу нормального скажи, он мне напишет.

Серебряный как шарик, из которого воздух выходит сдуваться стал.

«Не успели поправить засеку»! — выдохнул он и руками развёл.

Боровой прочитал.

— Ты же помнишь слабые места. Два самых плохих помнишь у берёзы и там, где такой же холм с проплешиной. Туда по сотни ратников пошли. Но, думаю сегодня драки не будет. Ужин скоро. Притомились ногаи после дальней дороги, отдыхать будут. А вот завтра с рассветом начнётся. Я бы ещё постарался воспользоваться этой заминкой и успеть за вечер и ночь веток нарубить и деревьев маленьких и хоть у того холма нормальную засеку сделать. Но это я. Отрок. А ты воевода большого полка. Тебе с горы видней.

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Сидеть? У костра сидеть и мечтать о печёной картошке? Дело хорошее. Но зудит в одном месте. С чего бы? А с того, что рядом совсем у такого же костра сидят двадцать людоловов. Сидят кумыс пьют и делят недобытых рабов. А у него есть винтовки — карамультуки турецкие, те, что ему в качестве трофеев в Казани достались, называется туфенк (по-турецки: tüfenk). Целых пять туфенков у него, и все с колесцовыми замками. Первоначально только две (два) были, но в Москве Юрий Васильевич купил у оружейников разных (у одного не нашлось) три пистоля с колесцовым замком и договорился с Пахомом Ильиным, что тот ему переставит их на турецкие штуцера. Ему же и пулелейки заказал под изготовление к карамультукам пуль Петерса. Плохо, что у всех пяти винтовок разный калибр. Эти турецкие оружейники, понимаешь, совсем не думают о потребителе их товара. Рекламацию нужно написать. В Роспотребнадзор пожалиться. Сам для себя Юрий Васильевич выбрал мелкашку почти. Калибр миллиметров семь — восемь всего. Зато длина ствола метр тридцать где-то, и есть и целик, и мушка, прямо будто попаданец какой из девятнадцатого века с собой протащил. Без прицела оптического далеко не повоюешь, но с трёх сотен метров Боровой в человеческую фигуру ростовую попадал четыре раза из пяти. Ещё четыре карамультука достались пацанам и не по жребию или росту, и даже не по знатности. Просто все сделали несколько серий выстрелов. Выбрали восемь лучших. Среди них опять испытания провели. Усложнив задачу. В сумерках стреляли, после марш-броска. По движущейся мишени. В результате выделились четыре снайпера.