Римлянин. Финал (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 62

В его родном мире провинция Африка — это одна из важнейших житниц республики. Но всё это достигнуто вдумчивыми инвестициями в строительство провинциальной системы орошения — климат там засушливый, поэтому урожаи, без ирригации полей, нестабильны. А с ирригацией урожаи не просто стабильны, а ещё и богаты — излишков хватало, чтобы кормить всю Италию.

«Порушили…» — подумал Таргус с горечью. — «Систему ирригации построили ещё во времена Античности — я буду лишь восстанавливать утраченное…»

Огромный аграрный потенциал Алжира будет использован до максимума — он приложит к этому все свои силы.

Заселение туда русских крестьян — это не просто его прихоть. Как оказалось, в лояльности к императору они уступают только шлезвигцам, что, в немалой степени, связано с чувством обязанности за дарованные свободу и надежду.

Также в Алжир будут отправлены добровольцы из остальных регионов, с целью резко повысить численность лояльного населения.

Берберы обязательно будут сопротивляться, но методики подавления сопротивления отработаны давно и обогащены большой практикой…

Помимо крестьян со всей державы, в покорённом Алжире будут учреждены эвокатские поселения — земли навалом, поэтому часть будет роздана ветеранам, уходящим на покой. И за своё эвокаты будут сражаться отчаяннее, чем за императорское, что положительно скажется на ускорении умиротворения будущей имперской провинции.

Обязательно будут проблемы, с акклиматизацией, с местными болезнями и мятежами аборигенов, но всё это преодолимо. Его далёкие предки, тысячи лет назад, заселили земли Карфагена, завоёванного Сципионом — люди с тех пор не особо изменились, поэтому нет никаких неразрешимых проблем, которые способны помешать колонизации.

Берберы будут, неизбежно, ассимилированы и станут афро-римлянами — такова их участь. Таргус бы всё равно пришёл за ними, но позже, а так, они лишь поторопили смерть своей варварской культуры, когда атаковали имперские торговые суда.

— Я думаю, за год-два с военной стороной алжирского вопроса мы управимся, — произнёс император задумчиво. — А затем нужно браться за Тунис. К тому моменту, как раз, будет закончена железная дорога в Массилию. Это сильно укоротит плечо логистики и разгрузит грузовой флот.

Сейчас снабжение легиона в Алжире осуществляется из Шлезвига, потому что Людовик XV не удосужился протянуть железную дорогу из Парижа в Марсель, из-за чего Таргусу приходится везти грузы морем, через Гибралтар.

— Вся Европа вздохнёт спокойно, когда мы покончим с пиратством, — улыбнулся Мордвинов.

— Именно, — кивнул Таргус. — Мне, сразу после падения Алжира, стало значительно легче дышать.

Задышалось легче ему из-за того, что все немо наблюдают за происходящим и примеряют ситуацию на себя. Легион доказал способность штурма городов прямо с моря. Это очень многое значит для англосаксов, до сих пор пребывавших в заблуждении, будто их остров неприступен. Иберы тоже напряглись, потому что до этого питали иллюзию, будто их армия просто не пропустит легионы через Пиренеи, а их флот не позволит им высадиться на берегах.

Но все эти заблуждения и иллюзии были разбиты вдребезги, в день, когда пал Алжир. Легионы могут очень многое, возможно, по местным меркам, они могут всё — эту иллюзию Таргус поддерживал всеми силами, чтобы устоялось мнение, что легион сперва побеждает, а лишь затем вступает в бой, а его враги сначала проигрывают, а потом идут в бой и пытаются победить…

// Алжирское регентство, г. Шершель, 1 февраля 1764 года//

— Нет, они нам не нужны, — покачала головой центурион Монтойя. — Опцион Джемини — увести и расстрелять.

— Инталик! — приказала Стелла пленным берберам.

Пленные понуро пошли вперёд, к месту собственной гибели.

Приказ генштаба, доведённый до всех офицеров L-го легиона, утвердил доктрину «нулевой терпимости» — всякий взявший в руки оружие и обративший его против легиона, должен быть уничтожен.

Перевозка пленных в Австрию, в лагеря перевоспитания, в нынешних условиях невозможна, потому что логистика в этой неразвитой местности крайне сложна и просто не получится возить все эти тысячи пленных туда-сюда, мешая доставке грузов военного назначения.

— К стенке их, — приказала Стелла.

Девы-легионеры выстроили пленников у стены полуобвалившегося саманного здания.

— 4-я — приготовиться! — дала Стелла следующую команду. — Остальные — примкнуть штыки!

4-я боевая группа выстроилась в линию и зарядила винтовки.

— Целься! — скомандовала опцион Джемини. — Огонь!

Раздался синхронный залп и пленники рухнули.

Остальные берберские ополченцы, наблюдавшие за происходящим, начали панически кричать и причитать, а некоторые из них попытались бежать. Это послужило сигналом — девы-легионеры из остальных групп начали закалывать всех пленников штыками.

Спустя несколько десятков секунд всё было кончено.

— Зовите местных — пусть похоронят их, — приказала Стелла. — Декан Маклин — доведи до сведения мирных жителей, что если они продолжат сопротивление, то придётся похоронить ещё очень многих.

Берберы просто не могут принять это. Они не могут поверить, что всё, прошлое осталось позади и умерло, а к ним в дверь постучался новый мир, с новыми правилами и законами.

«Ничем не отличаются от французов», — подумала Стелла, уходя с места казни. — «Те тоже до сих пор не могут принять факта утраты суверенитета и скорой гибели старого порядка».

Следующие шесть часов ничего не происходило, потому что командование наводило порядок в завоёванном городе, а затем был дан приказ на выдвижение — следующей целью назначен город Оран.

Идти предстоит пешком, примерно триста километров. Всё это время будет поддержка с моря, поэтому недостатка в припасах не предвидится.

По пути будут города и деревни, которые нужно будет усмирить. Также ожидается сопротивление разрозненных групп ополченцев и берберских племён. Последние наиболее опасны, потому что используют тактику внезапных ударов и вооружены лучше, чем спешно набранное ополчение.

Подготовка к выходу заняла ещё три часа, а затем центурия вышла из города и направилась в затяжной поход по чужой земле.

// Курфюршество Шлезвиг, г. Александриненсбург, Дворец Сената, 6 марта 1764 года//

— Таким образом, своим наследником я объявляю кронпринца Карла Готфрида, — заявил Таргус. — Также, с этого дня, упраздняются курфюршества, герцогства, княжества, графства и иные административные единицы старой феодальной системы. Вместо них повсеместно вводятся новые административные единицы — провинции, уезды, коммуны, викусы и пагусы. Статус имперских городов тоже упраздняется — все города с гражданским населением свыше 50 000 человек, получают статус муниципиев, все остальные — статус цивитасов.

Новость не удивила сенаторов, все и так заранее знали, к чему всё идёт. Сейчас произошла лишь констатация факта — давно подготавливаемая реформа по упразднению феодальных пережитков подошла к своему логическому завершению.

По поводу Карла Готфрида тоже можно было догадаться по косвенным признакам — кронпринцы Карл Петер и Карл Франц, последовательно, отреклись от своих прав на престол. Всё официально и добровольно.

До отречения, Таргус с ними очень обстоятельно и подробно поговорил — после этого разговора они с радостью отказались от перспективы занять «всемирный» трон, как его назвал Карл Франц.

Карлу Петеру до сих пор хочется воевать, поэтому он почти всегда в легионе, а Карл Франц хочет организовать экспедицию в Австралию — у него есть навязчивая идея исследовать её побережье и объявить этот «остров» собственностью империи.

Таргус решил, что насильно запрещать им делать, что они хотят, будет неправильно и вредно, поэтому благословил обоих — пусть идут и плывут…

Карлу Готфриду же неинтересно воевать на суше и ходить по морю, поэтому выбора не было — он стал единственным адекватным кандидатом. И теперь он официальный наследник.