Телохранитель Генсека. Том 2 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 19

— Дома — это второе. Ты дальше читай. Там такие перспективы открываются, что мне бить нечем, — Василий запустил пальцы в шевелюру, взлохматил рыжие волосы и горестно вздохнул: — Побежит народ на новые земли…

— Подожди, чего сразу паниковать? Давай разберемся. «Шире внедрять бригадный подряд, способствовать развитию личного подсобного хозяйства, в том числе выделять на развитие личного подсобного хозяйства до одного гектара земли. Разрешить сельскохозяйственным предприятиям, колхозам и совхозам передавать в аренду сельскохозяйственную технику. Организовать пункты проката сельскохозяйственной техники для личных подсобных хозяйств. Сельхозпроизводителям разрешить оказание услуг личным подсобным хозяйствам за наличный расчет. Разрешить реализацию сверхплановой продукции сельхозпредприятий, арендаторов и личных подсобных хозяйств на колхозных рынках», — зачитал я. — И что ты паникуешь? Земли у тебя до горизонта. Неудобица, куда технику загнать не можешь, за рекой покосы не обрабатываешь. Сдавай в аренду людям, помогай поднять хозяйство, давай ссуды на развитие. Денег то у твоего колхоза куры не клюют.

— Деньги у меня все считанные, и я сам знаю, куда их вкладывать — расписано на пятилетку вперед, — насупился Васька, закинув ногу на ногу. Он скрестил руки на груди, а я подивился, как изменился друг детства Владимира Медведева. Раньше он был за любой кипеш, кроме голодовки, как в омут бросался в любую авантюру. Все-таки возраст, семья и руководящая должность сильно меняют человека.

Я взял с тарелки бутерброд, надкусил и, прожевав, продолжил развивать тему:

— Значит не жалуйся, когда народ на вольные хлеба побежит. В любом случае тебе надо будет пересмотреть свою политику. Пойми, Василий, либо ты встаешь во главе перемен, ведешь их за собой и контролируешь. Либо перемены потащат тебя за собой, причем силком и волоком. Вот смотри, поднимется частник на ноги — пойдут яйца, масло, творог и прочие плюшки с личных подворий и фермерских хозяйств. Договаривайся с предприятиями и организациями в Москве напрямую, снабжай столовые продуктами, организуй доставку по адресам напрямую жителям. Скупай у частников, организовывай логистику…

— Что? Что за логистика? — не понял Василий.

Блин, я опять увлекся, это слово еще не пришло к нам с Запада и широко не используется.

— Ну доставку, транспорт, — пояснил я. — Люди довольны — зарабатывают, и тебе копейка не лишняя будет. Это я так, к примеру.

— Заготовительная контора великого масштаба, значит… — задумался председатель. — Ну мысль-то хорошая, обмозговать надо будет, с экономистами просчитать. Возглавить, значит?.. Ну это ладно, допустим… Но ты дальше, дальше читай! Там про артели и торговлю.

— Да читаю. «Разрешить создание артелей для оказания услуг в сфере быта: парикмахерских, швейных, прачечных, ремонт бытовой техники, ремонт одежды и обуви и прочих»… И что тебе не понятно?

— Это что получается, частников разрешили? — недоверчиво уточнил отец. — Как при Сталине?

— Ну не совсем так. При Сталине были артели. Промышленные, металлообработка там, да вплоть до того, что грампластинки выпускали. Сейчас идут ограничения. Исключительно мелкое предпринимательство. И тут, смотрю, статью за спекуляцию никто не отменял. Только смягчили. То есть торговать ты можешь только тем, что произвел сам, без ограничений.

— Это что получается? Если я нашью десять комплектов постельного белья, я смогу их продать на рынке? — смотрю, а у Евдокии Федоровны загорелись глаза. Кажется, я догадываюсь, кто станет первым предпринимателем деревни Попово!

— Мама, можешь на рынке продать, а можешь просто принести в колхозный магазин, который Василий откроет и сдать на реализацию. А уж работники магазина сами определятся, здесь торговать или выездную торговлю организовать.

— Голова ты, Володька, — Василий встал, хлопнул меня по плечу. — Я как-то даже растерялся немного, когда прочел. А теперь вроде как и ничего страшного.

— Ты, Василий, сейчас упор на сбыт делай. Вообще серьезно займись отделом снабжения и сбыта. Да сам знаешь, торговля — самое прибыльное предприятие! Вот и бери быка за рога. А прибыль будешь в производство вкладывать. Да елки-палки, хочешь заработать сам — дай заработать другим! Это главное правило, Вася.

— Ладно, пойду я. Зоя там одна с ребятишками. Спасибо, разъяснил многое, успокоил. Дело непростое, новое, но если с умом подойти…

Василий пожал нам с отцом руки, вышел. Мать накинула пальто, пошла проводить его.

— Да, дела… — отец сам читал газету и покачивал головой, удивляясь. — Знаешь, Володь, был бы помоложе, тоже бы в Сибирь рванул. На новые земли.

— Молодым везде у нас дорога, — напел я.

— А вы спать не собираетесь? День длинный, время уже позднее, — Евдокия Федоровна взяла газету и, положив ее на сервант, сказала: — В Сибирь ему приспичило на старости лет. Спать иди, сибиряк, завтра поговорите.

Однако завтра нам было не до разговоров. Отца дома не было — занялся делами с раннего утра. Мать тоже ушла — на почту, получать пенсию. Я обнаружил в печи чугунок с пшенной кашей, рассыпчатой, настоявшейся. С удовольствием наложил полную тарелку, сверху бросил кусок сливочного масла и с удовольствием умял, запивая холодным молоком. После болезни аппетит был зверский!

Собрался и решил, что завтра отправляюсь домой, а сейчас надо сходить к сестре. А то непорядок — племянников так и не видел, весь отпуск провалявшись с температурой. Зоя обидится.

Дом председателя колхоза строился по типовому проекту, но усеченный, на одну квартиру, без соседей. Таких домов в колхозе было всего пять.

В доме, что называется, дорого-богато. Полы устланы паласами, на стенах ковры. Мебель добротная, главное украшение — стенка с хрусталем и сервизами. Книжный шкаф забит подписными изданиями. Горький в тридцати томах, Чехов в двенадцати, Пушкин, Достоевский, Шолохов… Я одобрительно хмыкнул, заметив восьмитомник Салтыкова-Щедрина, которого и сам любил.

— Ты читаешь? — поинтересовался у сестры.

— Да нет, просто для красоты стоят. Предложили подписаться, Вася не стал отказываться. А смотрятся солидно. Ну Вася иногда почитывает, но у него времени нет. Ну-ка тихо, всю посуду мне перебьете! — она отогнала мальчишек от стола, на который выставляла из стеклянной витрины хрусталь. Тут же стоял тазик с водой и тряпкой, рядом лежала чистая салфетка.

Я так за всю свою жизнь и не понял этой женской страсти к посуде, но в каждой избушке свои погремушки. У самого в зале под бдительной охраной тещи стояла такая же стенка, точно так же уставленная хрусталем. А мне бы было достаточно одной хрустальной вазы — под цветы. Точнее, не мне — настоящему Медведеву.

— Вов, они мне сейчас всю посуду переколотят, — пожаловалась Зоя. — Отвези их к деду с бабкой, пусть займут часа на три?

— Мы лучше сделаем, — подмигнул сестре. — Мальчишки! А давайте в город съездим? Как смотрите на посещение магазина игрушек?

— Ура!!! — в один голос закричали погодки Сережа и Тимоша.

— А у меня дудка есть, деда подарил! — ко мне подошел младший — Андрюша. Показал игрушечную трубу и дунул в нее. Раздался пронзительный пищащий звук.

— Вот и трубу с собой забирай, будешь деду концерт устраивать. Он купил — пусть теперь наслаждается, — сестра поморщилась и скомандовала: — А ну быстро одеться и обуться. У вас пять минут. Время пошло!

— Строго ты с ними, прямо как в армии, — я рассмеялся.

— Поживи с мужиками, поневоле научишься. Надеюсь, хоть сейчас девочка будет… — она нежно погладила свой круглый животик.

Мальчишки собрались раньше. Пяти минут не потребовалось. Ехали под безумные звуки дудки — Андрюша с упоением выдувал что-то, не слишком-то похожее на мелодию. Хотя в ушах от его «музыки» уже звенело, но я героически терпел, опасаясь сломать возможную карьеру будущего великого композитора.

В Чехове подъехал к детскому миру, припарковался, и мы всей компанией сразу направились в отдел игрушек. Сергей выбрал гоночную машинку с инерционным механизмом. Тимоша тут же вырвал ее из рук брата и уронил на пол. Не разбилась — к счастью, корпус был сделан из ударопрочной пластмассы. Но Сережа за такую выходку влепил брату подзатыльник — и тот заревел. Я разрешил спор, взяв ему такую же машинку. А вот маленький Андрюша, пятилетний карапуз, меня удивил.