Господин следователь. Книга восьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 23

— Ты на их месте озаботилась бы капустой?

Вот теперь барышня задумалась. Скривила губенки, покачала головой.

— Капуста на огороде растет, а у многих собаки во дворах. Бродяги во дворы не полезут. Проще Маньке веревку на рога накинуть, да утащить. Но она же, зараза такая, орать бы стала! А коли с капустой — только бы тоненько проблеяла, мы бы и не услышали.

— Умница! — похвалил я девчонку. — Значит, дорогая моя гимназистка, что остается? Имеется злоумышленник или злоумышленница. Кто-то такой, у кого на огороде растет капуста, кого наша Манька не испугалась. Да, подруга моя боевая — а кто такую байку запустил, что коза — неотъемлемая принадлежность порядочной гимназистки?

— Н-ну… — протянула Анька. — Я же шутила.

— Ага, ты с княжной Геловани тоже шутила, а что получилось? — усмехнулся я. — Пасет теперь твоя подружка козу и козлика, увеличивает козье поголовье столицы. То есть, бывшей столицы. Скоро тебя в Москву позовут, роды у козы принимать.

— Между прочем, я тебе еще вчера собиралась парочку слов сказать, — прищурилась Анька, словно строгая жена, интересующаяся — а где у мужа заначка? — Чего ты там бабке Рае про меня наплел? Какие-такие цыгане меня украли?

— Цыгане обычные — с бубном, гитарой и медведем. Украли, пока ты совсем маленькой была, потом ты сбежала. Или тебя мужики выручили? Детали. Скажем, крестьяне пошли у цыган ворованных коней отбивать, заодно и тебя отбили. В общем — не заморачивайся, придумаем, как нам из рассказика что-то дельное сделать.

— Шутник ты, Ванечка, — вздохнула Анька.

— А я пример со старшей сестры беру, — парировал я.

— Не надо плохие примеры брать, — ответила Анька. Но отвечала без азарта, да еще и теми словами, что я обычно говорю.

Батюшки, неужели я в кои-то веки одержал верх в нашей дискуссии? Да быть такого не может! Спишем на то, что Аня сейчас в расстроенных чувствах из-за пропажи козы.

— У тебя какие-нибудь версии есть? — поинтересовался я. — Что-то самое дурацкое, идиотское, но возможное?

Аня пожала плечами, но высказала предположение:

— Может, кто-то из твоих недругов решил отомстить? Есть ведь такие, кто тебя не любит? Этот, как там его? Виноградов, который из-за тебя место в суде потерял?

— Вряд ли, — отверг я такое предположение. — Виноградов бы кляузу на меня написал, а если бы свистнул что-то, то мог бы на меня стрелки перевести.

— Вань, когда ты человеческим языком разговаривать станешь? Я половины не поняла. Свистнул — это кому-то по голове дал, а потом на тебя указал?

— Свистнул — это украл, — пояснил я. — А стрелки — тут ты права. Сам замутил, а на другого указал. Но давай-ка вернемся к нашей козлухе. Какие еще версии будут? Кражу из корыстных соображений или из мести мы отметаем, что остается?

— Пожалуй, что ты и прав, — согласилась Аня. — Остаются гимназистки, пожелавшие быть настоящими барышнями, как княжна из Москвы.

— Причем, по моему разумению — это девчонки класса этак четвертого или пятого. Такие… лет тринадцати или четырнадцати. Как ты считаешь?

— Похоже. Мелкие до такого не додумаются, а додумаются — так не решатся. А старшеклассницы — хоть наши, хоть из седьмого класса, на такую глупость не пойдут. Они же невесты, почти как Елена Георгиевна. Как ты говоришь — в сухом раскладе останутся безбашенные девочки-подростки!

— А я такое говорил? Про сухой расклад и про безбашенных барышень? — засомневался я.

— Говорил, а иначе откуда бы я такое узнала? — хмыкнула Аня.— Как сейчас помню — ты меня безбашенной барышней называл, а еще трудным подростком. И про сухой остаток ты любишь высказать. А теперь давай мы с тобой кофе выпьем, да по бутербродику схрумкаем. Прикинем, что к чему.

Мы принялись за кофе и за «хрумканье». Печку сегодня решили не топить — от жары уже и так ошалели, а обед и ужин возьмем в кухмистерской.

— В полицию сообщать будем? — деловито поинтересовалась Анька.

— Угу, — кивнул я. — Сейчас, как на службу пойду, заверну в участок. Коза белобрысая, зовут Манька, особых примет нет. Или есть?

— Так вроде и нет, — неуверенно сказала девчонка.

— Родимые пятна? Татуировки? Шрамы?

Анька захлопала глазами, потом вспомнила:

— У нее черное пятно на боку, на сердечко похожее. А ты разве не видел?

Я только плечами пожал. Где уж мне пятна рассматривать. Но одна примета имеется. Уже хорошо.

Про то, что у козы морда наглая, можно не говорить. У всех у них морды на одно лицо. Жалко, фотографии нет, а иначе можно было бы объявления на заборе расклеить.

Самое интересное, что с точки зрения закона, ни я, ни Анька не можем обращаться с заявлением о краже в полицейский участок. Чисто формально, домашнее животное по кличке Манька, принадлежит крестьянину деревни Борок Игнату Сизневу. Стало быть, жалобу должен принести он. Игнат же и потерпевшим должен быть признан. Разумеется, для городовых достаточно и моего устного обращения, искать они нашу козу станут. Если еще и награду предложить (неофициально, разумеется), Маньку отыщут в два счета. Да и чего ее искать-то? Разумеется, если это злоумышленник, решивший украсть Маньку и забить на мясо, концы мы отыщем не скоро. Но все равно — рано или поздно узнаем. А коли коза жива… Городок у нас маленький, появление у кого-то во дворе маленькой и рогатой скотинки (Манька, прости!), не скроешь.

А у нас еще имеется резерв — Ираида Алексеевна. Тетка Рая, узнав о пропаже любимицы, для которой она уже у себя в хлеву и место обустроила, отыщет свою любимицу еще быстрее, нежели полиция.

В голову закрадывалась подленькая мысль — а может, ну ее, эту Маньку? Украли, так и фиг с ней. По ночам блеять не станет, хлопот не будет. Но, нет… Дело даже не в том, что у меня (ладно, у нас) украли козу, что само по себе обидно, но я уже и сам к Маньке привык. Посмотришь на ее нахальную морду, настроение улучшается. Если говорить умным языком, коза помогает снимать производственный стресс. Вспомнился отчего-то мой предшественник, который не то застрелился, не то повесился — уже и не помню. А была бы у него своя Манька, жил бы себе поживал.

К тому же, если козлушка по ночам и будит, так ведь не каждую ночь. А если и каждую, так ведь не каждый час, верно? И то, что на сено приходится тратиться — так это ерунда, издержки. Психотерапевтам в 21 веке больше платят.

— Найдем мы твою Маньку, не переживай, — успокоил я Аньку.

— А я и не сомневаюсь, — хмыкнула девчонка. Посмотрев на меня, пригрозила: — Попробуй, не найди.

— Уже боюсь, — сделал я вид, что испугался. — Ты же мне всю плешь переешь, если не найду.

— Еще как переем! — согласилась моя кухарка. Потом, безо всякого перехода, предложила: — Ваня, а если мы Елену Георгиевну к работе привлечем?

— В каком смысле, к работе? — не понял я. — Полы мыть или кашу варить? Тогда лучше прислугу нанять — я же тебе давно предлагаю.

— Не, к литературной работе, — уточнила моя соавторша и литературный агент. — Правда, гонорары придется делить на троих, но оно того стоит. Сам подумай — Елена Георгиевна сможет и ошибки проверить, и словечки твои заменить.

— Это какие мои словечки? — насторожился я. — Пишу идеально, а рамках великой русской литературы.

— Ага, как же… Я тут недавно править замучилась — чуть мозг себе не сломала. У тебя Фигура главному герою говорит — мол, Вадя, ты на кого батон крошишь, фраер задрипанный?

— Аня, там все оправдано. Фигура — представитель полукриминального мира, поэтому и выражается соответствующе — на блатном жаргоне.

— Я-то это понимаю, только читатель не поймет. Но я исправила.

— И как ты написала? — заинтересовался я.

— Я написала, что Фигура спрашивает: «Ты на кого хвост поднял, козел паршивый?»

М-да, еще не легче. Пожалуй, мы с Анькой изрядно попортим русский язык. Впрочем, язык, он живой.

— Давай привлекать Елену, — согласился я.

— Правильно. Гонорар меньше, зато дело быстрее пойдет, а в итоге в прибыли будем. Главное, чтобы ты сюжеты давал. А уж мы напишем!