Курсант Сенька (СИ) - Ангор Дмитрий - Страница 5

— Ну ты, Сенька, прямо как заведённый сегодня! — удивлялась мать. — Носишься куда-то, словно на пожар спешишь!

Я лишь улыбнулся в ответ и пошёл завтракать. Мамка на стол поставила молоко парное в глиняной кружке, пироги с мясом и картошку. Я как сел, так всё и смёл подчистую. Три пирога умял, молока две кружки выхлебал.

Мать только глаза вытаращила.

— Ты чего ешь, будто неделю голодал? Раньше так много не ел!

— Мам, мне силы нужны! — говорю. — Я к поступлению готовлюсь, спортом занимаюсь. В военное училище пойду, там знаешь, какие нормативы?

— Молодец, сынок, — она улыбнулась и погладила меня по голове. — Ну, давай, старайся.

И едва мать это сказала, слышу — калитка скрипнула. Смотрю в окно — Борька идёт, дружок мой. Худощавый такой, с непослушным чубчиком набок.

— Здорово, Сенька! — кричит с порога. — Чем занимаешься?

— Да вот, только завтрак закончил, — отвечаю.

— Слушай, — Борька хитро прищурился, — сегодня в клубе танцы. Пойдёшь вечером? Говорят, девчонки из соседней деревни приедут. И музыка будет — обещали пластинки крутить! Поставят что-то из ВИА!

— А почему бы не пойти? Конечно! — отвечаю. — Только мне ещё потренироваться надо.

— Ну давай, качайся, деревенский Жаботинский! — усмехнулся Борька. — До встречи!

Помахав ему, я ещё раз пробежался перед вечером, потом во дворе на самодельном турнике повисел — подтягивался, пока руки не отнимались. Решил и баньку растопить. Натаскал воды из колодца, дров наколол, затопил. Пока баня разогревалась, пошёл берёзовый веник запарить.

Ох, и хороша банька по-чёрному! Жар такой, что дух захватывает! Забрался на полок, охаживаю себя веником — только шлепки разносятся. Плесну ковшиком на каменку — и шипение по всей бане! Пар такой густой, что глаза слезятся. Красота! А после — в кадку с холодной водой! Аж дыхание перехватило! Вот это жизнь! Здесь я словно заново вкус к жизни ощутил после долгих лет.

Чистый, распаренный, вернулся домой. Достал из шкафа свой парадный наряд — джинсы-варёнки (батя выменял их в городе у фарцовщика на трёхлитровую банку самогона), рубашку с отложным воротником, а поверх — олимпийку «Адидас» с тремя полосками (не настоящая, конечно, но издалека не отличишь). На ноги — начищенные до блеска кроссовки «Два мяча».

Батя глянул на меня и нахмурился.

— Куда это ты вырядился? Какие танцы? Тебе скоро поступать!

— Да пусть сходит, Пётр! Что ты? — вступилась за меня мать. — Последние деньки перед учёбой, пусть развеется!

В клуб же я пришёл, когда уже стемнело. Наш деревенский клуб — это бывший амбар, переделанный под дом культуры. Внутри — дощатая сцена, зал со скамейками вдоль стен, а посередине — танцпол. Над входом — плакат «Добро пожаловать на вечер отдыха молодёжи!». Потолок украшен бумажными гирляндами, а в углу — проигрыватель «Вега» с колонками и самодельный дискотечный шар, обклеенный кусочками зеркала.

Девчонки все нарядные — кто в платье с воланами, кто в юбке-колоколе. Причёски — «химия» на голове, начёсы такие, что страшно спичку поднести — вспыхнет! У всех голубые тени до бровей, яркая помада, накрашенные ресницы.

Смотрю, а мои дружки уже тут. Борька-худощавый, Макс-кудрявый и Миша с квадратным подбородком. Миша, как всегда, курит, но на этот раз «Opal», пускает дым колечками.

— Явился, не запылился! — Макс хлопнул меня по плечу. — Думали, не придёшь, спортсмен!

— Как не прийти? — говорю. — Последние дни гуляем!

— Ну что, пацаны, кто куда в конце лета? — Миша затянулся папиросой.

— Я в военное, — твёрдо отвечаю. — Уже документы отправил.

— В сельхозтехникум, — вздохнул Борька. — Отец говорит, механизаторы всегда нужны. Буду на тракторе работать.

— А я в торговый, — подмигнул Макс. — Там девчонок полно, да и с продуктами проблем не будет!

— Ну а я никуда, — Миша выпустил дым. — На завод пойду, к дяде Васе в цех. Там и общежитие есть, и зарплата достойная.

Но тут зазвучал медляк и я, обернувшись, заметил у стены Ленку, бывшую одноклассницу. В голубом платье, с завитыми волосами, она стояла, опустив глаза.

— Пойду приглашу, — говорю ребятам и направляюсь к ней.

— Потанцуем? — спрашиваю, протягивая руку.

Ленка улыбнулась и кивнула. Положила руки мне на плечи. Я обнял её за талию — тоненькую, словно берёзка. От неё пахло духами, кажется, «Красной Москвой» — такие были у моей мамы. Мы медленно кружились по залу и я думал — «Эх, как хорошо! Лето, молодость, вся жизнь впереди!»

Так что я танцевал долго и на полную катушку и уже не считал, какой по счёту у нас был танец с Ленкой. Она, разрумянившаяся, прижималась ко мне, а я чувствовал, как колотится её сердце. Но всему хорошему приходит конец. Взглянув на часы «Электроника» — мне их подарили на день рождения в прошлом году, — я понял — почти полночь, а мне завтра чуть свет на тренировку.

— Ленка, я пошёл — мне завтра рано вставать, — говорю ей.

— Ну, Сень, ещё хоть разочек, а? — она захлопала своими огромными глазами, но я был непреклонен.

— Не могу, красавица. Может, потом увидимся, — чмокнул её в щёку и направился к выходу.

Вышел из клуба, а ночь какая! Звёзды над головой — как в том планетарии, куда нас возили в пятом классе на экскурсию от пионерской дружины. Свежий воздух после клубной духоты аж кружил голову. Иду себе, размышляю о завтрашней тренировке. Вдруг слышу свист — противный, с издёвкой.

— Гля, пацаны, кто к нам пожаловал! Сенька! — Жека вынырнул из-за угла клуба, а за ним ещё пятеро головорезов. Среди них и Кирюха — первостатейная гнида.

Я сразу понял — засада. Это они пришли мстить за то, что я их тогда знатно отделал.

— Чё, Жек, память короткая? Ещё добавки захотел? — я приготовился, встав в стойку.

— Ты, Сенька, борзый стал, — Жека сплюнул под ноги. — Щас мы тебя уму-разуму научим.

Они начали обходить меня кругом. Шестеро на одного — вот ведь крысы! Но я не из пугливых…

— Эй, шелупонь! — кричу. — Что, один на один слабо? Только толпой и можете?

— Заткнись! — Жека первым бросился на меня.

Я увернулся и засадил ему прямой в нос. Смачно хрустнуло, Жека взвыл и отскочил, зажимая руками хлынувшую кровь.

— Ах ты, падла! — двое других кинулись ко мне.

Одному я сходу заехал в солнечное сплетение, но второй достал меня по рёбрам. Больно, зараза! Однако я устоял и ответил коротким в челюсть.

— Что, суки, не ожидали? — хриплю я, а сам понимаю — долго не продержусь.

— Держи его, держи! — орут они.

И тут Кирюха, подонок, выхватил финку. Лезвие зловеще сверкнуло в свете уличного фонаря.

— Ну что, Сенька, попрыгаешь теперь? — процедил он с ухмылкой, а в глазах застыла ледяная ярость.

— Финку достал? Совсем мелочишься, Кирюха, — бросил я, не отрывая взгляда от лезвия.

Он сделал выпад — я отпрянул. Ещё один — снова мимо. Сбросив олимпийку, я быстро скрутил её жгутом. Кирюха бросился вновь — я увернулся и хлестнул его курткой по руке. Резким движением обмотал куртку вокруг его запястья, дёрнул изо всех сил, заломил руку, и нож упал в траву.

— Ааа, сука, руку сломаешь! — завопил Кирюха.

— Будешь знать, как с ножом на людей бросаться! — я отшвырнул нож подальше в кусты.

И тут, словно в кино, услышал знакомые голоса.

— Сенька! Держись, братан!

Это Борька с Максом и Мишкой из клуба вышли. Заметив происходящее, они ринулись на помощь. Началась настоящая деревенская драка. Боря с разбегу снёс одного из Жекиных приятелей, а Макс сцепился с другим. Миша же, здоровенный как бык, раскидывал парней, будто котят.

— Получай, гад! — кричал Борька, осыпая ударами спину поверженного противника.

— Сень, ты как? — Миша подскочил ко мне с разбитой губой.

— Нормально, — кивнул я, хотя рёбра нестерпимо ныли.

Но вдруг вдалеке — рокот мотора. УАЗ-469 участкового Петровича! Кто-то, видимо, настучал.

— Атас, пацаны! Мусора! — заорал Кирюха.

Мы все бросились врассыпную. Схватив олимпийку, я рванул через кусты. Позади раздался лай — это Мухтар, овчарка участкового.