Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф. - Страница 104

Аннета, опираясь на локти, старалась выбраться из засасывавшей ее грязи. Медленно поворачивая голову, оглядывала остатки своей гордой маленькой империи. Энергистическая сила защитила ее от перелома костей и ранений, хотя она знала, что синяки будут по всему телу. Смутно припомнила, как ее подбросило в воздух на десять метров и медленно перевернуло. Возле нее такой же переворот совершило одноэтажное кафе, приземлившееся на плоскую крышу. Кабели и пластмассовые водопроводные трубы, свисая, раскачивались, словно бычьи хвосты.

Оглушенная, она, как ни странно, восхитилась землетрясением: в нем была прекрасная точность. Оно разрушило город и в то же время оставило одержимым возможность защитить себя от его последствий. Ральф все рассчитал. Самосохранение — самый сильный человеческий инстинкт. Дома же и фортификации Кеттона были обречены и погибли.

Она истерически рассмеялась и закашлялась от набившейся в рот отвратительной пыли.

— Ральф? Я как-то сказала тебе, Ральф, что сначала тебе нужно уничтожить деревню. Зачем же ты понял все так буквально, дерьмо ты этакое! — защищать теперь было нечего. Не осталось ни символа, ни знамени. Вокруг чего теперь сплачивать армию? Сержанты наступали. Остановить их было некому.

Аннета, хлопнувшись на спину, старалась удалить грязь из глаз и изо рта. Отдувалась: в воздухе не хватало кислорода. Никогда еще она не была так напугана. Ее чувства разделяли все одержимые в разрушенном городе. Их тысячи, а чувство одно на всех.

Деревья подскочили и закружились в танце. Грязь, облепившая стволы, выпустила их, громко чавкнув, и они совершили несколько воздушных пируэтов, пока земля не успокоилась. Зрелище, надо думать, захватывающее, если смотришь на него со стороны.

Стефани кричала от страха, убегая от крутившихся над головой толстых сучьев и увертываясь от более тонких ветвей. Несколько раз ее ударило. Словно сверху обрушилась огромная дубина. Благодаря энергистической силе клетки тела ее не разошлись, а саму ее не разорвало напополам.

А вот Тине не повезло. Когда земля начала успокаиваться, прямо на нее свалилось дерево и вбило в трясину. Из земли торчали лишь голова и рука. Когда друзья окружили ее, она тихо плакала.

— Я ничего не чувствую, — шептала она. — Не чувствую саму себя.

— Надо растворить дерево, — быстро сказал Макфи и показал: — отсюда и до этого места. Давайте сосредоточимся.

Они соединили руки и представили, что красный ствол разламывается, а твердая темная древесина течет, как вода. Большой кусок дерева превратился в жидкость. Франклин и Макфи поспешно вытянули Тину из грязи. Бедра и голени ее сильно пострадали. Из глубоких ран текла кровь, кости торчали наружу.

Она посмотрела на свои раны и завопила от ужаса.

— Я умру! Снова окажусь в потусторонье.

— Глупости, детка, — сказал Кохрейн. Присев рядом, он повел рукой над раной на животе. Порванная кожа тут же чистенько запечаталась. — Видишь? Брось ныть.

— У меня слишком много ранений.

— Давайте, ребята, — Кохрейн посмотрел на остальных. — Вместе все исправим. Пусть каждый займется одной раной.

Стефани кивнула и уселась рядом.

— Все будет хорошо, — пообещала она Тине. Женщина успела потерять много крови.

Окружив Тину, подвели под нее руки. В этот самый момент, когда они, словно в молитве, склонились возле раненой женщины, и нашел их отряд Сайнона. Тина улыбалась товарищам, бледная рука ее сжимала пальцы Стефани.

Сайнон и Чома крадучись вышли из-за поваленных деревьев и направили автоматы на группу.

— Всем лечь на землю, завести руки за голову, — приказал Сайнон. — Не вздумайте двигаться или применять энергистическую силу.

Стефани повернулась и посмотрела на него.

— Тина ранена. Она не может двигаться.

— Хорошо, но при одном условии: не пытайтесь сопротивляться. Остальные, ложитесь на землю.

Медленно отодвинувшись от Тины, они легли в жидкую глину.

— Идите, — сказал Сайнон остальным сержантам. — Они не оказывают сопротивления.

Из-за бурелома бесшумно появились тридцать сержантов. Автоматы они нацелили на лежащие на земле фигуры.

— Ну а теперь покиньте захваченные вами тела, — сказал Сайнон.

— Мы не можем, — сказала Стефани. Она ощущала страх и горе друзей и разделяла с ними эти чувства. Голос ее задрожал. — Ведь вы сейчас и сами это знаете, так зачем нас просить об этом?

— Замечательно, — Сайнон взялся за палку с ошейником.

— Не надо применять к нам эти штуки, — попросила Стефани. — Мы пойдем спокойно.

— Извините, таковы правила.

— Послушайте, я — Стефани Эш, та самая, что вывезла детей. Это что-то да значит. Свяжитесь с лейтенантом Анвером из королевского флота. Он подтвердит мои слова.

Помедлив, Сайнон обратился к процессору, запросил память Передового форта. Изображение, возникшее на дисплее, совпадало с обликом женщины, да и мужчина в пестрой одежде, с массой волос, был, без сомнения, тот же.

— Нельзя доверять внешнему сходству, — сказал Чома. — Они могут придать себе любой облик.

— Если они не будут оказывать сопротивления, ни к чему применять силу. Они пока ведут себя мирно. К тому же они не могут убежать.

— Ты слишком доверчив.

— Вставайте по одному по нашей команде, — сказал им Сайнон. — Мы эскортируем вас к полевому лагерю. Там вас поместят в ноль-тау. Всю дорогу наготове будут три автомата. При сопротивлении применим ошейники. Они нейтрализуют энергистическую силу. Понятно?

— Да, — сказала Стефани. — Благодарю вас.

— Очень хорошо. Вы первая.

Стефани осторожно поднялась на ноги, стараясь не делать быстрых движений. Чома взмахнул дулом автомата, указывая на узкую тропинку между поваленными деревьями.

— Идите, — она пошла. Сайнон отдал команду Франклину.

— Тине понадобятся носилки, — сказала Стефани. — И кто-то должен сопровождать Мойо. Он повредил глаза.

— Не беспокойтесь, — резко оборвал ее Чома. — Будьте уверены, до лагеря дойдут все.

Они вышли на свободное пространство. Стефани посмотрела на место, где только что был Кеттон. Плотная темная пыль поднималась над уничтоженным городом.

Кое-где горели небольшие огни, чуть светились их оранжевые короны. Наверху загорелись двадцать тонких алых полосок, соединились с облаком. И пробежали юркие молнии.

— Черт возьми, — пробормотала она.

По дну долины тысячи сержантов шли к молчаливым темным руинам. Укрывшиеся в них одержимые знали, что они идут. Животный страх выплескивался из облака пыли, словно адреналин. У Стефани сильно забилось сердце. По ногам и груди побежали мурашки. Она споткнулась.

Чома подтолкнул ее сзади автоматом.

— Идите.

— Вы разве не чувствуете? Они боятся.

— Ну и хорошо.

— Да нет, они по-настоящему напуганы. Смотрите.

Из пыльного занавеса вырывались вспышки яркого света. Сначала они дрожали, а потом выровнялись, успокоились. В небе снова появилось защитное облако.

— Неужели вы так глупы, что беретесь за старое? — сказал Чома. — Генерал Хилтч не даст вам спрятаться.

Словно подтверждая его слова, электронный луч прошил небо. Бело-голубой столб, шириною метров двести, пробил крышу пылевого облака. Раздался страшный грохот, молнии, ударив по кипящей поверхности, вонзились в грязь. На этот раз одержимые оказали сопротивление. Десять тысяч умов на площади в две квадратных мили соединились в едином желании — освободиться.

Разряды лазерных лучей потихоньку были укрощены. На земле разгорался алый свет. Страх одержимых сменился восторгом, а потом и решимостью. Стефани смотрела на шумное зрелище, открыв от удивления рот. Гордость переполняла ее: вернулось их прежнее единство, а вместе с ним и ощущение общей цели. Освободиться. Уйти.

Красный свет в облаке сгустился и стал освещать дно долины. Яркая волна света залила грязь и трясину.

— Бегите, — сказала Стефани обомлевшим сержантам. — Убегайте. Пожалуйста. Идите! — и обхватила себя руками, когда красный свет приблизился к ней. Это было не физическое ощущение, а скорее психосоматическое. Тело ее и землю, и воздух, и тела друзей, и огромные фигуры сержантов залило красным светом.