Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 10

Отъехали к этой самой речушке, и на берегу установили станину с толстой бронзовой плитой, в которой предусмотрены отверстия для крепления на носу ушкуя. Оберакер сам, покрикивая на пушкарей, организовал установку первого ствола и сам же, не доверяя никому, зарядил странную конструкцию напоминающую мортирку, но уж больно хлипкую. (Для справки. Надпись на сохранившемся 445-пудовой колоколе «Лебедь» «Nikolas Obraker 1532 а делалъ Николай»).

Мина, как и ожидалась, легко входила в канал ствола. Её обмотали смазанной дёгтем верёвкой, воткнули в запальное отверстие бикфордов шнур, и его намотали на хвостовик, уложив в специальные пазы. Для первого выстрела использовали шнур длинною в один локоть (полметра). По испытаниям должен гореть семь — восемь секунд.

Первый заряд заложили совсем небольшой, чуть больше половинки фунта пороха. Стакан считай. Теперь Оберакер всех разогнал от миномёта на сорок шагов и даже заставил на снег лечь. Возле орудия остался один только пушкарь Анисим и сам литеец. Анисим зажёг факел, передал его немчину, а сам подсыпал пороха из пороховницы в затравочное отверстие. Оберакер перекрестился наоборот, с лева начал, и поднёс к отверстию факел.

Бабах. Звука Юрий не услышал, но миномёт дёрнулся и облако дыма, вылетевшее из стволика, сообщило Боровому, что бабах был. Эх, жаль не слышно, как она в полёте свистит. Зато видно было, как вытаращил глаза, а потом плюхнулся в снег сначала пушкарь Анисим, а следом, так и не выпустивший факела из руки, хер Оберакер.

Мина упала метрах в двухстах, как и планировалось, но не взорвалась. Боровой уже подумал, что бикфордов шнур не успел воспламениться при взрыве пороха и полете внутри стволика, как тут же вспухший снег вперемежку с землёй опроверг его панические мысли. Всё как надо сработало. Жаль он посчитать не успел, но явно больше семи-восьми секунд. Теперь вот гадай — это шнур попался бракованный или как-то взрыв внутри ствола на него повлиял.

А народ поднялся и прыгать — обниматься начал.

Событие четырнадцатое

Артиллеристы, Юрий дал приказ!

Артиллеристы, зовёт Россия нас!

Из сотен тысяч батарей

За слёзы наших матерей,

За нашу Родину — огонь! Огонь!

Орала Юнармия выученную вчера песню. Не, всю песню Юрий Васильевич не помнил, только припев. Его и выучили. Зато орали так, что ещё посчитать нужно в децибелах, что громче песня или грохот маленького шестидесятимиллиметрового миномёта.

Стрельбы окончились и сотня Ляпунова, потешное войско и пушкари с литейцами возвращались в Москву. Всего выстрелили десять раз. Больше готовых мин не было. Самым эффектным и удачным был седьмой выстрел. Там возвышение ствола сделали шестьдесят примерно градусов и положили фунт пороховой мякоти. Брат Михаил потом написал, что свистело над головой так, что в штаны наделать можно. Юрий и сам видел, что несмотря на то, что уже седьмой раз мина свистела, все без всякого приказа на землю бухнулись и норовили ещё в снег зарыться. И не зря, мина взорвалась в нескольких метрах над землей. Примерно на те же двести — двести пятьдесят метров отлетела от маленькой мортирки и как жахнет прямо в воздухе. Если бы это был настоящий бой и там в двух сотнях метров стояла татарская конница, то это бы был последний набег людоловов на Русь. Те кто выжил, такого бы страха натерпелись, что в следующий раз поднять их на набег сможет только подъёмный край. А ведь у него будет уже в этом набеге на Казань десять таких мортирок — миномётов и сто мин, а то и больше, вон как репу немцы чешут. Подвигли эти стрельбы их к размышлениям.

Даже опытный литеец и стреляльщик Николай Оберакер и на самом деле был впечатлён. Этот русский княжич придумал страшную вещь. Даже с этой стороны этот свист заставлял колени сами самой подгибаться. А как себя враги будут чувствовать⁈ И ладно в Европе хоть уже привыкли к артиллерии и мушкетам, да и то обделались бы, особенно при седьмом выстреле, а дикие татары. Пастухи, практически незнакомые с огненным боем, и тем более к взрывам над головой. И кони! Кони у европейцев сызмальства приучаются к стрельбе, чтобы они не сбежали с поя боя, кто же у диких пастухов будет учить коней такому. Вся их конница просто разбежится при первых же взрывах над головами.

Юрий Васильевич был доволен результатом. Теперь у него есть оружие против стен Казани… и почему только Казани, чем Ливонские города хуже? Сто таких миномётов одновременно отправившие разрывные гранаты за стены Дерпта или Нарвы и генуг гегенубер. Выходите по одному, кто живой остался. А чего это только один вышел? Нет больше никого? Печалька. Но ведь и против татарской конницы это смертельное оружие. Сто таких взрывов над головами людей и лошадей, да со свистом. Собирай их потом по всей степи и хорони обделавшихся до смерти. Тут старый немец прав, не приучена татарская конница к взрывам над головой. А только сильно сомневался Боровой, что если сотня таких мин взорвётся над головами гусар польских, то они посмотрят, улыбнутся и дальше с пиками наголо поскачут. В битве при Клушине 6800 поляков, из которых было около 5500 гусар, смели 35-ти тысячное русско-шведское войско с тем самым военным гением Делагарди. А ну как над ними свист и град из чугунных осколков от пары сотен мин? И кончится слава крылатых гусар, так и не начавшись. Возьмут турки Вену. Туда им австриякам и дорога. И можно будет немцев мастеров и учёных переселить в Россию.

— Мастер Николай, а как вы думаете… Если калибр миномёта будет два вершка (90 мм) такой ствол не разорвёт? — а чего? Известно же, что аппетит приходит во время еды.

Обераркер снял мурмолку, подаренную ему Великим князем Иваном, и промокнул соболями испарину на лбу. Они уже вернулись на Пушечный двор и обсуждали сроки изготовления десяти мортирок этих и десяти фальконетов. А ведь и правда! Мастера пот прошиб. Ничего не мешает сделать калибр немного побольше. Заряд пороха нужен небольшой и ствол выдержит. Но зато в такую гранату пороха войдёт в два раза, а то и три раза больше. Если сто, не маленьких мин у тебя над головой взорвётся, а сто больших? И ведь ничего нового этот княжич не придумал. Мортиры уже есть. Гранаты тоже Николай слышал французы уже начали использовать. Вот он просто совместил эти две простые вещи, а вон какой ужасающий результат. И свистящие стрелы давно известны. А вот всё вместе никто, кроме этого, молодого ещё человека, пацана практически, не додумался сделать. Конечно, надо попробовать.

— Я сделаю мортирку на три дюйма, на три дюйма с половиною и на четыре дюйма. (От 75 до 100 мм). Нужно найти оптимальное отношения веса орудия со станиной, как вы её называете, к силе взрыва. Ну и к прочности орудия, понятно.

Монах, что вечно ходит с князем Юрием Васильевичем застрочил на бумаге. Князь глянул на него, на немчина, и указав на карандаш в руке монаха, сказал.

— Мастер Николай. В Европе ведь графит молотый используют для приготовления зернистого пороха. Мне нужен графит. Любой. Кусковой или молотый. Мне нужно брату Михаилу удобный карандаш сделать. Можете вы написать письмо друзьям, чтобы они послали сюда купца с грузом графита. Деньгами не обижу и на обратную дорогу дам воинов в сопровождение.

Событие пятнадцатое

Испытания другого оружия прошли не менее успешно, и тоже на мысль одну Юрия Васильевича навели. Даже на две. Мастер Пахом Ильин за прошедшие две с половиной неделей развернулся на полную. Он, как и договаривались, выдавал теперь по одному тромблону в день. Итого: теперь уже есть пятнадцать ручных пушечек.

Несколько раз выстрелив из неё, Юрий Васильевич понял, что стрелять от пояса, как в боевиках американских из дробовика крупнокалиберного делал, например, Шварц-Терминатор он точно не сможет, его просто перевернёт и на попу посадит в лучшем случае. Даже на вытянутых руках и упираясь одной ногой, при выстреле его почти роняло.