Тайны Калинова моста (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 8

– Лампочки твои чинить пришлось – кончилось в них эл-ле-ичество, вечно с ним в нашей деревне перебои, – поспешила поведать о своей лепте в домашний обиход Огневушка, весело приплясывая по ободку кружки с горячим чаем, не давая тому остыть.

– Спасибо, а я и не заметила разницы, что они теперь твоими огоньками светятся, – присмотрелась к лампочкам Василиса.

– С чего бы разнице быть? Уж точно я не хуже твоего элличества светить умею, уж не ведаю, на кой оно вообще нам в доме надобно, – нахохлилась Огневушка. – Ни у кого в деревне такой срамоты нет, одни мы как увечные живём, моё славное имя позором покрываем.

– К школе электричество подведено, – примирительно напомнила Василиса.

– Так то к школе! Дома-то на кой оно? Лампочки я тебе на какую хошь яркость отрегулирую – давай отключим эту человеческую чепуху, а?

– Не могу распоряжаться коммуникациями служебного жилья, – важно ответила Василиса, прикидывая про себя, что даже при помощи Огневушки варить сосиски для кота Баюна сподручнее на электрической плитке, а не на конфорках дровяной плиты.

Солидно обоснованный отказ успокоил разумного огонька. Свечение его стало ровней, он перестал спать искрами на скатерть-самобранку, недовольно от того шипевшую.

– Хорошо хоть кикимору со двора вытурили, – пропищала Огневушка. – Толка с неё всё одно нет, одна тина в колодце, лучше уж щуку в него запустить.

– Выдумала – щуку! Устаревшая модель, всю воду по дороге расплещет! Пусть на чердаке как валялась, так и валяется, – вспылил Глюк, что кто-то пытается распоряжаться его колодцем, из которого он каждый день вёдра с водой носит. Вот корова, в магическом обиходе именуемая универсальным тканевым конвертером, – вещь нужная, она бельё стирает, ковры чистит, а остальные виды домашних маго-роботов им без надобности. – Не нужно нам никаких щук!

Благодаря чтению книг для начальной школы Василиса сообразила, по какому поводу перебранка. Щука из сказки «По щучьему веленью» была первым прототипом магического робота-помощника бытового назначения. Модель умела носить воду, рубить дрова, возить сани, но в широкий обиход среди человеческого населения не вошла по причине частых некорректных запросов, не распознаваемых искусственным интеллектом щуки. Одно дело – дрова в поленницу сложить, другое – любовь царевны обеспечить и целый дворец выстроить. Несчастные щуки глючили и ломались от страшных перегрузок, из-за чего были признаны людьми негодными к употреблению. Отруганные маги пожали плечами и модели с производства сняли, поскольку им-то самим такие помощники были даром не нужны. Дела то были давние, когда нечисть на Руси ещё открыто общалась с людьми, не пряча своих способностей.

– Не видела я на чердаке никакой щуки, – заинтересовалась Василиса, один раз, в первые дни жизни в доме, заглянувшая на тёмный чердак и ничего кроме пыли и паутины в нём не рассмотревшая.

– Ты, знать, не слишком присматривалась сквозь скрывающие чары? – пискнула Огневушка.

Точно, не присматривалась! А ведь раньше ей требовалось внимательно на школьные плакаты и стенды смотреть, чтобы увидеть скрытую от непосвящённых смертных информацию. Это сейчас она по школе без всяких двойных видений ходит, а раньше не так было. Подскочив, Василиса полезла на чердак под довольное потрескиванье освещающей путь Огневушки и огорчённое сопение Глюка, нудно ругающего щуку как самую неумелую помощницу по хозяйству (в отличие от него, такого расторопного и во всех отношениях замечательного).

Никакой пыли на чердаке и в помине не было. Пол и стены из светлого дерева заливали лучи закатного солнца, проникающего через круглое оконце фронтона. Вдоль стен высились старые книжные стеллажи, очевидно, перенесённые сюда с первого этажа дома – из зала бывшей библиотеки. На полках Василиса с некоторым удивлением увидела тома сочинений Ленина, Маркса и Энгельса, автобиографию и дневники Дзержинского. Правда, старинные, ещё рукописные учебники по магии заинтересовали её куда больше наследия основоположников коммунизма. Щука тут тоже была – торчала из ведра, в котором давным-давно пересохла вода. Со скрежетом повернув в сторону Василисы стеклянные глаза и со скрипом шевельнув заржавевшими металлическими плавниками, рыба-робот прошамкала провалившимися вельветовыми губами-динамиками:

– Запомни мои слова: когда что тебе захочется – скаж-жж-жж... –

Звук заело. Жужжание становилось всё ниже и басистей, пока не смолкло окончательно к вящей радости Глюка. Обойдя ведро, Василиса взялась рассматривать остальные экспонаты этого стихийного музея. В входа притулилась пара пыльных рваных сапог.

– Скороходы, – пренебрежительно пихнул их призрачным щупальцем-отростком Глюк. – Кому они нужны после изобретения телепортов?

– Действительно, – вздохнула Василиса. В раздумье посмотрела на сапоги – и прошла мимо: мало ли, что в древней технике разладилось, ей застреваний в стенах с лихвой хватает. – А это что? – указала она на россыпь колец в открытой шкатулке за стеклом.

– Такая же чепуха, как щука, – затрещала-засмеялась Огневушка. – Колечко волшебное, которое с руки на руку перекинешь – и явится к тебе двенадцать молодцев, чтобы все твои указания исполнить. Эти-то дворец за одну ночь впрямь построят, но гарантии, что он не рухнет днём тебе на голову, фирма-производитель не даёт.

На чердаке нашлись:

– меч-кладенец: проржавевший насквозь и с кособокой надписью на рукоятке: «Не работает!»

– гладко отшлифованный указующий камень с известной надписью про «налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – голову потеряешь...»

– стальной Конёк-Горбунок с деревянным седлом, обитым красным бархатом, – прообраз самоходной машины без кабины, но на реактивной тяге

– хрустальные туфельки, волшебная дудочка, несколько черепов-светильников, которые Василисе уже доводилось видеть, когда Яга Лешевна к ней во время болезни по темноте заглядывала.

В самом дальнем углу старая попона накрывала что-то похожее на ворох сена. Друзья из рода одомашненной нежити не вмешались, когда их хозяйка вопросительно протянула к попоне руку, и Василиса откинула её в сторону. Яркий свет засиял на весь чердак, так что пришлось глаза ладонью прикрыть от ослепительного зарева холодного огня. Сморгнув слёзы и прищурившись, Василиса разобралась в своей находке:

– Перья Жар-птиц!

– Угу, раньше их в качестве настольных светильников в библиотеке использовали, – пренебрежительно фыркнула Огневушка и подозрительно поинтересовалась: – Ты зачем несколько штук отбираешь?

– Для красоты хочу на стол поставить – света и ты мне довольно даёшь, – дипломатично ответила Василиса.

– А-ааа... ну, для красоты – у каждого свой вкус, у тебя, хозяюшка, он всегда был странноватый. Только плохая примета – перья Жар-птиц в жилой избе держать, нешто не слыхала? Горе они принести могут.

– Я не суеверная, – твёрдо ответила Василиса, ни о никакой опасности перьев Жар-птиц в книгах не читавшая. У Всемилы Ламиевны или Яги уточнить сей момент не помешает, но в общем и целом суеверия среди нечисти были делом куда более редким, чем среди людей. Спустившись в кухню и поставив сияющий ворох перьев в вазу на подоконнике, она спохватилась: – Что-то кот Баюн в гости до сих пор не заглянул, неужели у нас сосиски кончились?

Она открыла холодильник для проверки и обнаружила в нём вышеназванного кота, уминающего последнюю сосиску.

– С голоду с вами помрёшь, пока вы по чердаку нагуляетесь, – с набитым ртом проворчал кот. – Ишь, до чего довели: сосиски сырыми ем! Дверцу закрой, вы мне аппетит своим видом портите.

– Ты как в дом пролез, шельмец?! – завопили Глюк с Огневушкой. – Он же на щеколду закрыт был!

Сметливый кот мигом нырнул под стол, прячась от разъярённой нежити, и понёсся по кругу, заглатывая на ходу остатки сосиски и крича на Василису:

– Чего нежить распустила, рохля?! Раньше тебе не хватало ума, теперь и характер закончился? Да, воспитывать их трудно, но если ты сдашься на этом тернистом пути – будет ещё хуже!