Нейтронный Алхимик: Консолидация - Гамильтон Питер Ф. - Страница 107

— Во всяком случае, — закончил Юру, — не через червоточины, как мы их понимаем. Впрочем, учитывая существование Кутер, следует заметить, что наша концепция квантовой космологии, очевидно, неполна. Оказывается, путешествовать быстрее света — не такое большое достижение, как нам когда-то казалось.

На то, чтобы переделать рубку «Танту» по своему вкусу, у Декстера Квинна ушло некоторое время. Беспокоил его не столько внешний вид помещения — фрегат был приспособлен для маневров на высоких ускорениях, и внутренние его помещения были обставлены с соответственной грубой функциональностью. Квинну нравилась эта неотъемлемая сила, и он только усилил ее, покрыв стены угловатыми черными барельефами того рода, что, как мнилось ему, должны украсить главный храм Брата Божьего. Осветительные панели померкли, мерцая тускло-багровым за ржавыми чугунными решетками.

Недовольство его вызывала предоставляемая рубкой информация — точнее сказать, ее отсутствие, — и большая часть времени ушла именно на исправление этого недостатка. Нейросети у Квинна не было, да и имейся таковая в наличии, работать для одержимого она все равно не смогла бы. А потому все, что происходило за пределами корабля, оставалось для него загадкой, несмотря на сенсорные решетки сказочно высокого разрешения. Он был слеп, не способен ни принимать свои решения, ни откликаться на события. Первейшим делом было открыть вселенную его взгляду.

На то, чтобы одержать всех девятнадцать членов экипажа, у них с Лоуренсом ушло двадцать минут с момента стыковки. На то, чтобы вовлечь вернувшихся в секту и подчинить своему водительству, — еще час. Трижды Декстеру пришлось карать безверных. О потерянных телах он искренне сожалел.

Оставшиеся взялись за работу, подключая необходимые ему экраны — навешивая на пульты телеэкраны, адаптируя программы бортового компьютера на максимальное упрощение визуализации. Только тогда, восстановив уверенность в собственных силах, Квинн приказал сниматься с орбиты Норфолка.

Откинувшись в своем королевском, обитом бархатом противоперегрузочном ложе, Квинн отдал команду на прыжок. Через двадцать секунд после завершения маневра в центре пустого голоэкрана вспыхнула лиловая пирамидка, обозначавшая единственный отправленный за ними в погоню корабль. Если масштаб соблюдался, до него было не более трех тысяч километров.

— Как нам уйти от них? — спросил Квинн у Баджана.

Баджан одерживал тело бывшего капитана «Танту» — уже третье с момента захвата. Первые двое одержателей Квинна не устроили — оба жили в допромышленные времена. Ему нужен был кто-то знакомый с начатками техники, кто смог бы воспользоваться кладезем бесценной информации в памяти пленного капитана. Баджан умер всего двести лет назад и был гражданским инженером-термоядерщиком; понятие межзвездных перелетов было ему знакомо. Характер у него был подловатый и скрытный; Баджан немедля поклялся в вечной верности и Квинну, и символу его веры. Квинн не был против — слабыми людишками вертеть легче.

Кулаки Баджана сжались, непроизвольно выдавая то давление, которое оказывал одержатель на рассудок своего хозяина.

— Последовательные прыжки. Корабль на это способен. Это сбросит с хвоста любую погоню.

— Исполняй, — коротко приказал Квинн.

Три прыжка и семь световых лет спустя они были в межзвездном пространстве одни. А еще через четыре дня они вынырнули из червоточины в зоне выхода в двухстах тысячах километрах над Землей.

— Вот я и дома, — прошептал Квинн и улыбнулся.

Оптические сенсоры фрегата показывали ему ночную сторону планеты, тонкий свинцово-сизый серп, медленно расширявшийся по мере того, как орбитальное движение выводило «Танту» из конуса тени. Континенты расцвечивали звезды первой величины — аркологи, беззвучно хваставшиеся своим энергетическим расточительством. Свет их уличных огней, небоскребов, стадионов, фар машин, фонарей в парках, на площадях, на фабриках сливался в монохромный поток фотонов. Высоко над экватором планету опоясывало кольцо искристого тумана, отражаясь едва заметно в смоляно-черных океанах.

— Брат Божий, как великолепно! — прошептал Квинн.

Улетая в изгнание с бразильской орбитальной башни, он не мог насладиться этим зрелищем. На его палубе в лифте не было иллюминаторов, и в тех секциях колоссального порта, где проходили иветы, — тоже. Всю жизнь он прожил на Земле и никогда не видывал ее как должно — изысканно-прекрасной и трагически хрупкой.

Мысленным взором своим он уже видел, как медленно, мучительно гаснут ослепительные огни под натиском расплывающихся по земле густых черных теней, приливом отчаяния и ужаса. А потом тени протянутся в космос и погасят Ореол О'Нейла со всей его мощью и энергией. И не останется ни света, ни надежды. Только плач, и скрежет зубовный, и Ночь. И Он.

На глаза Квинну навернулись слезы радости — так сильны были этот образ и стоящая за ним вера. Вечная тьма, и в сердце ее — Земля: изнасилованная, мертвая, замерзшая, погребенная.

— Это ли моя цель, Господи? Это ли? — простонал он смиренно при мысли о подобной чести.

И тут бортовой компьютер тревожно свистнул.

— Что такое? — рявкнул Квинн в ярости оттого, что его мечты были так грубо нарушены.

Ему пришлось поморгать, чтобы разглядеть быстро заполняющую голоэкраны алую паутину. Требовали внимания подмигивающие условные знаки, из-за края экрана наперерез «Танту» выползали пять оранжевых линий-векторов.

— Что происходит?

— Это маневр перехвата! — заорал Баджан. — Корабли военные. И на нас наводятся платформы СО с Ореола!

— Я полагал, мы были в зоне выхода!

— Ну да!

— Тогда что…

— Приоритетный запрос капитану «Танту» от командования стратегической обороны Терцентрала, — объявил бортовой компьютер.

Квинн метнул на передавший сообщение проектор гневный взгляд и прищелкнул пальцами.

— Капитан Мауер, командующий фрегатом КФ «Танту», — проговорил Баджан. — Кто-нибудь объяснит мне, в чем проблема?

— Командование СО, капитан. Датавизируйте ваш код РБК, пожалуйста.

— Какой код? — беззвучно прошептал совершенно ошеломленный Баджан.

— Кто-нибудь знает, что это такое? — прорычал Квинн.

Свой код-определитель «Танту» датавизировал, как полагается по уставу, сразу же после выхода из прыжка.

— Капитан, ваш код! — потребовало командование СО.

На глазах Квинна на голоэкран выплыли еще два сияюще-оранжевых полетных вектора. На корпус «Танту» наводились оружейные сенсоры.

— Компьютер, прыжок на один светогод, — приказал он. — Сейчас же.

— Нет, сенсоры… — отчаянно взвыл Баджан.

Но его возражения уже ничего не значили — бортовой компьютер был перепрограммирован на то, чтобы подчиняться одному Квинну.

«Танту» прыгнул. Его горизонт событий пересек углекомпозитные стержни, на которых выдвинулись из своих ниш, стоило звездолету появиться над Землей, десять сенсорных гроздьев — навигационные оптические среднего радиуса радарные антенны связи.

Семь боевых кораблей, мчавшиеся «Танту» наперехват, увидели, как исчезает их цель за десятью ослепительными фонтанами плазмы, в тот миг, когда горизонт событий стиснул атомы углерода в стержнях до термоядерных плотностей. Из радиоактивного тумана выплывали отрезанные сенсорные гроздья.

Проклиная неудачу, из-за которой к эскадрилье перехвата не было приписано ни одного космоястреба, вахтенный офицер с командного центра СО приказал двум эсминцам преследовать «Танту». Но чтобы перейти на траекторию, соответствующую точке выхода, двум кораблям потребовалось одиннадцать минут, и все понимали, что время потеряно безнадежно.

Заглушая все прочие звуки, в рубке «Танту» звенели аварийные сирены. Телеэкраны, отображавшие данные с сенсоров, почернели, когда разрядились растровые узлы, потом переключились на диаграммы корабельных систем, усеянные пугающим количеством алых значков.

— Шум убери! — проорал Квинн.

Баджан торопливо подчинился, быстро набирая команды на пристроенной у его противоперегрузочного ложа клавиатуре.