Огненные стрелы (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 19

На его лице сияла яркая улыбка, почти такая же яркая, как восходящее солнце. Гном, похоже, был счастлив в полной мере. А как же? В Турнепсе он сумел добыть походную наковаленку и кое-какой инструмент, а при помощи алхимических составов Габриель, небольших кожаных мехов и силы рук сумел добиться нужной температуры в сложенном из камней и промазанном глиной эрзац-горне. И поработать как следует! Конечно, Сверкеры — забойные мастера и шахтеры, а не кузнецы, но настоящему кхазаду всегда приятно поковыряться с металлом, почувствовать жар горящх углей, подержать в руках какую-нибудь твердую и блестящую штуковину, которую сделал сам!

— Они не кастратики, — Аркан закончил грузить пожитки в фургон. — Кастратики — это мерины. А это — мулы. Они гибриды лошади и осла, и бездетны от рождения, им ничего удалять не надо для этого. А вот тебе, Ёррин Сверкер, похоже, удалили часть мозга, если ты стучал молотом здесь, в трех верстах от Святой Отмели!

— Я тихонько, монсеньерище! — отклинкулся Ёррин, но было видно, что ему стало неловко. — Ну, подковать-то я этих… Гибридов… Все равно должен, а? А еще — попоны надеть и шоры с налобниками. Потому как всякое может быть!

С этим сложно было не согласиться — подготовить животных к тяжелому пути следовало, так как остаться с полутонной золота посреди диких скал Прибрежного хребта без всякого гужевого транспорта — такого и врагу не пожелаешь!

Так что выезд задержался еще на час или около того, но зато мулы теперь напоминали настоящих боевых скакунов — экипированных, сытых и ретивых.

— Я дала им по столовой ложке териака, — пояснила Габриель. — Кажется, ушастикам понравилось!

Рем только головой покачал, и полез на козлы. Гном устроился внутри фургона — спать, чтобы перехватить управление через несколько часов, Габи с арбалетом в руках выглядывала из-за плотного полога с тыла.

— Пшли, — сказал Аркан и щелкнул поводьями.

Дорога в целом выдалась спокойной. Узкая тропа расширилась до стандартных размеров имперского тракта, подъемы и спуски стали более пологими, повороты — менее крутыми. Мулы неутомимо цокали новенькими подковами по камням, по небу пробегали пушистые, похожие на барашков облачка, время от времени заслоняя палящее летнее солнце и давая возможность отдохнуть от жары — и тягловым животным, и пассажирам фургона.

Виды здесь представали глазам путников в целом однообразные: заброшенные людьми горные долины, со скудной растительностью и виднеющимися там и сям развалинами каменных крестьянских домишек и разрушенных неприятелями и временем рыцарских замков… А ещё — горные гряды с заснеженными пиками и темными перевалами, синеющее на западе Последнее море и клубящиеся над ним иссиня-серые дождевые облака — картина живописная, но навевающая мысли о конечности человеческой жизни и бренности бытия в целом: ранее бывший колыбелью одного из очагов человечества край нынче пребывал в запустении.

Дважды за день путники натыкались на трупы людей и животных, а в какой-то момент на вершине пологого холма увидели прибитого гвоздями к дереву фомора с распоротым брюхом. Чудовище, как и все твари бездны, обладал мощным, но ассиметричным телом — с маленькой головой и крупной клешней вместо правой руки.

— Разгарнак, — пробормотал в бороду Ёррин, который спрыгнул с фургона и осматривал темную тварь. — Готов покляться, эти гвозди были изготовлены…

— О, Творец Всемогущий, гноме, у тебя с вечера в голове вместо мозга иль-де-ружский плавленый сыр! — не выдержал Буревестник. — А ну, полезай обратно в фургон, легендарный вождь, иначе я отправлю тебя пешком в Аскерон! Гвозди! Подумать только! Кто о чем, а гном — о гвоздях и подковах! Двигаемся, двигаемся, друг мой Сверкер, если хотим живыми добраться до Соляных Столбов — мы должны пошевеливаться! У меня нехорошее предчувствие!

— Так и у меня тоже! — возмутился кхазад, который в это время кузнечными клещами ухватил за шляпку гвоздь, торчащий из клешни фомора, напрягся, потянул и — извлек кусок металла на свет Божий. Клешня при этом безвольно ляпнулась на землю. — Я же и говорю, что готов поклясться, что эти гвозди…

— Лезь на козлы, Ёррин Сверкер, или видит Бог, я слезу сам и надеру твою коренастую задницу! — рявкнул Аркан.

— Надиралка не выросла! А ну иди сюда, морда герцогская, ща-а-ас я тебя буду уму-разуму учить! — гном тут же принял бойцовскую стойку и стал демонстративно двигать кулаками в воздухе, как бы нанося удары невидимому противнику. — Давно тебе по жопе не давали, мамин сын! Ишь, жени-и-и-лся, важным почувствовал себя, такой солидный, тошный!

— Я тошный? — Рем спрыгнул с козел и нарочито вальяжной походкой двинулся в сторону друга, разминая руки и явно намереваясь легендарно отлупить легендарного вождя.

— Тошный, тошный! — покивал гном, приплясывая на своих коротких крепких ногах вокруг приближающегося боевого товарища и сеньора. — Иди сюда, иди, давно пора размять тебе потроха кулаками!

— Мальчики! — возмутилась Габи, высовывая свое хорошенькое личико из-за полога фургона. — Ну что за глупости?

Мальчики только отмахнулись, и уже примерялись, как бы так половчее наподдать друг другу и не получить в ответ, но голос герцогини Аскеронской стал тверже стали:

— Маэстру муж и маэстру гном! Немедленно прекратите и взгляните уже в долину! Там бой идет!

— А? — они моментально бросили дурачиться и синхронно повернулись в сторону, куда указывала Зайчишка.

— Это твои соплеменники, Ёррин, или какие-то другие коротышки с боевыми молотами? — житейским тоном уточнил Рем, одновременно с этим затягивая шнуровку на куртке и передвигая ножны с мечом.

— А я тебе о чем говорю! Гвозди-то из подземных кузниц! — потряс с воздухе блестящим скобяным изделием кхазад. — А вот и они — гномы! Гляди, как хэрсиры разделывают фоморов, любо-дорого… А, нет. Хэрсирам, то, похоже, разгарнак-и-разгарнак эп куач эп арсе!

Габи тут же покраснела и сказала:

— Фу-у-у-у!

А Аркан, про себя удивившись, откуда его милая женушка знает такие грязные ругательства, проговорил:

— Предположим, этой дюжине хэрсиров разгарнак-и-разгарнак и все остальное наступит если мы прямо сейчас не вмешаемся. Ёррин, решать тебе — это твои родичи!

— А что тут решать? Я уже настроился надирать задницы и потрошить потроха, и если не удалось это провернуть с твоей герцогской рожей, то я с удовольствием размозжу пару фоморов! Погнали лупить фоморов, погнали!

И они погнали.

Хирд Гарма Рукастого выслеживал напавших на медный рудник тварей третий день, но фоморами управлял злой и неожиданно изощренный разум: в темные часы исчадья мрака поднимались на поверхность и скрывались там, уходя все дальше на Юг!

Хэрсиры сыпали проклятьями, пили поску из фляжек, жевали свиную солонину и преследовали их день за днем, час за часом, настигая отставших и убивая без всякой жалости самок, детенышей и раненых фоморов — в Подгорных Чертогах и на поверхности. Гномы Прибрежного хребта предпочитали не показываться под открытым небом, слишком опасные игры затеяли Дылды, и слишком ожесточенно занимались уничтожением себе подобных в последний год. Однако, Гарм Рукастый был младшим и любимым сыном Царя-Под-Горами и ему было дозволено гораздо больше, чем любому другому вождю.

Потому он и не боялся выбираться под свет звезд, чтобы убить еще больше фоморов. Потому он и услыхал очень знакомый перестук молота в ночи. Тогда он сказал Хельгу Биргеру, своему заплечнику:

— Работает кто-то из шахтеров.

— Пф! Да уж не Граббе, — понимающе хмыкнул Биргер, прислушиваясь. — Дилетант какой-то.

И хирд снова устремился в погоню, без устали топча землю стальными сабатонами. Найти и уничтожить! Кхазад аи-мену!

Их было два десятка, закованных в броню, до зубов вооруженных воинов, с цельнометаллическими щитами с бритвенно-острой кромкой… Они убивали на своем пути каждого фомора, жестоко и с выдумкой, ибо гнев подгорных воителей был велик, а месть — справедлива. Полсотни тварей напало на рудник, и половину из них прикончили хэрсиры в ходе погони, Но в ярости своей они забыли об осторожности, и заколачивая гвозди в лапы очередного чудища, вдруг обнаружили, что со скал по их души спускается не меньше сотни фоморов — кровожадных и неплохо вооружённых!