Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович - Страница 23

— Чего?

— Что так делать нельзя!

…За день они обошли сад, рвали плоды с разных деревьев и кустов, собирали ягоды, потом Еве начало казаться, что Адам все чаще задумывается, хмурится, а челюсти стискивал так, что на скулах туго натянулась кожа.

Наконец она робко спросила:

— Адам, ты на меня сердишься?

Он удивился.

— Ты чего? Нет, конечно.

— Нет, ты сердишься!.. Я чем-то провинилась? Ну ладно, побей меня… Только не сердись.

Он помотал головой.

— Да не сержусь я на тебя!

— Я же вижу!

Он вздохнул.

— Ева, ну почему ты думаешь, что на свете нет больше ничего, что может задеть или обидеть? Ты не одна на свете, правда.

Она просияла:

— Правда, не на меня сердишься? Ой, как хорошо… А что тебя злит?

Он сказал злобно:

— Я знаю, почему Он запретил нам рвать плоды с того дерева!

— Почему? — спросила Ева наивно.

— Он пожалел, что назвал меня хозяином Эдема, — объяснил Адам с горькой обидой. — Пожадничал!.. Или побоялся, что в самом деле начну хозяйничать. Сперва заставил спать в конце каждого дня, чтобы напомнить мне, кто я и из чего, теперь вот указывает таким образом, что вообще-то настоящий хозяин — Он, а я так, вроде того пса, что бегает и приносит мне палку.

Ева сказала робко:

— Так Он запретил рвать только с одного дерева…

Адам сказал рассерженно:

— Ну и что? Все равно это оскорбляет! Если я хозяин, то почему хозяину нельзя в своем саду делать то, что он изволит? А если я не хозяин, то зачем тогда было такое говорить? Не-е-е-ет, Он заранее щелкнул меня по носу.

Она вздохнула сочувствующе и потащила его в заросли кустов, где все ветки покраснели от усеявших их крупных зрелых ягод.

Глава 12

Странные и тревожные сны посетили ее этой ночью. Вздрогнув, она пробудилась и ощутила, что голос, который слышала во сне, продолжает звучать уже наяву:

— Ева… Ева… пробудись… пробудись…

Она распахнула глаза, темно, только высоко над деревьями проплывают, как светящиеся рыбы в темной воде, полупрозрачные ангелы. От их тел струится легкий призрачный свет, странно и непривычно освещая мир внизу, а здесь под ветками на листках горят крохотные огоньки светлячков.

Адам спит крепко, лицо безмятежное и счастливое, одна рука у нее под головой. Помедлив, она прошептала:

— Я не сплю.

Голос сказал все так же тихо:

— Тогда встань, но не разбуди Адама.

— Зачем? — спросила она. — И кто ты?

— Твой друг, — ответил голос, — встань, ты не пожалеешь.

Она поколебалась, но Адам спит, будить жалко, она очень тихо поднялась и спросила снова:

— Кто ты?

— Иди на мой голос, — прозвучало из темноты.

Она сделала шаг в темноте, глаза начали привыкать, она подумала, что если к тьме привыкнуть, то уже и не тьма совсем. Как будто не тьма. И кто живет во тьме, тот не считает, что живет во тьме.

Она испугалась своих мыслей, никогда так раньше не думала. Вообще ни над чем не задумывалась, это дело мужчины, Адам любит думать, а ей нравится получать то, что он надумал.

Голос отодвигался, но настойчиво призывал ее идти, и она шла, потому что всегда шла за Адамом: покорно и бездумно, потому что дорогу выбирает мужчина, а она его верная спутница. Но сейчас Адам спит, а ее ведет и направляет такой же уверенный и сильный голос, в нем чувствуется мощь и знание того, что делает.

Из полутьмы выступило дерево: огромное, приземистое, ветви широко раскинуты в стороны, а к земле склонились так низко, что нужно пригибать голову. Ствол толстый, им вдвоем с Адамом не обхватить, даже если будут стараться коснуться друг друга только кончиками пальцев.

Она охнула и остановилась. В темноте все выглядит не так, как днем, но не узнать это дерево невозможно.

— Чего ты боишься? — спросил голос.

— Это то самое дерево!

— Которое?

— Дерево Познания Добра и Зла!

— Правильно, — подтвердил голос, — и плоды его даруют вечную жизнь и полное знание.

Она потрясла головой.

— Нам нельзя есть плоды этого дерева. Нельзя даже прикасаться к нему!.. Кто ты?

— Так ли это важно? — ответил голос.

Она сказала с удивлением:

— Конечно!

В голосе послышалась усмешка:

— Ах да, для людей важнее не смысл, а кто говорит… Ну тогда… гм… смотри…

Из полутьмы вышел блистающий человек. Чешуя на его теле переливалась всеми цветами, он сдержанно улыбался, глаза блистали весело и хитро.

— Ну как? — спросил он.

Ева ахнула.

— Ты кто?

— Тот, — сказал он дружески, — кто знает правду. А правда в том, что эти плоды есть не только можно, но и нужно. А вам что сказали?

Она ответила послушно:

— Любой из нас умрет, если даже прикоснется к дереву.

Змей сказал с ехидной насмешкой:

— Он врал.

Она вскрикнула с ужасом:

— Что? Всевышний? Как ты смеешь такое даже думать?..

Блестящий человек покачал головой.

— Ты знаешь, кто я? Меня зовут Змей, я самый мудрый из всех зверей. Я знаю все на свете, но не все рассказываю. И я знаю, что любой, кто съест плоды этого дерева, станет, подобно Творцу, понимать Добро и Зло. Подобно Творцу, ты понимаешь?

Она прошептала тихо:

— Да, Господь нам так сказал.

— Он верно сказал, — ответил Змей.

— Ты в самом деле самый умный? — спросила она с неуверенностью.

Он сдержанно улыбнулся, уловив в ее трепетном голосе жаркую надежду.

— В самом. Я не вру. Ты видишь, я разговариваю. К тому же разговариваю лучше Адама. И знаю больше, чем он. Ты можешь проверить.

Она сказала поспешно:

— Я не знаю, как проверить, сама я знаю очень мало… Но если ты так говоришь, то я верю.

— Теперь будешь и знать, — пообещал он. — Съешь плод с этого дерева, ты тоже будешь знать все. Больше Адама, больше ангелов. Ты будешь знать столько же, сколько и сам Господь!

Она покачала головой.

— Нет. Господь запретил нам это делать.

— Я знаю, — ответил Змей. — А знаешь, почему Он это сделал?

— Нет…

— Почему что это единственное, — сказал Змей, — чем вы отличаетесь от животных. Животным тоже можно сказать «не ешьте», но они запрета не послушают. Животные не могут удержаться, а люди могут. Потому самое важное отныне и во веки веков будет воздержание в еде. И отныне степень, как далеко человек ушел от животного, будет заметна еще и в том, набрасывается ли за столом на еду, как животное, или же смиряет свои животные страсти и ест медленно и степенно.

Она помотала головой.

— Ничего не поняла. Ты говоришь слишком умно и… слишком длинно. Ты хочешь, чтобы я съела плод с этого дерева?

— Да, Ева.

— Но это нельзя!

— Хорошо сказано, — одобрил голос. — Нельзя, просто нельзя. Не нужно объяснять почему. Мол, зеленое, червивое, кислое… Просто нельзя — человеку этого достаточно. Вы с Адамом выдержали первый урок. А теперь приступаем ко второму…

Она спросила, трепеща сердцем:

— Какому?

— Ты должна теперь сорвать плод и съесть, несмотря на запрет.

Она вскрикнула в ужасе:

— Нельзя!

— Почему?

— Запрещено!

— Это ты уже выполнила, — сказал голос терпеливо. — Это был первый урок, первое испытание. Ты его выдержала! Но этот мир создан со свободой воли для живущих в нем. Теперь ты должна доказать, что у тебя есть свобода воли. Тебе запретили есть с этого дерева, но ты проявляешь свою волю и срываешь плод! Не потому, что ты животное, ты уже доказала, что не животное, а потому, что ты сама по себе, а не бессловесная и безвольная игрушка в руках Творца.

Она взмолилась в страхе:

— Ты говоришь слишком умно и сложно! Скажи это лучше Адаму. Он сразу все поймет и ответит тебе правильно.

Голос продолжал настойчиво:

— Ты права, Адам ответит быстро и правильно. Но сейчас проверяем тебя, Ева. Годна ли ты на ту высокую роль, которую уготовил тебе Создатель?

Она прижала руки к груди.