Чудесные рецепты крестьянки-самозванки (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 22

— Неправда, Владияр Николаевич. Вы можете дать ей гораздо больше. И она вам — тоже.

— Мне достаточно Мити. — Теперь отвернулся Владияр. — Можешь считать меня сумасшедшим, но я чувствую в нем сына. Когда он появился, моя жизнь приобрела хоть какой-то смысл.

— Ульяна вам совсем не нравится? — все же спросил Афанасий. — Как женщина?

— Не знаю, — признался Владияр. — Еще не знаю, правда.

Порой ему казалось, что они ни за что не ужились бы вместе, владей он своим телом так же, как прежде. Иногда Ульяну хотелось прибить, исключительно фигурально, за упрямство. В действительности Владияр не представлял себя способным поднять руку на женщину. Но бывали короткие мгновения, когда он чувствовал родство душ. Будто Ульяна — подарок богини Лели. Только он, Владияр, вел себя очень плохо, и подарка не заслужил.

В любом случае… следовало хоть с чего-то начать. В чем Владияр был абсолютно уверен, так это в том, куда пошлет его Ульяна, если он предложит ей замужество просто так, без подготовки.

— Василиса любит сладкое, она будет довольна. — Владияр, наконец, нашел безопасную тему. — И Митя обрадуется.

— Владияр Николаевич, я запамятовала… — Ульяна подняла на него невинный взгляд. — Вот вы сейчас напомнили. Ваш брат позволил, но в этом доме вы хозяин…

Дети — точно безопасная тема? Отчего-то Владияру так уже не казалось.

— Будь добра, скажи прямо, — попросил он. — Что позволил мой брат?

— Он сказал, что Мите можно играть с Василисой. Но… вы уверены, что это хорошая идея?

Владияр перевел дыхание. Он успел испугаться, а это всего лишь «Ульяна в своем репертуаре».

— Хорошая, Ульяна, хорошая, — заверил он. — Василисе не будет скучно.

— А Мите? Владияр Николаевич, поймите меня правильно. Наверняка, ваша племянница добрая и воспитанная девочка. Но ведь она — не вы.

— Ульяна, перестань говорить загадками.

Владияр, кажется, уже догадался, к чему клонит Ульяна.

— Дети бывают жестокими… потому что они еще дети. Василиса — княжна. Митя — сын прислуги. Если вы скажете, что он обязан развлекать барышню, я не буду возражать, но…

— Митя не будет развлекать барышню, — резко перебил ее Владияр. — Они будут играть вместе, если оба этого захотят. Я прощаю тебя только потому, что ты совершенно не знаешь мою семью. Василиса никогда не будет издеваться над Митей. А если, не приведи боги, ей что-то подобное взбредет в голову, я никогда этого не позволю.

Вот и поговорили… о приятном. И Ульяна губы поджала, и он зол. Хотя откуда ей знать? От нее собственная семья отказалась. Нет в ней веры в чужие семьи.

Вернулся Афанасий.

— Митя спит, — сказал он Ульяне. — Едва голова подушки коснулась, так и уснул. Я пойду, Ночку покормлю.

— Мне можно идти? — сдержанно поинтересовалась Ульяна. — Я не закончила на кухне.

— Иди… — Владияр с досадой уставился в окно. Но все же не выдержал, произнес ей в спину: — Все будет хорошо, Ульяна. Тебе не стоит переживать.

Она полуобернулась, коротко кивнула и вскоре загремела на кухне посудой.

Глава 23

Василису привез отец. Она резво выпрыгнула из ведомобиля и бросилась обнимать Владияра Николаевича, радостно крича:

— Дядюшка!

Владияр Николаевич подхватил ее на руки. Афанасий улыбался, стоя за его коляской. Владислав Николаевич укоризненно качал головой, но тоже улыбался. Митя, которого я по случаю приезда гостьи нарядила в модный костюм, купленный Владияром Николаевичем в Москве, остолбенел.

— Я же говорила тебе, что Владияр Николаевич ее дядя, — шепнула я сыну, рассудив, что замешательство его связано с тем, что незнакомая девочка зовет «его» дядюшку… дядюшкой.

— Какая она… — выдохнул Митя. И с тоской хлебнувшего горя мужчины добавил: — Краси-и-ивая…

Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Букву «р» он еще не выговаривал, тем забавнее получилась фраза. Кто бы мог подумать, что Митя — ценитель женской красоты!

Василиса, и правда, была хорошенькой. Блондинка с голубыми глазами, как и ее родители. О том, что у ее матери тоже светлые волосы, я знала со слов Владияра Николаевича. Милое платьице, белые чулки, туфельки на пуговке, соломенная шляпка. Куколка, а не ребенок. Ах, да… и бант на макушке. Не пышный, но из ленты под цвет платья.

— Василиса, надо поздороваться со всеми, — напомнил ей отец.

— Добрый день, дядя Афанасий! — выпалила девочка.

Тут она заметила нас с Митей и замерла. Впрочем, ненадолго.

— Здравствуйте, Ульяна Алексеевна! — четко выговорила она, определенно гордясь тем, что запомнила длинное имя.

— Здравствуй, Василиса. — Смотреть на это чудо и не улыбаться было невозможно. — Можешь звать меня Ульяной. — Я наклонилась к сыну. — Митя, поздоровайся с барышней.

Превозмогая себя, Митя шаркнул ножкой, как я его учила, и поклонился. Пожалуй, Василиса смотрела на него с неменьшим восхищением. Разве что возраст и хорошее воспитание не позволяли ей воскликнуть: «Какой хорошенький!» Но это читалось на ее лице.

От сердца отлегло. Барышня не чопорная, не горделивая. Такая помыкать Митей не будет.

— Лиса. — Она назвала Мите свое сокращенное имя, с ударением на первом слоге. И протянула руку. — Давай дружить!

Митя обрадованно закивал, осторожно коснувшись девичьих пальчиков. К счастью, целовать руки барышням он еще не научился, а то я точно лопнула бы от едва сдерживаемого смеха.

— Дядюшка, папа сказал, у вас тут есть собачка. — Василиса крепко взяла Митю за руку и повела за собой. — Митя мне ее покажет, ты разрешишь?

— Может, сначала чаю? — предложил Владияр Николаевич. — С тортом и пирожными.

— Ох, я не голодна. Я недавно завтракала.

Собачка интереснее пирожных, тут я ее очень хорошо понимала. И меня в детстве жутко утомлял этикет. Если пришел в гости, то поначалу обязательно угощаться, да еще ждать, когда взрослые разрешат встать из-за стола, а потом времени на игры совсем не остается.

— Но… — Владияр Николаевич посмотрел на меня.

— Вот и хорошо, — бодро сказала я. — Не перебьете аппетит перед обедом.

— Яр, прости, но я на чай не останусь, — произнес Владислав Николаевич и развел руками. — Дела.

Он достал из ведомобиля чемодан. Афанасий занес его в дом. Дети, взявшись за руки, убежали на задний двор, к Ночке. Владияр Николаевич отправил меня разбирать вещи Василисы, заявив, что они с Афанасием присмотрят за детьми.

— Я посмотрю, нет ли в чемодане платья попроще, — сказала я. — Это Василиса быстро испачкает.

Судя по активности девочки, испачкает она любое. И навряд ли это проблема для семьи княжича Юрьевского, но… Мне вот не позволяли пачкать платья, объясняя это тем, что они очень дорогие. Возможно, поэтому я так любила переодеваться в простую одежду крестьянок. Придумала это не я, а моя няня, после того как меня наказали за испачканный травой наряд. Я плакала, а она, утешая, пообещала сшить сарафан и рубашку, чтобы я могла играть с деревенскими ребятишками. Сколько мне тогда было? Пожалуй, как теперь Василисе…

— Пусть пачкает, — махнул рукой Владияр Николаевич. — Я ей новое куплю.

— Это неправильно, — возразила я. — С одной стороны, девочку нужно приучать к аккуратности. С другой, бегать и играть в нарядной одежде неудобно. Лучше, если она запомнит, что есть одежда для торжественных случаев, а есть для игры.

Владияр Николаевич рот открыл… и закрыл, молча кивая в знак согласия. А я сообразила, что не должна была его поучать, да поздно. Оставалось лишь радоваться, что мои слова не вызвали у него приступа раздражения.

Разобрав одежду Василисы, я убедилась, что мои представления о том, как надо воспитывать девочку, совпадают с взглядами ее матери. Как и выводы о том, что Василиса — активный ребенок. Простых немарких платьиц обнаружилось несколько штук. А еще несколько смен чулок и пара удобной легкой обуви.

Мужчины неплохо справлялись, развлекая детей. Переодевшись, Василиса носилась по саду вместе с Митей, играя в догонялки. Потом были прятки и жмурки. Катание на качелях и стрельба из лука по мишени. Я и не знала, что среди игрушек есть лук со стрелами. Утомившись, все собрались в беседке за какой-то настольной игрой. А после обеда и сладкого десерта дети уснули в гамаке. В саду его повесил Афанасий, еще утром, откопав его на чердаке.