Аспирант. Москва. 90-е (СИ) - Советский Всеволод - Страница 10

Я помог:

— Да ты что, забыла? Это же Антоныч затеял! Помнишь, он грозился?.. Ну вот, привел угрозу в исполнение. Все включено, все оплачено!

Ирина сдвинула брови, размышляя… и вдруг прояснилась:

— А! Верно ведь, я что-то слышала краем уха…

— Теперь можешь всеми ушами слушать, какие есть. Помчались? Авто внизу!

Девушка не заставила просить себя дважды. Сомнения были отброшены.

Она мигом выключила плиту, кастрюлю со сковородкой уволокла в комнату: «Потом доделаю!» Сбросила фартук, оделась, обулась пулей:

— Я готова!

— Вперед! Давай пешком, быстрее будет. Лифта когда еще дождешься!

— Давай!

И мы припустились вниз, на лестничной площадке успев услышать взбудораженный гвалт с шестого этажа: Антоныч, видать, уже поднял публику на уши. Быстро сбежали на первый этаж, мимо кафе, через холл. Тут какое-то нездоровое оживление царило, а бабушка-охранница зачарованно глазела в окно поодаль, позабыв про служебные обязанности.

Причина ажиотажа обнаружилась сразу же, как мы вышли на крыльцо.

В почти ночной полутьме белоснежной громадой белел восьмиметровый лимузин «Линкольн-Континенталь», среди прочих машин — как роскошный океанский лайнер среди каботажных судов и грузовых пароходов. Рядом с ним одиноко торчал Волков, пытаясь что-то разглядеть сквозь тонированные окна.

Ирина ахнула восторженно:

— Ты смотри-ка! Не соврал!..

— Ну! — усмехнулся я. — Антоныч мужик твердый. Сказано — сделано!

Тут из входной группы вывалилась вся аспирантская братва, поднятая Семеном «в ружье». Серый и Радон, как выражался сам Топильский — соседи по шестьсот девятому блоку Сергей Чижов и Радик Халитов. Девушки: Таня, Катя, Ольга, Вера… Ну, этих только пальцем помани. И Вадим, понятно! Куда же без него.

Мой взгляд так и зацепился за лицо аспиранта Гранцева. Честное слово, так странно было видеть своего будущего шефа столь помолодевшим. А главное — улыбающимся, приподнятым, жизнерадостным! Суровая жизнь на вершинах бизнеса сделала Вадима в зрелости сумрачным, недоверчивым… да попросту неприятным типом. Да, ко мне он относился по-особому, но я представляю, каково было тем, кто хлебал от него лиха полным черпаком. А сейчас он был совсем другой. Веселый, улыбающийся парень. Правда, и теперь было видно, что он полон энергии, а лучше сказать, какой-то брутальной, свирепой силы, он заряжен на жизнь, готов бороть, мять, ломать, укрощать ее, делать послушной. Иными словами, рожден быть чемпионом — а уж в какой сфере, посмотрим.

И привычка к краткости сложилась у него тогда же.

— А! — воскликнул он. — Земляк на месте — полет нормальный! — протянув мне руку.

Сегодня мы еще не виделись.

Обменялись рукопожатием. Ну, хватка у Вадима была почти как у борца.

Замыкающим на крыльцо громоздко вывалился Семен. Понятно, он сиял как медный котелок. Он видел изумление и восторг девушек. Не сомневаюсь, что он видел ошарашенные, возможно и завистливые взгляды случайных прохожих, сознающих, что никогда в жизни у них не будет возможности прокатиться в столь роскошном экипаже… И все это наполняло его щедрую душу позитивом, как парус — попутным ветром.

— Ну⁈ — заорал он, привычно поводя плечами — куртка нараспах, ему всегда было жарко. — Чего стоим, кого ждем?

— Тебя! — хохотнул кто-то из парней.

— Так вот он я! Вперед, праздник ждет нас!.. Да, только одно: курить в машине нежелательно. Не то, чтобы запрещено, но… Словом, просьба такая. И шампанского нет. Все остальное нет, а этого нет.

— Ну, понятно, — ухмыльнулся Вадим. — Во что салон превратится после шампани…

— Давайте! — Антоныч шикарно взмахнул рукой и гаркнул: — Петя! Открывай калитку!

Немногословный Петя кивнул, взялся за ручку дверцы…

— Ириша! — весело крикнула Таня, сбегая по ступенькам, — занимаем лучшие места!

— Для Ириши лучшее место рядом с Юрой… — многозначительно произнес я негромко и как бы в пространство, но так, чтобы она услышала.

Услышала, конечно. И отреагировала сдержанной улыбкой. Молча.

С радостным гомоном будущие ученые рассаживались в салоне. Роскошные кожаные диваны тут были сделаны буквой П, в центре стоял столик, имелось место и для мини-баров, мини-холодильников, где располагались напитки и уже подготовленные холодные закуски, как в виде бутербродов, так и просто нарезок. Мини-стеллажики с бокалами и рюмками, фрукты и кондитерка также присутствовали.

— Знакомьтесь! — проорал Семен. — Капитан нашего корабля! А зовут его Игорь!

И указал на водилу в строгом темном костюме с галстуком, сидящего по ту сторону перегородки, отделяющей пассажирскую часть салона от служебной.

Тот суховато кивнул и вполоборота к нам отбубнил заученный текст вроде:

— Здравствуйте! Рад приветствовать вас… вы сделали правильный выбор, доверившись нашей компании… мы постараемся сделать ваше путешествие по ночной Москве незабываемым… большая просьба воздерживаться от курения… — ну и в том же духе.

Все это он проговорил без выражения, чувствовалось, что ему глубоко по барабану и наш выбор, и мы сами. «Да, я вынужден быть прислугой, — безмолвно звучало за нарочито равнодушной речью. — Но не я такой, а жизнь такая. Лучше всего будет, если вы просто не будете меня замечать. Есть я, нет меня — неважно…»

Отговорив приветствие-инструктаж, водитель вопросительно взглянул на Семена. Благодетель наш важно кивнул:

— На Красную площадь, шеф! Как договаривались.

«Шеф» поднял стекло, окончательно отгородившись от нас. Лимузин плавно тронулся задним ходом, отъезжая от крыльца, аккуратно развернулся и покатил к выходу на Рязанский проспект.

Ирина в самом деле уселась рядом со мной. Сама. Я не просил. Больше скажу: я нарочно взобрался в машину первым, сел в ожидании: что Ирина предпримет?.. Типа судьба умнее нас, пускай сама решит.

Судьба в лице Ирины чуть помедлила. Это было видно. И выбор сделала. Я ощутил в груди поток тепла, идущий из неведомых сердечных глубин.

На это, в общем-то, никто внимания не обратил. Все были радостно возбуждены, многоголосый гомон и смех плескался в салоне, залитом почти лунным полусветом матовых плафонов. Напитки и закуски явились стремительно. Вино, водка, виски, джин… Уже зазвучал первый тост:

— Н-ну, господа будущие кандидаты и доценты, чтоб мы всегда так жили! Чтоб в нашей жизни были скатерть-самобранка и нить Ариадны!..

«Линкольн» будто не ехал, а плыл по Рязанке. Либо летел, как экраноплан. Плавность хода, конечно, невероятная. Ямки, ухабы, любые мелкие неровности лимузин просто не замечал. Глотал их как удав жаб.

— Антоныч! — прокричал вдруг Сергей. — А где супруга-то твоя⁈ Когда познакомишь?

Семен легкомысленно отмахнулся:

— Успею! Пошла с подружками своими в клуб. В «Метелицу», что ли… Не то в «Эрмитаж». А может, в «Титаник»… Ну, не знаю точно.

— А ты⁈

— А мне все это ниже плинтуса! Я лучше с вами пообщаюсь. А она что ж, пусть гуляет, развлекается! С чего бы молодой-красивой не развлечься? Нормально! Между супругами должно быть доверие… Вон, Юра видел ее, да?

Я уверенно кивнул, хотя явной логики между тезисами «Юра ее видел» и «пусть она трясет жопой в 'Титанике» не усмотрел. Да и признаться, не видал Семенову супругу ни в той жизни, ни пока в этой. Хотя именно это событие и случилось несколько дней назад.

Вот она, разница в ветках времени. Здесь, судя по всему, я на «каблуке» помог Антонычу перевезти вещи из общаги на квартиру. И пронаблюдал воочию его жену. Возможно, даже пообщался с ней…

Тут вообще тема на пол-Шекспира.

Антоныч, очутившись в Москве, конечно, сразу стал неистово швырять бабло налево и направо, и куда попало. Такая уж натура широкая. А у московских девиц нюх на деньги как у английского пойнтера на грибы трюфели. Эти хищницы вмиг слетелись на молдавского гостя, и одной удалось его захомутать. Повторюсь: я ее не видел, но по слухам — да, эффектная особа. Вроде бы и мама у нее такая же, Семенова теща то есть. Матрона с бурно проведенной молодостью. Художник по костюмам то ли на «Мосфильме», то ли на студии Горького. И даже в молодости, говорят, снялась в паре фильмов. В приличных эпизодах. Или чуть ли не в ролях второго плана. И уж совсем легенды ходили про нее, что была близка с разными знаменитостями… ну, здесь данные разнились, доходя аж до Высоцкого, Даля, Владислава Дворжецкого. Впрочем, это совершенно на воде вилами писано. Но мужа у нее никогда не было. И каким ветром дочку надуло — загадка мироздания. Как звали мамашу, хоть убей, не помню, хотя вроде бы имя звучало?.. Однако и этого толком не вспомню. А спутницу Семена звали Инна.