Призраки Пянджа (СИ) - Март Артём - Страница 23

— Не случится, — ухмыльнулся я. — Я знаю, что делаю. И помощи Марджары мне хватит. А тебе нужно присмотреть за мальчишкой.

Я снова глянул на Хусейна. Добавил, понизив голос до практически шепота:

— Мне кажется, он что-то задумал. И для этого ему нужен мальчишка.

Мартынов сжал губы. Хотел было обернуться и взглянуть на Марджару, но одёрнул себя.

— И теперь он понимает, что мы что-то подозреваем, — докончил я.

— Понимает? — удивился Мартынов.

— Да. Потому что мы тут с тобой шепчемся.

Зрачки Мартынова забегали. Он понял, что поторопился вести со мной подобные разговоры. Однако я считал, что лучше так, чем оставить этих двоих наедине хоть на одну минуту. Пусть подозревает. Это сделает его менее решительным. Но и более внимательным.

Иногда, чтобы продолжать игру, нужно чем-то жертвовать и идти на риск.

— И… и что же делать? — растерянно спросил Мартынов.

— То, — я едва заметно улыбнулся, — что я тебе сказал — идти с Джамилем за лекарственными травами.

К одиннадцати часам дня Мартынов с Джамилем вернулись в лагерь. Витя принёс полный вещмешок трав. Тогда мы спросили пастуха, знает ли он, как готовить лекарственные отвары или мази. Через Марджару он сказал, что знает.

— Ну тогда готовь, — сказал я. — Если что-то нужно, говори сразу, потому что Хусейн пойдёт со мной, а Витя останется тебе помочь.

Когда Марджара передал мои слова мальчишке, тот кивнул. Сказал, что нужно больше воды и подходящие камни, чтобы растереть травы.

Мартынов, ругаясь про себя матом, встал. Взял полупустую фляжку.

Мальчишка, усевшись у маленького костра, принялся вынимать пучки трав из вещмешка.

Я сел рядом. Стал за ним наблюдать.

— Идём, — вдруг сказал Марджара, стоявший за моей спиной. — Ты говорил, наряд придёт к полудню.

Он поднял взгляд к небу, козырьком приложил ладонь ко лбу, чтобы не слепило солнце.

— А скоро полдень, — констатировал Марджара. — У нас мало времени.

Я проигнорировал его слова.

Взял пучок дикого лука, осмотрел и отложил. Взял тысячелистник.

Джамиль, ломавший и подбрасывавший в небольшой костёр сухой хворост, явно занервничал. Он то и дело зыркал на меня, не поворачивая головы. Пастушонку казалось, что я этого не замечаю.

Я взял один стебелёк тысячелистника.

В прошлой моей жизни был у меня один случай в восемьдесят шестом. Группа наша застряла в горах. Отрезанные от связи с командованием, от внешнего мира, мы неделю сидели там, в окружении душманов.

Тогда нам хорошо помог один местный пастух.

Я всегда не очень хорошо разбирался в травах, однако Леня Голубков — кичившийся тем, что проходил углублённую подготовку по выживанию в дикой местности, взялся лечить раненых местными травками, когда медикаменты были уже на исходе.

Если бы не пастух, неплохо разбиравшийся в травах, Голубков напоил бы всех чаем из беладонны. От пастуха же я узнал о болиголове — коварном растении, которое легко можно было спутать с некоторыми лечебными травами.

Я осмотрел стебель тысячелистника. Провёл пальцем по его гладкой поверхности. А потом заметил едва приметное фиолетовое пятнышко у основания.

Растение сорвали так, чтобы на основании стебля почти не осталось этих пятен. Да только Джамиль, видимо, нервничал. А может быть, торопился. Потому сорвал этот стебель так, что пятнышко осталось.

— Саша? — позвал меня Марджара.

Я поправил автомат, лежавший под коленом, обернувшись к нему на мгновение, бросил:

— Успеем. Жди.

А потом глянул на побледневшего, словно смерть, Джамиля, дрожавшими пальцами державшего сухую веточку можжевельника.

Когда я сорвал лист тысячелистника со стебля и растёр его в пальцах, мне показалось, пастушонок сейчас упадёт в обморок от страха.

Я поднёс зелёные от сока пальцы к носу. Но прежде чем понюхал, уже понял, что сейчас случилось.

«Пахнет трупной плесенью. А ещё смертью. Как тогда. В тех горах» — промелькнуло у меня в голове, когда старые воспоминания из прошлой жизни наполнили память.

Глава 13

— Это болеголов, — сказал я сухо, растирая быстро высохший сок растения в пальцах.

Марджара ничего не сказал. Мартынов нахмурился. Вопросительно кивнул и бросил:

— Что?

— Болеголов. Ядовитое растение, которое легко можно спутать с тысячелистником.

В глазах Мартынова блеснула злоба. Он обернулся к мальчишке так резко, что тот аж вздрогнул.

— Значит, отравить Молчуна хотел? — прошипел Мартынов и медленно пошел к Джамилю.

Пастушонок, сидевший у костра, принялся испуганно отползать от старшего сержанта.

— Мы, значит, эту суку снайперскую ловили, потом вязали… Я, чтоб его поймать, по харе получил, а ты его убить решил, паскуда⁈

Мальчик торопливо и испуганно забормотал что-то на киргизском. По интонации я понял, что он оправдывался.

Когда Мартынов закатил рукав на правой руке, я поднялся, схватил его за одежду.

— Тихо ты, не горячись.

— Что значит тихо⁈ — обернулся Мартынов. — Что значит тихо, Саша⁈ Ты видал, че он делает! Он хотел отравить нарушителя госграницы! А мы его что, зря ловили⁈

Мартынов было дернул плечом, чтобы высвободиться из моей хватки, но я не отпустил, только дернул его сильнее, заставив тем самым обернуться.

Наши взгляды — злобный Мартыновский и холодный мой — встретились.

— Сейчас нет места эмоциям, Витя, — сказал я спокойно.

— Его, небось, Молчун мучал, пока тот его по горам водил, вот пастух и решил счеты свести! А что, если он и нам в жратву чего-нибудь подсыпет? Травки какой-нибудь!

Я отпустил Мартынова. Под ледяным взглядом Марджары собрал все травы, что они принесли, и пошел к обрыву.

О болеголове я знал, но велик был шанс, что в этой охапке есть и другие ядовитые травы, о которых я просто не подозревал.

Тогда я выкинул всю траву в пропасть.

— Это ты погорячился, Саша, — сказал Марджара спокойным тоном. — Мальчик мог просто ошибиться. У него могло недостать опыта в таких делах. Вот и все.

— А чего ж тогда соглашался⁈ — крикнул Мартынов Марджаре.

Марджара спокойно, и даже как-то медленно, повернулся к Мартынову. Кратко бросил:

— Он боялся.

Я понимал, что Марджара лжет.

Этот Хусейн был хитрым как змея и вертким как морской гад. Он всё же как-то умудрился подговорить мальчишку отравить Молчуна.

План был блестящим.

Марджара понимал, что мы с Мартыновым вряд ли разбираемся в местных лечебных растениях. Вот он и приказал мальчишке принести ядовитый болеголов, который так легко спутать с тысячелистником.

Джамиль сделал бы из него какую-нибудь припарку — и приморил Молчуна. И вряд ли бы кто-то стал разбираться в том, умер ли снайпер от ран или же от яда. Ни свидетелей, ни улик. И Марджара тут остался бы непричем — и врага уничтожил, и остался чист перед советскими спецслужбами.

В этот момент я строго решил, что выведу этого сукина сына на чистую воду. Узнаю, почему он так жаждет убить своего старого товарища.

Нет, дело тут явно не в личной вражде. Я думаю, ради того, чтобы просто свести счеты, Марджара не стал бы так рисковать. Не стал бы выдумывать такие хитроумные уловки. Дело тут в другом.

Были у меня определенные предположения, касающиеся умысла Хусейна. Тем не менее я должен убедиться в них.

Да только, если действовать в лоб, Марджара просто будет отнекиваться. Ведь ни доказательств, ни прямой связи с действиями парня у него нет. Нужно поступить хитрее. И я знаю как.

— Травничество отменяется, — сказал я, хлопнув ладонью об ладонь. — Будем поддерживать Молчуна тем, что есть.

Мартынов сплюнул. Выматерился. Потом со злым недовольством глянул на мальчишку.

— Только зря за этим сукиным сыном по горам лазил, — затем он приказал парню: — Встать!

Мальчишка не понял.

Марджара перевел ему, и тот несмело поднялся.

— Скажи этому, пускай свой халат снимает! — сказал Мартынов. — Щас я его обыскивать буду, чтоб ни единой травинки нигде не спрятал!