"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 155

— Почему? Чем тебя не устраивает спальня с ванной комнатой и детской? — Он скривил губы в усмешке.

— Тем и не устраивает, что это для господ, — пробурчала я.

— Объясни. — Он потемнел лицом, хотя ничего обидного или оскорбительного я не сказала.

— Митя еще очень мал. Ему трудно понять, что это все — не его. Я сама не понимала… не думала, что он так быстро привыкнет. — Я предпочла бы не оправдываться, но чувствовала, что должна сказать правду. — Он только что плакал… очень сильно плакал, потому что вы велели уходить. Полагаю, из-за игрушек. Если мы будем жить внизу, а подниматься на второй этаж будет запрещено, он привыкнет…

— Дура ты, Ульяна, — сказал Владияр Николаевич. — Или, по-твоему, мне в те игрушки играть?

— Но он привыкнет считать их своими! — разозлилась я. — А вам завтра утром не понравится каша, и мы с ним опять окажемся на улице!

Может, Владияр Николаевич и выглядел слабым, но по столу стукнул кулаком так, что я оконные стекла звякнули. Или мне это показалось. С перепугу.

— Значит, так, Ульяна. Жить вы будете на втором этаже. Митя может играть в детской и гулять в саду. Ему запрещено ходить по комнатам первого этажа без моего позволения. Запрещено шуметь в доме и ломать ветки в саду. Это мои условия. Не нравится — убирайся.

Его голос одновременно был похож на гул набата и на шипение змеи. Не знаю, как такое возможно, но я вздрагивала всякий раз, как он делал паузу.

Единственное, в чем я с хозяином дома согласна безусловно, так это в том, что я — дура. Не знаю, почему человек, не любящий детей, вдруг поменял решение, отчего с таким участием отнесся к Мите. Пожалел? Возможно. Но мне бы радоваться, кланяться в ноги, целовать ему руки. А я только и смогла, что схватить платок и сбежать на кухню, едва Владияр Николаевич закончил свою гневную речь.

А что? Ужин сам себя не приготовит.

Глава 13

Мите больше не надо было прятаться, поэтому он находился со мной, на кухне. Сидел у стола и что-то рисовал цветными карандашами, высунув кончик языка от усердия. Митя заметно повеселел, узнав, что уезжать не придется. Да и я, откровенно говоря, чуть успокоилась. Теперь есть время найти место, где меня примут без всякий условий.

Афанасий помог прокрутить через мясорубку телятину, а также кусочки очищенных яблок и сырого картофеля. В фарш я добавила немного молока и взбитый белок, поделила фарш на две части. Одну отставила, в другую положила соль и специи.

Чугунную пароварку я заприметила еще вчера. На дно кастрюли наливалась вода, сверху ставилась решетка. На решетке я разместила котлеты, накрыла все крышкой и поставила на огонь. На пару готовилась та часть фарша, что без соли и специй. Это для Владияра Николаевича и Мити. Котлеты из другой части я собиралась пожарить для себя и Афанасия.

Свекла в чугунном горшке уже хорошо пропеклась, и я вынесла ее на крыльцо, остудить. Потом сниму кожицу, мелко порублю, добавлю резанного чернослива и капельку яблочного уксуса.

Так как вчерашний мусс Владияру Николаевичу не понравился, на десерт я приготовила ягодное желе. Землянику и смородину купила на рынке, желатин нашла на полках кладовой. А у шкафа-ледника, установленного на кухне, обнаружилась очень удобная функция: встроенный артефакт позволял мгновенно остужать продукты, помещенные в специальную камеру.

Готовка отвлекла от невеселых мыслей, и ужин я подала вовремя. На котлеты и свеклу Владияр Николаевич взирал с неменьшим подозрением, чем на кашу. И пробовать не спешил. Наконец, он поднял на меня взгляд.

- Ты нарочно? – спросил он. – Только не говори, что Афанасий не предупредил, что я терпеть не могу вареный лук. Не поверю.

Я с трудом подавила вздох.

- Владияр Николаевич, попробуйте, - сказала я ласково, как говорила бы с Митей. – Если найдете в фарше лук, я тут же уволюсь. Обещаю.

Он поджал губы, но подцепил вилкой кусочек котлеты, отправил в рот, прожевал.

- Но… - Он уставился на меня с интересом.

- Когда вкусно, благодарят повара, - подсказала я. – Приятного аппетита, Владияр Николаевич.

Афанасий неодобрительно покачал головой, а я повела плечом и вернулась на кухню. Интересно, сколько раз эта сцена повторится, прежде чем Владияр Николаевич признает, что я умею готовить вкусно невкусные блюда? Впереди еще морковная запеканка, тыквенное пюре, рыба на пару, суфле и… рецепты из маминой тетради. Я опять о них забыла! Посмотреть бы, что надо приготовить для хорошего настроения.

Митя, расправившись со своей порцией, стал проситься во двор. Оказалось, еще днем он увидел там качели.

- Ты ногу натер, - напомнила я. – Других ботинок у тебя нет.

- Так я босиком, - убеждал он.

- Мокро уже босиком, вечерняя роса выпала. И грязь занесешь в ранку. Завтра пойдешь. И нужно спросить у дяди Афанасия, можно ли тебе на качели.

- Ну ма-а-ам… - заныл Митя. – Ма-а-а…

Похоже, он решил, что если получилось выплакать разрешение остаться в доме, то и сейчас можно добиться своего.

- Маму надо слушаться, - строго произнес Афанасий, появляясь на кухне. – На качели можно, но после того, как я их проверю. Веревки могли прогнить. Ты же не хочешь упасть и разбиться?

Вот уж кого Митя слушался беспрекословно. Сейчас же кивнул и замолчал. Вообще, он был послушным сыном, но иногда мог настоять на своем. Все же я мать, я его жалела, а твердой отцовской руки ему не хватало.

- Ульяна, ты чай пила? – спросил Афанасий.

- Нет, уборкой занимаюсь, - ответила я. – Потом Митю уложу. А после, может, и выпью.

- Заканчивай тут, укладывай Митю, а после приходи в столовую. Владияр Николаевич велел тебя к чаю пригласить. Я пока самовар поставлю.

Самовар Афанасий топил по всем правилам, еловыми шишками и пахучей древесной стружкой. И воду для него носил сам из лесного родника.

- Зачем это? – недовольно поинтересовалась я. – Мы же все обсудили.

- Вот у него и спросишь, зачем, - рассердился Афанасий. – Если совести хватит. Сама-то часто других благодаришь?

- Вы правы, - смутилась я. – Простите. Я вас не поблагодарила…

- Меня не надо, - отрезал он. – Это я «спасибо» сказать должен. Как ты в доме появилась, так хозяин словно ожил. А то совсем уж живого мертвеца напоминал. Вот с ним поласковее будь, не со зла он такой.

- Постараюсь, - пообещала я.

Митя уснул быстро, но, когда я спустилась по лестнице, Афанасий уже принес в столовую самовар. Я слышала голоса: Владияр Николаевич и Афанасий о чем-то беседовали. А когда подошла ближе к двери, то поняла, что речь обо мне. Вернее, о нас с Митей.

- …не твой сын, случаем? – услышала я обрывок фразы. – Эта курица не помнит, с кем…

- Владияр Николаевич! – воскликнул Афанасий. – Зачем вы так? Это на вас не похоже.

Я замерла, прислушиваясь к беседе.

- Да, прости, - согласился Владияр Николаевич. – Негоже так о женщине говорить. Но она сказала, что не помнит. Так не твой?

- Такую женщину, как Ульяна, я не забыл бы, - ответил Афанасий. – Скорее, Митя может быть вашим сыном, чем моим.

- Это отчего же моим? – удивился Владияр Николаевич.

- А помните, вы рассказывали, как на Ярилин день девушку встретили? Крестьянку? И так она вам в душу запала, что даже вернуться за ней хотели.

Я забыла, как дышать.

- Хотел, - произнес Владияр Николаевич. – До того, как калекой стал. Теперь-то я ей зачем? А Ульяна – не она. Та хрупкой была, тоненькой. Ее грудь мне в ладонь помещалась. А эта…

Меня бросило в жар. Обо мне говорил Владияр Николаевич или нет, но меня он определенно считал толстой коровой. И это… обидно.

- У нее очень приятные формы, - возразил Афанасий. – Мягкие, уютные.

- Вот и женись, она же тебе нравится.

- И женюсь, - согласился он. – Кстати, где она? Пойду, позову.

Я шарахнулась в сторону кухни, как только ничего не сшибла по пути. Матушка Леля, заступница! Это что же получается? Владияр Николаевич – отец Мити?! Нет, не может быть. Мало ли девок на Ярилин день девственности лишаются! А я, и правда, толком не помню лица того парня.