Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович - Страница 24

— Я не знаю, что ответить! Я тихая, слабая женщина, я не должна сама решать, а то я такого нарешаю! Спроси Адама. Я сейчас сбегаю и разбужу…

— Нет, — прервал голос. — Ева, сейчас речь о тебе.

Ева потрясла головой.

— Нет-нет! Я верю Адаму. А он сказал, что мы умрем, если только даже коснемся этого дерева! Я лучше пойду и все расскажу Адаму!

Она повернулась, собираясь убежать, Змей ухватил ее за руку.

— Погоди, а если я тебе докажу?

Она остановилась, Змей хитро улыбался, блестящая кожа красиво переливается, он выглядит в самом деле самым красивым среди всех созданных существ.

— Как ты докажешь?

— Очень просто, — ответил он и толкнул ее неожиданно и резко.

Вскрикнув, она пошатнулась и, чтобы не упасть, поспешно сделала несколько шагов. В спину уперлось твердое и шероховатое. Ева в испуге пощупала сзади, обернулась и замерла. Ее ладони трогали ствол запретного дерева Познания. В довершение всего ветка задела ее по лицу, и Ева машинально отвела ее рукой в сторону.

Змей наблюдал за ней с веселой насмешкой.

— Ну, убедилась? Или ты считаешь, что ты уже умерла?

Ева все еще в страхе, но уже и в изумлении покачала головой.

— Нет… Я жива.

— Теперь видишь, что Всевышний тебя обманул?

— Да…

Высоко в незримости Творец и несколько ангелов в молчании наблюдали за Змеем и женщиной. Когда Ева признала, что да, Всевышний их обманул, она вовсе не умерла от прикосновения к дереву, Творец сказал Люциферу угрюмо:

— Теперь видишь? Любое искажение моих слов дает лазейку для хитрости и зла.

Люцифер спросил с надеждой:

— Что будешь делать? Уничтожишь их?

— Надо бы, — согласился Творец. — Но Я творил этот мир на смеси справедливости с милосердием. Надо дать им шанс… Посмотрим, если Адам устоит, он спасет и себя, и Еву.

— А если не устоит?

— Они умрут, — ответил Творец.

— Ты сказал, — напомнил Люцифер, — «В тот день, когда ты вкусишь от него, непременно умрешь».

— Да, — подтвердил Творец. — Так и будет.

А далеко внизу Ева стояла подавленная и трепещущая перед деревом, Змей взял смутно видневшийся в полутьме плод и потянул в ее сторону, а за плодом потянулась вся ветка. Трепеща всем телом, всхлипывая от ужаса, она подняла руку. Плод скользнул ей в ладонь, но не желал отделяться от черенка.

Ева прошептала сквозь слезы:

— Вот видишь! Это еще зеленое…

— Все равно, — настаивал голос, — рви!

— Но это же плод Добра и Зла, — запротестовала она слабо, — если я съем незрелый, то у меня будут незрелые представления о Добре и Зле!

— Женщина, — прервал голос нетерпеливо, — ты рассуждаешь не по-женски слишком много. Не умничай, Адам умнее тебя. Бери, сколько я ждать буду!

Одной рукой она придержала ветку, другой осторожно прикоснулась к плоду, такому маленькому и серому в лунном свете, немногим крупнее яйца средней по размерам птицы. Он показался ей горячим и пульсирующим собственной жизнью.

Голос над головой произнес вкрадчиво:

— Ну что ты держишь в руках? Теперь клади в рот. И сразу станешь умнее Адама.

— Умнее самого Адама?

— И не только, — заверил Змей. — Ты станешь умнее ангелов и вообще будешь наравне с ними!

Ева нерешительно поднесла плод ко рту, заколебалась, но пришла мысль, что и от прикосновения к дереву не умерла, это оказалось ложью, и теперь вот не умрет… а плод уже вот в ее ладони, так что преступление уже наполовину совершено, а теперь глупо, взяв в руку, просто держать его в руке…

Она очень осторожно прикоснулась к плоду губами, Змей старался протолкнуть его поглубже в рот, она мотала головой, но сильные руки придержали ей голову.

Крепкие руки стиснули ей плечи. Она ощутила, что ее укладывают на землю, жадные пальцы ухватили грудь, сжали соски. Она жалобно вскрикнула:

— Что ты делаешь?.. Это нельзя…

— Можно, — заверил Змей неожиданно хриплым голосом. — Как ты хороша…

Он навалился сверху, блестящие глаза смотрели ей в лицо с гипнотизирующей мощью. Ева попыталась оттолкнуть его, но Змей держал крепко, его ласки становились настойчивее, он часто дышал, она вдруг ощутила слабый отклик в своем теле, это было так необычно, она начала прислушиваться к себе и сама едва расслышала свой слабый голос:

— Не нужно… Ох… так же нельзя…

Глава 13

Далеко из темноты донесся тревожный крик:

— Ева!.. Ева!.. Ты где?

Сладкая дрожь медленно покидала ее тело, спекшиеся от жара губы медленно и неохотно разомкнулись.

— Адам!.. — прокричала она слабо. — Я здесь!

Тотчас же тяжесть с ее тела исчезла, она вздохнула всей грудью, начала приподниматься, кусты затрещали, Адам вынырнул из ночи, большой и могучий, подхватил ее на руки, успокаивал, а она ревела и орошала слезами его широкую грудь.

— Да что случилось? — спросил он. Взгляд его упал на дерево, под которым они оказались, голос его изменился: — Господи, только не это! Ева, что было?

Она заревела громче:

— Адам! Что я натворила!.. Меня уговорил Змей!

Он спросил с подозрением:

— На что? На что он уговорил?

Она ответила с горьким плачем:

— Он соблазнил меня!.. Совратил!.. Он сказал, что я стану самой умной, и я взяла это в рот… И вообще я…

Адам быстро взглянул на ветви, но никого не увидел.

— И… что?

— Кисло, — ответила она в слезах. — И противно… И вообще я чувствую себя такой грязной и нехорошей… Зачем я это сделала!.. Зачем я это сделала…

Он прижимал ее к груди, баюкал, успокаивал, она чувствовала его гнев и ярость, грудь часто вздымается, дыхание вырывается с хрипами, он мысленно уже схватил Змея за горло, сдавил так, что тот хрипит, и глаза вылезли на лоб, повалил и бьет ногами и потом истоптал так, что расплескал по земле…

— Может быть, — прошептал он ей на ухо, — еще обойдется… Никто же не видел…

— А Всевидящий? — спросила она с плачем. — Теперь я умру-у-у-у… А тебе сделают другую жену-у-у-у… Не такую глупую-ю-ю-ю…

Он молча сорвал с дерева плод и быстро съел. Ева ухватила его за руку, но он уже разжевал и проглотил.

— Все-все, Ева!.. У нас одна судьба.

— Зачем ты?

— Я должен тебя защищать! Что бы ни случилось, я буду с тобой.

Она вскрикнула, затряслась в его руках. Красивая чешуя, покрывавшая их тела, превратилась в пыль, посыпалась на землю. Ева заплакала громче, глядя на уцелевшие и блистающие на земле чешуйки. Они и там еще переливались дивными цветами, но быстро тускнели и рассыпались.

— Это что же, — прошептала, не переставая рыдать, — теперь не… мы не будем уже…

Адам тупо смотрел на блистающие у своих ног искорки, что быстро тускнеют, теряют яркие цвета и становятся неотличимыми от серой земли.

— Да, — проговорил он осевшим голосом, — мы изменили мир… мы изменили и себя.

Она вскрикнула жалобно:

— Но как же?.. Мне без этой одежды плохо. Когда она была, я ее не замечала, но теперь я такая жалобная!

Она ежилась, пригибалась, обхватывала себя руками, словно пыталась закрыться от всего мира своими узкими ладошками.

— Я не знаю, — признался Адам, — как нам быть теперь. Но что сделано, то сделано… Надо думать, что дальше.

Он попытался сорвать листья с ближайшего куста, тот протестующе отстранился, листья сердито зашумели. Адам отчетливо услышал их сердитый крик: «Это вор! Он нарушил запрет своего Творца!»

Отдернув руку, он попытался сорвать листья с другого куста, но тот едва из земли не вылез, с таким усердием отстранялся от руки преступника, а шумел и вопил еще громче. Ева, подражая Адаму, пыталась срывать листья, уже сообразив, что он задумал, однако кусты и деревья сердито отстранялись, шумели и волновались, всюду стоял крик, что это преступники, им нельзя давать приюта.

Так Адам добежал до дерева, с которого Ева сорвала запретные плоды, уже с трепетом протянул руку к его листьям, однако дерево смолчало, даже когда он, нарвав листьев, отделил несколько тонких веточек и сплел из них нечто наподобие одежды из листьев.