Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович - Страница 67

Если Адам и даже Каин с Авелем трудились на земле, то теперь большинство предпочитали обманывать, грабить, а то и убивать за материальные блага. Хуже всего, что, пренебрегая заветом «плодитесь и населяйте землю», все предпочитали собираться в большие города, но такая жизнь вела к раздорам, нищете и убийствам, потому что невозможно жить вместе и любить ближнего, если не следуешь Божьим заветам.

В городах собирались в группы, чтобы защищаться, но собирались также и чтобы нападать. Самые большие отряды нападали даже на крупные города, где жителей убивали для забавы, а дома и постройки сжигали опять же для развлечения: на горящие дома чужих так хорошо смотреть!

А еще можно туда бросать раненых и смотреть, как с жуткими криками они стараются выползти, корчатся, орут, дергаются.

Распространилась забава-соревнование между людьми: кто сумеет больше убить за самый короткий промежуток времени…

Он вздрогнул, впереди на дороге раздались крики. Он пришпорил коня и увидел толпу людей с копьями в руках. На них напали чудовища в полтора раза крупнее человека: у всех вытянутые морды, красные глаза и длинные когти на руках.

Люди кричали в смертельном страхе, отбивались, но звери с довольным ревом выдергивали по одному из вяло отбивавшейся толпы, разрывали на части, пожирали и начинали смотреть на следующую жертву. Чувствовалось, что для них еще и потеха, не убивать сразу всех, а пожирать по одному на глазах остальных.

Мафусаил пришпорил коня и на скаку выхватил меч. Уже выкрикнув боевой клич, он разобрался, что на купцов напали не разбойники и даже не лесные чудовища, а шеддимы — злые демоны, подстерегающие путешествующих.

— Да будет с нами Господь! — выкрикнул он.

Конь сделал огромный скачок, и Мафусаил оказался между людьми и демонами.

— Во имя Господа! — крикнул он громче.

Демоны ринулись на новую дичь, за спиной кто-то из людей прокричал отчаянным голосом:

— Уходи, парень!.. Нам уже не помочь…

Мафусаил вращал над головой меч и быстро обрушивал на головы набегающих демонов. Когда их стало много, он просто рубил во все стороны, даже не стараясь нанести смертельную рану.

Теперь все демоны, оставив людей, бросались только на него. А он выкрикивал слова молитвы и рубил, рубил, пока демонов не осталось двое, что повернулись и бросились убегать.

Он догнал их и зарубил, а когда вернулся, стряхивая с лезвия длинного меча кровь, уцелевшие люди уже хлопотали над ранеными, плакали над погибшими. На него подняли взоры со страхом и восторгом.

Один спросил благоговейно:

— Кто ты, сверкающий?.. Уж не ангел ли?

Мафусаил покачал головой.

— К счастью, я человек. Чем могу еще помочь?

Мужчина развел руками.

— Ты сделал больше, чем требовалось. Ты рискнул жизнью, спас всех нас. Как тебе удалось справиться с такой толпой демонов и… не получить даже царапины?

Мафусаил криво улыбнулся.

— Потому что это демоны. Мне с людьми воевать труднее. Меня зовут Мафусаил.

— У тебя особый меч?

— И молитва, — сказал Мафусаил.

Второй подошел, всматривался внимательно.

— Кажется, я слышал о тебе, герой. Твое имя происходит от «мавет» — смерть и «шеллах» — меч? Или «шалах» — отсылать? В любом случае ты одарен чудесным даром отгонять смерть, что ты и явил сегодня… Мы чем-то можем тебя отблагодарить?

Мафусаил покачал головой.

— Благодарите Господа, это Он вас спас.

Человек горько усмехнулся.

— А где Он был, когда напали эти звери? А ты пришел и спас.

— Но прислал меня Он, — ответил Мафусаил коротко.

Беседовать с этими людьми расхотелось, он повернул коня и поскакал к далеким горам. Уже отъехав, пожалел, что не спросил, в какой стороне ближайший город, где мог бы остановиться на ночь.

Впрочем, с нечестивыми людьми, отвергающими волю Господа, лучше общаться как можно меньше. Кто не пачкается, да не запачкан будет.

Впереди в кустах проскочило, на миг блеснув золотым боком, настолько радостно сверкающее тело, что Мафусаил заорал счастливо, погнал коня наперерез и через несколько минут догнал удивительно красивую и нежную девушку-кентавра. От кончиков удлиненных, как у эльфов, ушей и до пояса она представляла из себя нежное девичье тело, только-только созревшее, юное и упругое, чистое и девственное, а дальше без всякого перехода начинается мощный конский корпус, с тугими мышцами под тонкой кожей, толстыми костями, крепкими мускулистыми ногами с широкими копытами и роскошным хвостом.

Кстати, волосы, падающие на ровную стройную спину девушки, выглядят как роскошная конская грива, блестящая и здоровая, а две четко обрисованные груди, как выпуклые чаши, смотрят вперед бестрепетно и с дразнящим вызовом.

Она обернулась и смотрела на него с веселым удивлением.

— Ты кто? — спросила она. — Нет таких людей, кто мог бы догнать меня!

— Хорошо быть единственным, — согласился он. — Ты прекрасна… Как тебя зовут?

Она улыбнулась.

— Солнышко.

— Удивительное имя, — сказал Мафусаил. — Я бы тоже тебя так назвал.

Он обратил внимание, что она всматривается в него очень пристально.

— Это потому, что ты очень похож на того, — проговорила она нерешительно, — кто дал это имя мне.

Он спросил в удивлении:

— Кто?

— А не Адам ли твой прямой предок? — спросила она.

Мафусаил охнул:

— Да… Я так похож?

— Вас не различить, — заверила она, в ее голосе прозвучала печаль. — Смотрю на тебя и вижу его. Да еще в этой змеиной шкуре! Она одна на всем свете.

Он смотрел на нее во все глаза. Она выглядит как оживший золотой слиток, теплый и пластичный, под тонкой кожей двигаются мышцы, прикрытые нежным девичьим жирком, все смягчено и округлено, даже четыре конских ноги выглядят изящными и красивыми, а тонкий девичий стан заставил забиться чаще сердце: атласная кожа, высокая грудь, хрупкие плечи с тонкими косточками ключиц, безукоризненное лицо и длинные белокурые волосы, ниспадающие на спину до самой поясницы…

— Господи, — вырвалось у него, — до чего же ты красивая!

Она произнесла тихо:

— Это мне сказал слово в слово и Адам. Подойди, у тебя такие же горячие губы?.. И такие же крепкие руки?

Он не успел ответить, в голове нарастает шум, но одновременно услышал приближающийся грохот десятков пар копыт, из-за рощи выметнулась группа кентавров. Впереди несся огромный рыжий и лохматый до невозможности: длинные волосы отросли и развевались за спиной, грубое лицо было искажено гневом.

— Ильяна! — заорал он бешено. — Как ты смеешь разговаривать с двуногой тварью?

Девушка-кентавр ответила дерзко:

— Я говорю, с кем хочу!

Кентавр взревел страшным голосом:

— В моем табуне я решаю, кому с кем разговаривать!..

Девушка сказала встревоженному Мафусаилу:

— Не обращай внимания. Я никому не подчиняюсь и не подчинюсь, сколько бы они ни пытались… А зовут меня Солнышко, как бы они ни старались дать мне свое дурацкое имя…

Кентавр взревел в ярости:

— Я — вожак табуна! Я приказываю…

Она ответила дерзко:

— Я не из твоего табуна. И никогда в нем не буду, ты знаешь.

Кентавр повернулся голову и вперил ужасающий взгляд в Мафусаила.

— Это из-за него? Да он уже мертв!

Его рука с быстротой молнии выдернула из мешка за спиной дротик и метнула в Мафусаила. Мафусаил, давно готовый к любым событиям, перехватил дротик на лету и с силой метнул обратно. Стальное лезвие ударило в раскрытый в ярости рот вожака, там сухо хрустнуло, дротик углубился наполовину, а окровавленное острие высунуло клюв из затылка.

Вожак еще хрипел и мотал головой, не понимая, что уже мертв, как его сотоварищи бросились на Мафусаила. Над головами заблестели каменные топоры, камни, отполированные дубины. Мафусаил молча выхватил меч и сам подал коня вперед. Сверкающая полоса железа блистала, как молния, кентавры кричали, но это были крики ярости, а не боли, умирали они молча, и когда голова последнего склонилась на перерубленной шее, Мафусаил холодно вытер лезвие о гриву ближайшего кентавра, тот упал на землю минутой позже, и сказал девушке с сочувствием: