Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 7

Вандервуд помотал головой:

— Уильям, ты начинаешь говорить как мой старый дядя, который держал деньги в шерстяном носке под матрасом. Мы живем в новую эпоху! Радио, автомобили, авиация, все развивается стремительно. И мы должны двигаться в том же темпе.

Он указал на толпу гостей:

— Посмотри на этих людей. Они путешествуют больше, чем любое поколение до них. Бизнес становится национальным, даже международным. Спрос на качественное размещение будет только расти.

Подошел Джеймс Хатчинсон, управляющий бостонской группы отелей, коренастый мужчина с пышными усами и румяным лицом. В руке он держал телеграмму.

— Мистер Вандервуд, только что пришло сообщение из Нью-Йорка. Отель «Астория» интересуется нашей системой бронирования. Хотят купить лицензию за двести пятьдесят тысяч долларов.

Глаза Вандервуда загорелись еще ярче:

— Видишь, Уильям? Даже конкуренты признают превосходство нашего подхода. Мы не просто управляем отелями, мы продаем революционные технологии!

Я почувствовал, что контроль над ситуацией стремительно ускользает. Попытался еще раз:

— Мистер Вандервуд, возможно, стоит отложить крупные инвестиции до… скажем, следующей весны? Дать рынку стабилизироваться, изучить реакцию конкурентов…

— До весны? — он чуть не выронил бокал. — Уильям, каждый месяц промедления — это упущенная прибыль. Если мы не займем рынок сейчас, это сделают другие.

Он подозвал официанта:

— Еще шампанского! И где Колфилд? Нужно обсудить детали инвестиционного плана.

Эдвард Колфилд, главный финансовый советник компании, материализовался рядом, словно ждал сигнала. Высокий худощавый мужчина с проницательными глазами за очками в золотой оправе нес под мышкой кожаную папку.

— Мистер Вандервуд, я подготовил предварительные расчеты для филадельфийского проекта. Потребуется два миллиона начальных инвестиций, но окупаемость…

— Джентльмены, — прервал я, решившись на крайнюю меру, — позвольте высказать профессиональное мнение. Как ваш партнер и консультант, я настоятельно рекомендую отложить масштабные инвестиции минимум до весны следующего года.

Колфилд удивленно поднял бровь:

— Интересно. А каковы основания для такой осторожности?

Я глубоко вздохнул. Нужно было найти аргументы, которые прозвучат убедительно, не раскрывая знания о грядущей катастрофе.

— Во-первых, маржинальное кредитование достигло рекордных уровней. Соотношение десять к одному создает крайнюю нестабильность. Во-вторых, корпоративная прибыль растет медленнее, чем цены акций, это классический признак спекулятивного пузыря.

Вандервуд скептически покачал головой:

— Эти опасения высказывают уже два года. А рынок продолжает расти.

— В-третьих, — продолжил я, — международная торговля показывает признаки замедления. Германия испытывает трудности с выплатой репараций, что может повлиять на американский экспорт.

— Мистер Стерлинг, — вмешался Колфилд, — эти факторы несомненно важны для общей экономической ситуации. Но гостиничный бизнес менее подвержен краткосрочным колебаниям. Люди всегда будут путешествовать.

Оркестр перешел к медленной композиции. Пары изящно кружились в вальсе, их движения отражались в полированных поверхностях мраморных колонн.

— Будут, — согласился я, — но в каком объеме? И на какой бюджет? Если экономика замедлится, первое, от чего откажутся люди — это премиальные услуги.

Вандервуд тоже поставил бокал на стол, его лицо стало серьезным:

— Уильям, я ценю твою осторожность. Действительно. Но мы создали нечто уникальное. Упустить момент — значит предать наше общее дело.

Он повернулся к Колфилду:

— Эдвард, подготовьте полный финансовый план. Я хочу видеть проработку всех деталей к понедельнику.

— Мистер Вандервуд, — я предпринял последнюю попытку, — позвольте предложить компромисс. Отложим крупные проекты до конца года. Если к декабрю экономическая ситуация останется стабильной, начнем расширение с удвоенной энергией.

Он задумался, поглаживая подбородок:

— Три месяца… Не так уж много. Но и упущенные возможности…

— Зато мы проведем более глубокий анализ рынка, — настаивал я. — Изучим опыт конкурентов, доработаем нашу систему. Лучше потратить три месяца на подготовку, чем потом годы на исправление ошибок.

Колфилд раскрыл свою папку:

— Возможно, мистер Стерлинг прав. Осмотрительность никогда не вредила бизнесу.

Вандервуд колебался. Я видел борьбу в его глазах, между природной амбициозностью и голосом разума.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Но только до первого декабря. И при условии, что ты лично займешься анализом рынков Филадельфии и Вашингтона.

— Согласен, — я протянул ему руку. — До первого декабря.

Мы пожали друг другу руки. Вандервуд еще не знал, что к декабрю мир гостиничного бизнеса изменится навсегда. Я выиграл три месяца, достаточно, чтобы уберечь его от катастрофических потерь после краха.

Празднество продолжалось до поздней ночи, но я покинул отель рано, под звуки джаза и смех гостей.

Паккард Твин Сикс мчался по шоссе между Бостоном и Нью-Йорком, рассекая августовскую жару и поднимая облака пыли за блестящими хромированными бамперами. Я сидел на заднем сиденье, изучая телеграмму, которую Мартинс вручил мне сразу после праздника у Вандервуда.

«Плоды созрели. Сбор урожая завтра утром. Д. Р.»

Дэвид Роквуд не зря славился лаконичностью. Операция «Черное золото» подходила к финалу. Три нефтяные компании, Texas Petroleum, Oklahoma Oil и Gulf Extraction, должны официально объединиться под крылом United Petroleum Corporation. По моим расчетам, акции взлетят минимум на сорок процентов.

Мартинс искусно лавировал между повозками и редкими автомобилями на двухполосной дороге. Его загорелые руки уверенно держали руль, а в зеркале заднего вида я видел его сосредоточенные серые глаза.

— Сэр, — обернулся он через плечо, — хотите, чтобы я довез вас прямо к Роквудам или сначала заехать домой переодеться?

Я взглянул на карманные часы Patek Philippe. Половина седьмого вечера. До Нью-Йорка еще три часа пути.

— Прямо к ним. Время дорого.

О’Мэлли дремал рядом, его массивная фигура расслабленно откинулась в кожаном сиденье. Ирландец умел спать в любых условиях, полезный навык, когда работаешь телохранителем. В складках его твидового пиджака угадывались контуры кобуры с кольтом.

За окном мелькали табачные плантации Коннектикута, их широкие листья тяжело свисали в безветренной духоте. Время от времени встречались небольшие фермы с побеленными домиками и красными амбарами, где коровы жевали жвачку в тени яблонь.

Я вернулся к бумагам. Последние отчеты по операции «Черное золото» впечатляли. За полгода мы скрытно скупили контрольные пакеты в трех компаниях через сеть подставных фирм. Общие инвестиции составили двадцать пять миллионов долларов, моих средств и капитала Роквудов.

Звук радиостанции WOR прорвался сквозь статическое потрескивание. Диктор бодрым голосом рассказывал о новых рекордах индекса Доу-Джонса.

— … сегодня индекс превысил отметку в триста семьдесят пунктов! Аналитики прогнозируют дальнейший рост. Мистер Ирвинг Фишер из Йельского университета заявил, что акции достигли «постоянно высокого плато»…

Я горько усмехнулся. Профессор Фишер станет символом неудачного прогнозирования. Через два месяца его слова о «плато» превратятся в жестокую насмешку.

О’Мэлли проснулся, потянулся и зевнул:

— Уже приехали?

— Еще два часа, — ответил я. — Как спалось?

— Отлично. Мне снился Дублин. Зеленые холмы, дождь, запах торфа…

Он взглянул на радио, из которого все еще лилась оптимистичная болтовня о процветании:

— Надолго ли, интересно, хватит этой эйфории?

— Не очень, — сухо заметил я.

Мы въехали в предместья Нью-Йорка, когда солнце уже касалось горизонта. Красноватый свет заката окрашивал в медные тона небоскребы Манхэттена, возвышающиеся вдали как зубцы исполинской короны.