Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф. - Страница 103

Ральф стоял возле здания штаба вместе с Экейшей и Янни Палмером. Взгляды их были устремлены к горловине долины Катмос. В этом месте сгустился воздух, а это означало, что там-то и находится город. Может, Ральфу лучше бы находиться в собственном офисе Передового форта, однако после посещения лагеря он осознал, каким же он там был удаленным и не слишком компетентным. Здесь у него была хотя бы иллюзия причастности.

Они вышли на обширный участок земли, находившийся над лагунами и болотами долины. Сквозь толстую корку грязи в изобилии пробивалась местная трава, пока еще не вытоптанная животными. В центре даже уцелели несколько свалившихся на землю деревьев. Нижние ветви вонзились в мягкую почву, листья слегка шевелились.

От дороги их отделяло четверть мили. Земля вокруг осевших кустов сильно сморщилась, в рытвинах образовались лужи солоноватой воды. Стефани обошла их и вошла в пеструю тень, отбрасываемую листьями. С тяжелым вздохом опустилась на землю. Остальные уселись вокруг нее, с облегчением растирая уставшие ноги.

— Удивительно, что на мину не наступили, — сказал Мойо. — Эклунд должна была эту дорогу заминировать. Больно уж она соблазнительная.

— Эй, ребята, да хватит вам о ней говорить, — сказал Кохрейн. — Мне как-то не улыбается тратить последние часы жизни на разговоры об этой ведьме.

Рена привалилась к стволу дерева, закрыла глаза и улыбнулась.

— Кажется, впервые мы пришли к общему согласию.

— Интересно, будет ли у нас возможность пообщаться с репортерами, — сказал Макфи. — Наверняка они здесь, следят за атакой.

— Странное у тебя последнее желание, — удивилась Рена. — Есть на то причина?

— У меня семья в Оркнее. Трое детей. Я бы хотел… не знаю. Передать им, что ли, что у меня все нормально. Чего бы мне действительно хотелось — это повидать их.

— Хорошая мысль, — одобрил Франклин. — Возможно, сержанты и позволят тебе передать им привет, если мы войдем к ним в доверие.

— А чего бы хотел ты? — спросила Стефани.

— У меня традиционное желание, — признался Франклин. — Пообедать. Я всегда любил поесть, особенно что-нибудь новенькое, но денег на это у меня было негусто. А так в жизни я сделал почти все, чего хотел. Я бы хотел перед смертью отведать самых лучших деликатесов, которые только может предложить Вселенная. И чтобы приготовили их лучшие повара Конфедерации, а запить их Норфолкскими слезами.

— У меня простое желание, — сказал Кохрейн. — Хотя и не очевидное. Я хотел бы снова пережить Вудсток. Только в этот раз хотел бы послушать больше музыки. Часов пять. Понимаете?

— А я бы хотела очутиться на сцене, — вздохнула Тина. — В классической роли. И чтобы было мне чуть больше двадцати, а от красоты моей падали бы в обморок поэты. И чтобы премьера, в которой я появилась, стала событием года, а люди передрались, доставая на нее билеты.

— Я хотела бы погулять по Елисейским Полям, — сказала Рена. Она недоверчиво покосилась на Кохрейна, но он вежливо слушал. — Они были на краю города, в котором я жила, и там росли дивные цветы. У них были такие лепестки… тронешь один, и он тут же поменяет цвет. А когда дул легкий ветерок и раскачивал ветви деревьев, казалось, ты стоишь в калейдоскопе. Я целыми часами ходила там по тропинкам. А потом пришли строители, срубили деревья и расчистили площадку под фабрику. Я боролась, как могла, сколько петиций организовала, обращалась и к мэру, и к местному сенатору. Им было наплевать и на красоту, и на людей, которые так любили это место. Деньги и промышленность побеждают везде.

— Что до меня, — сказал Мойо, — то я просто попрошу прощения у своих родителей. Моя жизнь прошла впустую.

— Дети, — сказала Стефани. И посмотрела понимающе на Макфи. — Я снова хочу увидеть своих детей.

И все замолчали, погрузившись в мечты, которым не суждено было осуществиться.

Небо вдруг посветлело. Все, кроме Мойо, посмотрели вверх, и он почувствовал волнение товарищей. К земле летели десять кинетических снарядов, оставляя за собой ослепительные хвосты плазмы. И образовали постепенно расширяющийся конус. За первым залпом последовал второй. На глазах Стефани автоматически материализовались темные очки.

— О, черт, — простонал Макфи. — Опять эти кинетические снаряды.

— Они ложатся вокруг Кеттона.

— Странно, — удивился Франклин. — Отчего бы не сжечь всех разом?

— Какое это имеет значение? — отмахнулась Репа. — Скорее всего, это сигнал к атаке.

Макфи недоверчиво следил за полетом снарядов. Первый залп еще расширялся, а раскаленный воздух вокруг передней, заостренной части конуса приобретал все больший накал.

— Думаю, нам лучше лечь, — сказала Стефани. Она перевернулась и создала вокруг себя защитный воздушный шатер. Остальные последовали ее примеру.

Снаряды против Кеттона отличались от тех, что в начале кампании падали на коммуникационную сеть Мортонриджа. В этот раз они были значительно тяжелее и длиннее, благодаря чему создавалась инерция. Сквозь сырую, мягкую почву они проходили свободно. Когда же достигали твердого основания, кинетическая энергия достигала полного разрушительного потенциала. Земля, словно при извержении вулкана, взлетала к небу. Однако ударные волны, расходившиеся по сторонам, были страшнее всего. Второй залп образовал кольцо вокруг первого с тем же разрушительным эффектом.

Двадцать ударных волн расходились, словно рябь на пруду, но рисунок этот был необычный, что и являлось целью бомбардировки. Сталкивались колоссальные потоки энергии и, сливаясь, достигала подъемов и спадов, словно бурное море. С наружной стороны кругов возникали новые ударные волны и прокатывались по дну долины, постепенно затихая. Внутри кругов ударные волны сливались в одну, и волна эта катилась к Кеттону, наращивая разрушительную мощь.

Аннета Эклунд с войсками, стоявшими по периметру города, остолбенев, смотрела, как новорожденный холм, грохоча, обступает их со всех сторон. Дороги, отходившие от окраин, рассыпались в прах. Булыжники летели по воздуху длинными ленивыми дугами. На горных хребтах буйно пенилась грязь, а болота и лужи, низвергаясь по склонам, уносили с собой стада напуганных колфранов и феррангов.

Почвенное цунами становилось все выше. Добравшись до окраины Кеттона, оно потащило здания по обваливавшимся склонам. Оборонительные траншеи либо смыкались, либо распахивались, а напалм, вспыхивая, обращался в потоки, подобные раскаленной лаве. Одержимые, напрягая до предела энергистическую силу, старались укрепить свои тела, а обезумевшая земля подбрасывала их, как на трамплине, и вращала, словно перекати-поле. Дома, оставшиеся без защиты, превратились в кучи мусора. Кирпичи, осколки стекла, машины — все летело по воздуху.

Землетрясение стремительно приближалось к центру города. Очаровательная маленькая церковь, оторвавшись от земли на пятьдесят метров, взлетела в воздух коническим гейзером. Из башенки вырвался земляной вихрь.

Элегантное строение на долю секунды зависло над окружавшим его катаклизмом, прежде чем гравитация и благоразумие не вернули его на землю. Разбившись, словно корабль о рифы, здание исторгло скамьи и книги псалмов, потом совершило кульбит, и его кирпичные стены рассыпались в порошок. Как ни странно, церковный шпиль какое-то время оставался нетронутым. Колокол звонил, как сумасшедший. Затем шпиль развернулся на сто восемьдесят градусов и, свалившись, образовал кратер, отметив тем самым эпицентр землетрясения. Лишь после этого каркас его лопнул и развалился, а на земле осталась лишь груда металла и углебетона.

Из центра поражения пошли вторичные колебания, более слабые, однако и их хватило для довершения разрушений. Сверхзвуковая волна, сопровождавшая землетрясение, вернувшись, отразилась от склонов долины. Через девяносто секунд Кеттон исчез с карты Мортонриджа. В качестве воспоминания осталось пятно предательски подвижной земли шириною в две мили. Кое-где торчали из обгорелой земли стропила, комья бетона и остатки мебели, густо вымазанные глиной. Ручейки выпускавшего черный дым напалма проделали в почве глубокие борозды. Густая пыль заслонила солнце.