Инженер Петра Великого 3 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 18

Ну и, наконец, сушка готового пироксилина. Тут тоже свои заморочки. Сушить его надо было медленно, при невысокой температуре и, самое главное, с хорошей вентиляцией, чтобы пары растворителей (если я буду использовать спирто-эфирную смесь для пластификации, чтобы порох не крошился) или остатки влаги улетучивались, не создавая взрывоопасной концентрации. Для этого я спроектировал отдельные сушильные камеры — по сути, просторные сараи с высокими вытяжными трубами на крыше, чтобы тяга была естественная, и системой полок из редкой сетки, на которых пироксилин должен был раскладываться тонким слоем. И никакого открытого огня поблизости, само собой — это даже не обсуждалось.

Федька и Гришка аж светились от энтузиазма, вникая во все эти премудрости. После того, как они на собственной шкуре прочувствовали «прелести» неконтролируемой химической реакции в старой лаборатории, к моим инструкциям по технике безопасности они относились с благоговением. Я старался объяснять им суть процессов по-простому, без заумных химических формул, от которых у них бы точно мозги закипели.

— Смотрите, орлы, — говорил я им, тыча пальцем в чертежи нового порохового «цеха». — Вот здесь у нас будет чан для «закваски». Главное — чтобы эта «закваска» не перекипела, а то быть беде. Поэтому следим за «градусником» — вот за этой стекляшкой с красной водичкой. Полезла водичка вверх — сразу воду в «корыте» меняем, а то и льда подкинем. Ясно?

— Так точно, Петр Алексеич! — бубнили они в один голос, хотя по их лицам я видел, что не все им было до конца понятно, но старание и преданность в их глазах перевешивали любые сомнения.

— А вот здесь, — продолжал я, показывая на фильтры, — будем нашу «кислую воду» чистить, чтобы дряни всякой в ней поменьше было. Чем чище вода, тем лучше наш порох будет, злее и без дыма.

Они кивали, мотали на ус. Федька, с его золотыми руками, больше тяготел к «железкам» — он с энтузиазмом взялся за обустройство мастерской, где мы должны были собирать СМ-1, но и в «химических делах» старался не отставать, пыхтел, разбирался. Гришка же оказался на удивление толковым в работе с реактивами, точно отмеряя порции и следя за ходом реакций. На этих двоих теперь ложится огромная ответственность, ведь любая ошибка могла стоить им жизней. Но я в них верил. Эти ребята уже не раз доказывали, что на них можно положиться.

Я сам почти не вылезал из строящихся корпусов, проверяя каждый узел, доску, толкуя рабочим (в основном, солдатам Орлова да нескольким нанятым артелям плотников) что к чему. Работы было — выше крыши, но когда я представлял себе, как русские солдаты, вооруженные моими винтовками с этим новым порохом, гонят шведа, вся усталость куда-то улетучивалась. Ради такого стоило и поднапрячься.

Пока в Игнатовском все крутилось-вертелось вокруг пороха, меня то и дело выдергивали в Питер. Инженерная Канцелярия требовала хозяйского пригляда. Да и Государь хотел видеть, что не зря харчи тратит, и Брюс, хитрец, нет-нет да подкидывал задачки, с порохом и ружьями никак не связанные. Я, честно говоря, поначалу от этих «левых» проектов отмахивался как от назойливой мухи — голова была забита куда более важными, как мне казалось, вещами. Но Яков Вилимович умел так повернуть, что и не откажешь.

— Ты, Петр Алексеич, — завел он очередную шарманку во время одного из моих наездов, когда я в очередной раз попытался отбрехаться, дескать, в Игнатовском дел по горло, — ты пойми одну простую штуку. Государь, он же человек увлекающийся, ему размах подавай. Он и о простом быте печется, чтоб и солдату, и мастеровому жилось полегче. А ты, с твоей-то головой да знаниями, можешь ведь и тут пользу принести, да еще какую! И поверь, царь это оценит не меньше, чем новую фузею. Это, если хочешь, тоже своего рода политика. Чем больше ты государю в разных делах угодишь, тем крепче твое место под солнцем, тем больше у тебя возможностей, чтобы свои главные затеи двигать. Смекаешь, к чему клоню?

Слова Брюса попали в самую точку. И правда, зацикливаться только на оружии — путь в никуда. К тому же, в голове у меня вечно роилась куча идей, вполне себе реализуемых в здешних условиях и способных реально облегчить людям жизнь, а заодно и мою репутацию «мастера на все руки» поднять до небес. И одна из таких идеек как раз удачно ложилась на страсть Государя. Петр Алексеевич, как всем известно, был большой охотник до этого напитка, да и в армии, особенно в походе, горячий сбитень — это ж первое дело, чтобы и согреться, и дух поднять. Только вот кипятить воду на кострах, в обычных котлах, — это ж целая история, долго и муторно.

И какое решение? Самовар! Конечно, в моем времени эта штуковина была уже скорее музейным экспонатом, приветом из прошлого. Но для начала XVIII века такая «водогрейная машина непрерывного действия», как я ее расписал Государю, была настоящим хайтеком. Идея-то проста, как три копейки, и я диву давался, почему до нее здесь еще никто не сделал. Хотя, может, кто и допер, да руки не дошли или посчитали ерундой.

Я набросал чертежики. Основной котел для воды — медный, форму можно было сделать разную, от простого ведра до чего-нибудь пузатого, «вазоподобного». Медь тепло проводит — будь здоров, да и достать ее не проблема. Внутри котла — вертикальная труба, тоже медная, куда угли раскаленные засыпать или щепок сухих накидать. Тяга — за счет разницы высот и небольшого поддувала снизу. Горячие газы, проходя по трубе, воду греют — аж свистит! Сбоку — краник, чтобы кипяток сливать. Просто, как все гениальное, эффективно, да и дров экономия. Можно было воду горячей держать хоть целый день, только угольков подбрасывай, да и закипала она в разы быстрее, чем в обычном котле на открытом огне.

Когда я выложил перед Государем чертежи и небольшой действующий макет, который мне по-быстрому сварганили лучшие медники Адмиралтейства (Брюс, конечно, подсуетился с организацией), Петр аж подпрыгнул от восторга. Он долго вертел этот макетик в руках, в трубу заглядывал, краник туда-сюда крутил.

— Ай да Смирнов! Ай да голова! — громыхал он, хлопая меня по плечу. — Вот ведь, казалось бы, безделица, а какая польза! Это ж и в походе солдату — первое дело, и во дворце чай заварить — делов-то! А то пока эти лежебоки на кухне воду вскипятят, вся охота пить отпадет!

Я скромненько так заметил, что, мол, сия «машина» и простому люду в хозяйстве сгодится, если производство наладить.

— Непременно! — подхватил Петр. — Непременно наладим! Ты, Яков Вилимович, — это он уже к Брюсу, — проследи, чтобы на Охте аль где еще мастерские под это дело отрядили. А ты, Смирнов, чертежи сделай толковые, чтоб любой медник, у кого руки не из задницы растут, разобраться смог. И чтоб меди на это дело не жалели, слышишь! Первую партию — в гвардейские полки, пусть солдатики порадуются. Да и мне во дворец несколько штук, разных размеров, чтобы и для узкого круга, и для большого сборища.

Успех самовара был, без преувеличения, ошеломительным. Солдаты, которым достались первые образцы, пылинки с них сдували — горячий чай (в армии так называли сбор трав, куда им до чая) в промозглую погоду или после марш-броска поднимал и настроение, и боевой дух лучше всякой чарки водки. Придворные франты щеголяли друг перед другом заморскими чаями, заваренными в сияющих, пышущих жаром «смирновских водогреях». Мое имя снова было у всех на устах, только теперь не в связи с «дьявольским оружием», а с вполне себе мирным и полезным изобретением. Это, как Брюс и предсказывал, здорово укрепило мои позиции. Даже самые ярые мои недоброжелатели из старых бояр не могли не признать очевидной пользы самовара. Кто-то, конечно, по углам шипел, что, мол, не барское это дело — «кухонными» приблудами заниматься, но Государь быстро такие разговоры на корню пресекал.

— Умный человек во всем умный! — отрезал он как-то на одной из ассамблей, когда какой-то вельможа попытался подколоть меня. — А кто только языком молоть горазд да казну на ветер пускать, тот и государству без надобности!

Этот небольшой, казалось бы, эпизод с самоваром многому меня научил. Во-первых, тому, что не стоит нос воротить от «мелочей». Иногда простое и очевидное решение бытовой проблемы может принести больше пользы и признания, чем самая навороченная техническая новинка. Во-вторых, я еще раз убедился, насколько Брюс был прав — умение быть полезным Государю в разных сферах действительно открывало новые двери и давало больше свободы для маневра в моих главных проектах. И, в-третьих, я понял, что прогресс — это еще и когда жизнь у людей становится чуточку легче и приятнее, пусть даже благодаря такой простой штуке, как горячий чай. И, пожалуй, это было не менее важно. Моя Инженерная Канцелярия потихоньку начинала оправдывать свое название, превращаясь в генератор полезных гражданских инноваций. И хотя все мои мысли по-прежнему были там, в Игнатовском, вокруг пороха и винтовок, я уже не отмахивался от других идей, которые могли бы послужить на благо России. Тем более что Государь, воодушевленный успехом самовара, теперь с еще большим интересом прислушивался к любым моим предложениям, касающимся и вполне мирных дел. А это, в свою очередь, давало мне новые рычаги влияния и возможности для продвижения по-настоящему прорывных технологий, которые должны были изменить лицо страны.