Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 9

— Риск есть всегда, Софрон, — согласился я. — Но какой у нас выбор? Таскать это серебро туда-сюда, пока его у нас не отнимут или мы не помрем с голоду под забором? Нужно действовать, быстро и нагло!

Тут в разговор неожиданно вмешался Очир, наш новый проводник, до этого молча, как изваяние, слушавший наши споры.

— В Ханьхэхэй… можно ехать, — произнес он медленно, с трудом подбирая русские слова. — Два дня пути отсюда, к северу. Город маленький. Бумагу там делают. Амбань там… — Очир понизил голос и сделал выразительный жест, проведя пальцем по горлу и картинно закатив глаза. — Опиум курит. Много. Дела в городе из-за этого не идут. Но торговцев, кто опиум привозит… он их любит. Подарки берет. Дорого.

Эта информация была как гром среди ясного неба. Амбань-опиумщик в небольшом городке! Это, несомненно, открывало перспективы — пока смутные и неясные, но я уже чуял, что смогу извлечь из этого какой-то очень интересный «гешефт».

— Так-так-так, — протянул я, чувствуя, как в голове начинает складываться новый, еще более дерзкий и опасный план. — Значит, если этому амбаню в Ханьхэхэе сделать «подарок» в виде опиума, он может стать сговорчивее? И закрыть глаза на происхождение нашего серебра? А то и сам его прикупить по сходной цене?

— Может, и закроет, — пожал плечами Очир. — А может, и сам купить захочет. Опиум — дорогой товар.

И тут меня, как удар молнии, пронзила идея — рискованная до безумия, но при успехе она давала нам невероятные возможности! Не просто продать серебро кому попало, а использовать его для покупки товара, который мог открыть нам любые двери в этой проклятой стране!

Немного поработав над парочкой слитков, я пошел искать Станислава Тарановского.

Он как раз заканчивал упаковывать последние тюки под бдительным присмотром своего нанимателя, мистера Тэкклби, который стоял неподалеку с видом скучающего плантатора, обмахиваясь своим серым котелком, как падишах опахалом.

— Пан Владислав, — обратился я к поляку вполголоса, стараясь излучать максимальную серьезность и деловитость, — у меня есть к вам разговор чрезвычайной деликатности! Не уделите ли пару минут вашего драгоценного времени?

Тарановский с нескрываемым удивлением посмотрел на меня, изучающе уставившись в лицо.

Он кивнул и отошел со мной в сторону, подальше от длинных ушей англичанина.

— Слушаю вас, пан Иван. Что за спешка?

— Дело такое… Нам для… скажем так, для установления особо доверительных отношений с одним весьма влиятельным местным начальником… очень нужен товар вашего хозяина. Небольшая партия. Один ящик, может быть. Самого лучшего качества, разумеется. Возможно ли это устроить? И сколько это будет стоить? Мы готовы заплатить чистым серебром. Прямо здесь и сейчас.

Глаза поляка полезли на лоб. Он бросил быстрый, испуганный взгляд на Тэкклби, потом снова на меня

— Опиум? Вам? За серебро? — произнёс он голосом, в котором чувствовалось надменное сомнение — У вас есть серебро в нужной сумме?

— Именно так, пан Владислав, — твердо сказал я, глядя ему прямо в глаза, стараясь передать всю нашу решимость. — И что вашему хозяину наше серебро может быть весьма интересно. Вы сами упоминали, оно сейчас в большой цене, и он ищет любые возможности. А мы предлагаем ему сделку, от которой трудно отказаться.

Тарановский закусил губу, его лицо выражало целую гамму чувств — от неудовольствия от моих слов про «вашего хозяина» до алчного корыстного интереса. Видно было, что предложение его зацепило, но одновременно и до чертиков пугало.

— Это… это нужно говорить с мистером Тэкклби. Он человек настроения и очень, очень подозрительный. И он наверняка спросит, откуда у вас серебро в таком количестве? Видите ли, пан Иван, мой наниматель не любит темных дел, если только они не приносят ему очень большой выгоды и не слишком рискованны для его собственной шкуры!

Это был ожидаемый вопрос. Впрочем, легенда у меня уже была готова:

— Скажите ему, что мы обладаем правами на одну серебряную шахту, — сказал я ровным, уверенным голосом. — Сами добываем понемногу, кустарным способом. Место, конечно, не укажем, это наш коммерческий секрет. Но серебро у нас чистое, самородное, неклейменое. Пусть посмотрит образцы, если пожелает, и убедится в их качестве.

Тарановский еще раз внимательно посмотрел на меня, потом, словно приняв какое-то решение, решительно кивнул и быстрым шагом направился к англичанину.

Их разговор был коротким, но, судя по жестам Тэкклби, весьма напряженным. Англичанин сначала нахмурился, гневно что-то выговаривая поляку, потом его глаза загорелись нескрываемым, хищным интересом. Он что-то резко спросил, Тарановский ответил, выразительно указав на меня. Тэкклби бросил в мою сторону быстрый, оценивающий взгляд, словно взвешивая меня на невидимых весах, потом снова что-то отрывисто бросил поляку и коротко, почти небрежно, кивнул. Тарановский вернулся к нам, лицо его было немного бледным, но глаза блестели лихорадочным огнем.

— Мистер Тэкклби… он согласен рассмотреть ваше предложение, — сказал он уже более уверенно, хотя голос его все еще слегка дрожал. — Он готов взглянуть на ваше серебро и обсудить условия. Но предупреждаю, он будет яростно, как джунгарский тигр, торговаться!

Глава 6

— Вот и славно, — кивнул я, стараясь казаться спокойным и деловитым. — Сколько он хочет за ящик своего… товара? — Я намеренно не назвал опиум вслух.

Поляк снова метнулся к англичанину. Их короткий, отрывистый разговор на английском, которого я почти не понимал, больше походил на перепалку двух торговок на базаре, чем на деловые переговоры. Наконец, Тарановский вернулся, вытирая со лба испарину.

— Мистер Тэкклби хочет за один ящик опиума… — Он назвал Стоимость в лянах.

Цена была высокой, даже грабительской, но, учитывая редкость и специфику товара, не запредельной.

— И он хочет взглянуть на ваше серебро. И еще… — Тарановский понизил голос до шепота: — Он очень, очень заинтересовался вашей «шахтой». Буквально загорелся! Спрашивает, не продается ли она или не ищете ли вы компаньона для разработки? Деньги, он говорит, найдет!

«Ага, клюнул, старый лис! — мелькнуло у меня в голове. — Значит, легенда сработала. Это хорошо. Дает нам пространство для маневра».

— Про шахту мы пока говорить не готовы, — ответил я уклончиво, стараясь придать лицу самое загадочное выражение. — Это дело будущего, требующее серьезного доверия. А серебро… серебро покажем!

Я немедленно бросился к своим, которые с тревогой и любопытством наблюдали за нашими переговорами. Первым на пути мне попался Шнеерсон.

— Изя! — Я схватил его за плечи, отчего он подпрыгнул и испуганно захлопал ресницами. Быстро введя его в курс дела, я понизил голос: — Слушай сюда. Тут, в этом вертепе, есть кто-нибудь, кто мог бы быстро переплавить часть наших слитков так, чтобы они были похожи на самородное серебро? Чтобы ни сучка ни задоринки, никаких следов заводской плавки!

Изя, наш финансовый гений и мастер на всякие щекотливые дела, на мгновение растерялся, его глаза забегали.

— Таки да, я вас умоляю… найдутся умельцы, — растерянно, но уже с загорающимся в глазах интересом ответил он. — Тут всяких хватает и плавильщиков, и… других мастеров А зачем вам, Курила, такая странная фабрикация, да еще тайно и в спешке?

— Надо переплавить примерно пятнадцать, а лучше двадцать фунтов. Срочно! И чтобы выглядело так, будто мы это серебро киркой из земли выковыряли! — перебил я его, не давая увлечься расспросами.

Изя понимающе кивнул, его лицо мгновенно стало серьезным и деловитым. Этот пройдоха нюхом чуял, где пахнет риском и большими деньгами.

Через полчаса, оставив остальных, мы втроем: я, Изя и Тит в качестве охраны и носильщика — уже пробирались по каким-то вонючим задворкам Ундурхана.

Изя привел нас в одну из многочисленных кузниц, затерявшуюся в лабиринте глинобитных строений. Там, в полумраке, среди груд угля и железного лома, орудовали несколько подозрительного вида китайцев — угрюмых, молчаливых, с лицами, перепачканными сажей.