Тайны Калинова моста (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 9

Кошачий вой, запах палёной шерсти, треск разрядов от атак полтергейста наполнили кухню. Вздохнув, Василиса гаркнула самое первое выученное ею заклинание успокоения нежити (сформированное опытным путём, когда она в существование нежити как таковой принципиально не верила):

– Угомонились все, а то директору пожалуюсь!

Боевая троица вмиг притихла. Огневушка спряталась в лампочку, Глюк скрылся за перьевым букетом, став неразличим в его свете. Баюн устало шмякнулся на пушистую пятую точку и фыркнул гордо:

– На своих приживал жалуйся, а у меня как раз директорское разрешение на проход в дом имеется. Велено присматривать за тобой и докладывать, если вдруг что неладно. Ты ж у нас то болеешь, то по болотам шастаешь, то в обмороки падаешь. Ишь, щеколду они закрыли! Щеколда поперёк директорского указа – это даже не смешно. – Баюн облизнулся и с надеждой спросил: – В морозилке сардельки есть?

– Есть. Если извинишься перед моими домочадцами, Огневушка тебе их даже разморозит, – улыбнулась Василиса. Охранник, значит. Ещё один, будто всех учителей школы Елисею мало.

***

На рынке Энска в воскресенье привычно кипела жизнь. Ругаясь на грянувшие морозы, люди прямо на улице, в палатках за тонкими занавесками, примеряли платья и костюмы, приплясывая на обледенелых картонках в тонких носках. Что поделать: морозы к концу декабря меньше не станут, а предусмотрительный человек наряд к Новому Году покупает заранее. Те же, что и летом, немногочисленные фермеры в зимних тулупах торговали мясом и куриным яйцом, в унисон отвечая на многочисленные вопросы о молочных продуктах:

– В запуске коровы, в запуске! Вы, право, будто из столицы явились. К весне творог и простокваша будут, не раньше, у меня всего одна молодая корова непокрытая в зиму пошла, так с неё молока – слёзы, только на собственную семью хватает.

От сердитого их крика у Василисы складывалось впечатление, что это покупатели виновны в том, что фермерские коровы телят ожидают.

У воткнутой в мёрзлую землю фанерной таблички «Дрова сухие, колотые, звоните по номеру 8900***» сидели неунывающие бабки с немного обновлённым ассортиментом товара. Вязаные носки и варежки были теми же, что и летом, но теперь торговля ими шла не в пример бойчее. Свежие яблоки сменились сушёными (в холщовых мешочках), лесные ягоды в лукошках – вареньем в баночках. Лузгая семечки, бабушки с неослабевающим энтузиазмом толковали о последних новостях и наслаждались морозным солнечным утром в приятной компании.

Главной новостью было известие, что в Энск приехала то ли гадалка, то ли экстрасенс, то ли потомственная колдунья, способная и будущее предсказать, и мужика приворожить, и с исполнением желаний поспособствовать. Очередь к ней выстроилась невеликая, ибо цену специалист по паранормальному дерёт немереную. Дружно поохав, бабки добрым словом вспомнили знахаря, когда-то лечившего всех бесплатно и от всяких разных хворей, да увы, скоропостижно скончавшегося в местной тюрьме. Охи сопровождались рассуждением, что гадалку-то в тюрьму не кинут, поскольку у неё-то при таком высоком ценнике денег более чем достаточно, чтоб от любой тюрьмы откупиться.

Обсуждали, что гад Балакин, скинувший было цену на дрова после газификации десятка городских улиц, снова взвинтил её до небес, как только люди оплатили первые счета за газ после наступивших заморозков и бросились к оскудевшим поленницам. Что местным фермерам дали шиш, а не деньги от государства на развитие их хозяйств, что работяги-колхозники шибко на то рассердились, и добродушный мужик Алексей Михайлович даже буянить в Управе изволил. Толковали, что району вновь выделены средства на реставрацию Энской крепости шестнадцатого века, хоть прежде выданные на это городу деньги так и не нашли, и прокуратура вроде бы закрыла дело трёхлетней давности о хищении. Бабушки приходили к логичному выводу, что при таком раскладе и новые миллионы разворуют как старые.

– Бабки на базаре рассуждают грамотнее чиновников в верхах, – ухмыльнулся Игнат, поудобней перехватывая сумку, забранную у Василисы, и заглядывая внутрь. – Ты так и намерена сосисками питаться? Агафья расстроится: мы ж двух поросят порезали, парного мяса – завались, а ты опять чёрт-те чего в магазине накупила.

– Это для кота, он постоянно у меня столуется и ничего, кроме колбасной продукции, не признаёт, – оправдалась Василиса и услышала шепотки бабулек, мимо которых они только что прошли:

– Ишь, какая неблагодарная нынче молодёжь пошла. Ради них хоть в лепёшку расшибись – спасибо не скажут! Денежки подъёмные от района получила – и ни гу-гу Анисию Аркадьевичу. В прежнее-то время и конфеток бы начальству принесли, и слова бы добрые сказали, а сейчас не принято так-то.

Игнат басисто захохотал, прикрывая рот рукой в кожаной перчатке, и лукаво подмигнул покрасневшей Василисе: видишь, и до тебя добрались!

– Я не знала про подъёмные, они должны прийти на старую карту Сбербанка, а на неё смс-информирование не подключено, – пролепетала алая как мак Василиса.

То, что сам телефон, на который могло бы прийти смс, лежит в разобранном виде и без сим-карты, она говорить не стала: её сказочный девайс для связи был покрыт иллюзией мобильника. Иллюзией надёжной, не отличимой от оригинала ни на вид, ни на ощупь – наложенной самолично директором школы. О том, что она – обладательница неразменного пятака современной модели – и думать забыла про официальную зарплату, вовсе молчать положено.

– Возможно, слухи предвосхищают события. Тебе надо проверить баланс карты. – Игнат свернул к единственному в городе банку. Тот в выходные работал до обеда, и они ещё успевали в него обратиться.

В запорошенном снегом сквере перед банком пилили старые деревья. Обходя разбросанные по дороге ветки, Игнат столкнулся с высоким дородным мужчиной средних лет и радостно его приветствовал.

– Привет, привет, – неохотно ответил знакомый, отворачивая в сторону широкое лицо с курносым носом. Мужчину Василиса узнала – он был тем самым Алексеем Михайловичем, о котором сплетничали всеведущие бабульки. Он постоянно на рынке зерном, сеном и прочей сельхозпродукцией торговал, в том числе – теми же яйцами, молоком и мясом, ему ещё жена и сыновья-подростки помогали. Но сегодня их в общем фермерском ряду не было.

– Погоди, Лёха, ты пьян, что ли?! Ты ж ни капли в рот не берёшь, разве на большой праздник стопку на грудь примешь, – поразился Игнат, уловив запах перегара.

– Да так, бес вчера попутал, – пробурчал Алексей, комкая в руках какие-то бумаги. – Слышь, ты ведь раньше в начальниках сидел? Да ещё в столичной фирме? Может, ты объяснишь, что за ерунда такая?

Мужчины разговорились. Алексей вёл своё большое хозяйство чин-чином, как по всем законам положено, налоги всегда уплачивал в срок, нареканий от властей не имел. В начале осени прошёл слух, что государство гранты на развитие семейных животноводческих ферм выдаёт и условия предлагает разумные: выгодные и выполнимые. На их район областью был выделен грант в десять миллионов, и все местные фермеры мигом собрали ворох требуемых для участия в конкурсе бумаг.

– То, что конкурс будет, и глупцу ясно было: грант – один, а нас-то шестеро, – рассказывал Алексей. – Да только я итогов конкурса никак уразуметь не могу.

– Григорьевы выиграли или Листьевы? – предположил Игнат, сочувствующе приобнимая собеседника за плечи.

– Да ну, стал бы я тогда расстраиваться! Мы по-соседски всяк друг другу помогаем, если б кто новый трактор купил – всем хорошо! Никто из наших не выиграл, вот где загадка. Выиграл неведомый нам человек, вроде как – начинающий фермер. Мне так и сказали: «Вы и без субсидий работаете, деньгами лишь старые дыры прикроете, а нам надо развивать село, увеличивать гектары распахиваемых полей, тут свежая молодая кровь нужна, новые(!) люди селу требуются».

– Какая-то логика в этом есть, – огладил бороду Игнат, и фермер обиженно отстранился от него и пошёл прочь, чуть покачиваясь с похмелья.

Провинциальная жизнь не в первый раз удивила Василису: она бы охотнее субсидировала тех, кто уже научился свой бизнес с выгодой вести. Пусть с выгодой небольшой, но стабильной, позволяющей уверенно держаться на плаву. М-да, не бывать ей чиновницей... Хорошо, что желания такого никогда у неё не возникало.