Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 34

— Так и Аякан с нами, если захочет, — быстро сказал я, обрадованный его согласием. — В лагере женщина всегда пригодится — и постирать, и еду приготовить, и за порядком присмотреть. А мы ее не обидим, слово даю. — И, подняв кулак, продемонстрировал Титу и Софрону.

Сборы были недолгими: имущества у старика оказалось с гулькин хрен. И буквально через час наш небольшой отряд, нагруженный мешками и узлами, тронулся в обратный путь. Нанайка Аякан, кажется, была рада перебраться в наш более обустроенный и многолюдный лагерь и теперь бойко вышагивала вместе со всеми, таща немалый узел. Вообще, наличие у нищего пожилого старателя молодой и довольно смазливой особы вызвало понятный интерес.

— Слушай, Захар, — дорогой спросил его Софрон, — а ты где бабу-то раздобыл?

— Шта, завидно? Ты хоть молодой, а так не могешь? Ну что ты, Софрон, право дело, за неисправный мужик? Ни золото найти не могешь, ни бабу, всему тебя научить надо!

— Ха-ха, — вырвался из меня хохот.

Софрон угрюмо насупился, Захар примирительно похлопал его по плечу.

— Да ладно, не кисни, все у тебя ишшо будет! А бабу я, ребяты, у мансов купил.

— Это как энто так, Захар? — поразился Тит. — Нешто они людьми тут торгуют?

— Ну, а чего ты хотел, друг? Закон — тайга, медведь — хозяин! Тут энти мансы — они и гольдов, и орочан — всех в оборот взяли! Закабалили как есть! Гольды через них жуть какие смирные! А манжуры, так те и вовсе… Лютуют, можно сказать. Могут, скажем, обвинить гольда в нечестной торговле, да и обрезать ему уши, а то и живьем зарыть в землю. Если гольд надумает вдруг жениться, то он обязан просить разрешения, и ему продают за немалую цену какую-то желтую бумагу. А без той бумаги жениться нельзя! Ну, через то, понятное дело, они впали в долги. Уж чего только не делают с гольдами манчжуры! И убивают их, и продают, как скотину, и палками лупят по пяткам. Много народу в таких неоплатных долгах, что должны отдавать китайцу все шкурки соболя, какие только добудут. А чтобы узнать о числе пойманных соболей, мансы их пытают по-своему. Ужас, что деется!

— Понятно. А бабу-то ты где взял? — гнул свое Тит.

— Тьфу ты, непонятливый. Да говорю — купил! Тут одно стойбище гольдское так мансам задолжало, что оне всех баб ихних забрали. Ну и вот, пока долг не отдан, раздают, значит, в пользование всякому встречному-поперечному!

Тит на это лишь головой покачал.

— Что за зверский обычай! Не по-божески так-то… Не по-христиански. — И Тит перекрестился.

— Да ты меня не совести. Говорю, закон тут другой! Как в любом захолустье, сильные творят темные дела… — буркнул Захар.

Все замолчали, и до самого лагеря шли уже без разговоров, думая каждый о своём.

На следующий день Захар, внимательно осмотрев наши многочисленные, но пустые шурфы, только неодобрительно покачал головой и поцокал языком.

— Эх вы! — проворчал он, обращаясь больше к самому себе, чем к нам. — Не там ищете, не так! Золото, оно ведь хитрое, как лиса в норе, оно прятаться любит. Его не силой одной брать надо, не кайлом махать без разбору, а умом да чутьем старательским. Смотреть надо внимательно, где трава какая особая растет, где камни нужные лежат, где птица какая гнездится. А вы все по самому ручью долбите, как дятлы по сухому дереву. Там только мелочь пузатая, слезы одни.

Он повел нас вверх по склону к сопке.

— Ищите жимолость, — сказал он, указывая на густые, колючие заросли на склоне. — Багульник чтобы рядом был, да чтобы густо рос. Где жимолость эта самая с красными горькими ягодами да багульник болотный рядом густо так цветут, там и золото где-то близко под землей лежит. Это верная примета, старинная, дедовская!

Я сначала отнесся к его словам с некоторым недоверием. Золото — инертный металл, растениям оно ничего не дает. Отчего же жимолость будет предпочитать места с наибольшим содержанием этого металла? Однако мы все же послушались опытного старика. И действительно, через несколько часов упорных поисков по крутому, заросшему склону наткнулись на обширные, густые заросли той самой жимолости с ярко-красными, противными на вид ягодами, а рядом, в низинке, — на целую поляну цветущего багульника, от которого шел сильный, дурманящий запах. Не без труда выдолбив разведочную яму у подножия скального выступа, мы промыли породу и — вот оно! Несколько едва заметных желтоватых крупинок на дне лотка вселили надежду в наши сердца.

— Оно! Точно оно! Нашли! Оно, оно самое! — обрадованно закричал Сафрон, подбирая одну из крупинок и внимательно ее разглядывая.

— Копайте здесь, орлы! Чует мое сердце, здесь оно, золото наше! — хмыкнул довольно Захар.

Мы снова с азартом взялись работу. И в соседнем шурфе, заложенном по указанию Захара, на глубине всего в полтора аршина лопата Тита наткнулась на что-то твердое. Это был плотный, слежавшийся слой гравия и песка, который при промывке в лотке дал такой богатый «окрас», что у нас дух захватило! Песок был тяжелым, насыщенным черным шлихом, а среди него ярко, радостно блестели на солнце десятки, если не сотни, крупных, увесистых золотинок!

— Нашли! Золото! Настоящее золото! — воскликнул Тит, заметивший драгоценный металл на дне лотка.

Радости нашей не было предела. Даже всегда невозмутимый Сафар улыбался во весь рот. Казалось, все наши предыдущие мытарства, все лишения и опасности были не напрасны. Мы нашли его, наше золото!

Теперь работа пошла осмысленно. Захар научил нас закладывать шурфы не хаотично, а крестообразно, по определенной, проверенной веками старательской схеме, чтобы как можно точнее проследить направление и определить мощность золотоносной жилы или россыпи. Мы тщательно промывали каждую порцию земли из нового шурфа и скрупулезно, под бдительным оком Изи, считали количество и прикидывали вес золотинок, записывая все результаты в специальную конторскую тетрадь, которую Изя вел с педантичностью настоящего бухгалтера. По динамике изменения содержания золота от ямы к яме, по количеству и размеру золотинок, по их форме и цвету мы постепенно, как слепые кроты, нащупывали тело золотоносной жилы, вырисовывая ее предполагаемые контуры на нашей импровизированной карте местности.

Золото было здесь, совсем рядом, и мы преисполнились решимости взять его все, до последней крупинки. Наша амурская эпопея вступала в новую, самую захватывающую и многообещающую фазу.

Для того чтобы точнее определить размеры и глубину залегания золотоносной жилы, мы стали углублять наши разведочные «лягушки», превращая их в «дудки» — неглубокие, но уже настоящие шахты, с креплением стен из бревен и подобием подъемного механизма для извлечения породы. Это требовало гораздо больше времени, сил и навыков. А главное — больше рабочих рук. Нашей маленькой артели было уже не справиться с таким объемом работ. Встал неизбежный вопрос: где взять людей? Надежных, работящих, не склонных к воровству и пьянству. В этой дикой, безлюдной тайге найти таких казалось невозможным.

Глава 18

Золотоносная жила, которую мы с таким трудом и невероятной удачей нащупали благодаря моим прежним знаниям и чутью старого Захара, оказалась исключительно богатой, превзойдя все наши самые смелые ожидания.

Каждый новый шурф и новая «дудка» — неглубокая шахта с наспех выполненным бревенчатым креплением стен и самодельным скрипучим деревянным воротом для подъема золотоносной породы — давали все больше и больше драгоценного желтого металла. Золото, вымываемое из плотных черных песков на наших примитивных лотках, казалось тяжелым, увесистым, как свинец, иногда в нем попадались небольшие радующие глаз желтые самородки размером с лесной орех, а то и с голубиное яйцо. Счастью нашему не было предела: после стольких месяцев тяжелого труда и горьких разочарований наконец то нас посетил успех!

Однако чем глубже мы уходили в землю, следуя за изгибами золотоносной жилы, чем шире разворачивали работы на нашем маленьком прииске, тем яснее и неотвратимее становилось, что силами нашей небольшой, разношерстной артели, состоящей в основном из бывших каторжников, с нарастающим объемом работ уже не справиться.