Аландский крест (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 54

Кавур некоторое время молча сидел, обдумывая мои предложения, и затем медленно произнес.

— Пожалуй, речь перед парламентом это лишнее, а вот если вы пригласите на прием ряд наших политиков и выскажете им свою позицию, этого будет довольно. Я же, со своей стороны, проведу аккуратную работу и приведу все к взаимовыгодному для нас итогу.

— Вот это верно. Помните чеканную фразу Макиавелли: «Не можешь победить толпу — возглавь её»?

И мы, вполне поняв друг друга, улыбнулись и пожали руки.

[1] обер-комендант — должность главнокомандующего военно-морским флотом Австрии. Эрцгерцог Фердинанд Максимилиан стал самым молодым на этой должности (получил ее в 22 года — в 1854 году)

[2] герцог скоропостижно скончается 10 февраля 1855 года (ему исполнится лишь 32 года) и командование поручат военному министру Ла Мармора.

Глава 23

В Италии пришлось немного задержаться. И причиной тому стали не политические задачи, а высокое искусство. А если конкретнее, классическая музыка. То есть сам-то я к ней практически равнодушен, но вот Костя… побывать в Ломбардии и не посетить «Ла Скала» оказалось выше сил человеческих.

Так что пока Кавур медлил с окончательным ответом, мы отправились в пока еще принадлежащий Австрии Милан, чтобы насладиться оперой и при удаче познакомиться с Джузеппе Верди. И то и другое оказалось несложно.

Узнав о моем внезапном визите, служивший наместником «Венециано-Ломбардского королевства» знаменитый полководец Иосиф Радецкий настоял, чтобы я остановился у него, предоставив заодно свою ложу в «Ла-Скала». После чего «пригласил» гениального композитора свою резиденцию — «Замок Сфорца». Надеюсь, гениального композитора не притащили под конвоем…

В прошлой жизни мне неоднократно приходилось слышать, что славяне в Австрийской империи находились на положении людей второго сорта и только и думали, как бы восстать против немецкого владычества. Не знаю, как на счет остальных, но к чехам это точно не относится. Большинство богемских дворян верой и правдой служили Габсбургам, регулярно достигая высот на этом поприще.

Тот же Радецкий «прославился» не только как полководец и военный администратор, но и как отъявленный реакционер, жестоко подавлявший выступления итальянских патриотов. Хотя, конечно, не мне его судить…

Стоит ли удивляться, что сорокалетний маэстро смотрел на меня с недоверием и даже некоторым испугом? Впрочем, через некоторое время композитор оттаял, и мы смогли побеседовать. Я, точнее Костя, выразил свое восхищение «Травиатой», «Трубадуром» и шедшим сегодня «Риголетто». Верди рассказал, что заказанная ему Парижским «Гранд-Опера» «Сицилийская вечеря» давно закончена, и скоро состоится ее премьера.

— В Париже?

— Си, синьор принчипе, — бросив на меня немного лукавый взгляд, отозвался композитор.

— Уверен, ее и, разумеется, вас ждет грандиозный успех!

— Благодарю.

— Синьор Верди, вы должны обещать мне, что приедете в Петербург. После войны, конечно же. Вы не поверите, как много в России поклонников вашего таланта!

— Даже не знаю, ваше высочество…

— Больше того, — продолжил я, — вы могли бы написать о произошедших совсем недавно великих событиях. Взять хотя бы обстоятельства Балаклавского шторма и героической обороны Севастополя…

— Синьор принчипе желает стать героем оперы?

— Господь с вами, маэстро! Для такого произведения куда лучше подойдет какой-нибудь молодой офицер, влюбленный в прекрасную барышню.

— Хм, это может быть интересно, — явно заинтересовался Верди.

Такие сюжеты пока редкость, но как раз он в своей «Травиате», написанной по мотивам «Дамы с камелиями» Дюма-сына, уже успел отметиться на поле современного либретто. К тому же щедрость русских общеизвестна, и, если дело выгорит, эффект может превзойти самые смелые ожидания [1].

По итогу можно уверенно сказать, общение вышло более чем продуктивным, и я решил еще на несколько дней задержаться в Милане. Бесконечная гонка, в которую я впрягся сугубо добровольно с ноября 1853, то есть вот уже почти полтора года назад, требовала некоторой разрядки. А тут еще и обстоятельства располагали до крайности.

Надо сказать, что все это время моя скромная особа вызывала просто невообразимый ажиотаж. Каждый день приходили десятки приглашений на званые ужины, балы, маскарады от представителей местного бомонда; надушенных посланий и просто записок от экзальтированных женщин из всех слоев общества, от аристократок до жен местных коммерсантов и их служанок включительно.

Ну и, конечно же, бесконечные прожекты от непризнанных технических и финансовых гениев. Одни предлагали жутко секретные и невообразимо эффективные виды вооружений. Другие страстно мечтали привлечь меня к участию в финансовых махинациях, благодаря которым я стану невероятно богат и смогу с легкостью купить своих нынешних противников.

К несчастью для первых, я и без них был прекрасно осведомлен о наиболее перспективных видах вооружений и технических новинках. Что же касается вторых, мысль нанять Наполеона III и королеву Викторию в качестве прислуги меня совершенно не занимала.

К счастью, для разбора корреспонденции и встречи с прожектерами у меня имелись специально обученные люди, сумевшие оградить своего любимого руководителя от нахлынувших со всех сторон просителей. Сами видите, соблазнов хватало, жизнь била через край.

Как ни крути, история пошла по куда более благоприятному для России руслу. Севастополь мы отстояли, армии вторжения разгромили, эскадры союзников сожгли и даже сумели в Закавказье перенести боевые действия на вражескую территорию. В таких условиях можно и расслабиться, но…

Нет, поначалу новости были более чем благоприятные. На очередном утреннем совещании Трубников влетел с некоторым опозданием. Я не без раздражения собирался дать ему втыка, но, заметив торжествующий блеск в глазах репортера, решил повременить с отповедями.

— Ну, рассказывай, Константин свет Васильевич, что такого хорошего приключилось, что ты задержался?

— Не велите казнить, ваше императорское высочество, я немедленно оправдаюсь! И вы, господа, тоже простите, ибо известия и впрямь отличные!

— Хорошо, если так.

— Можете поверить мне на слово! Я, извольте видеть, прямиком с телеграфа. И пока читал сообщение, не мог поверить своим глазам!

— Да говорите уже, — не выдержал первым Юшков, никак не могущий привыкнуть к тому, что за границей самые важные новости приходят не по военной линии, а по статской. То есть через дипломатов, журналистов и еще Бог знает кого.

— Минуточку терпения, господа. Помните, я докладывал, что есть намеки, что британцы стремятся убедить правительство Испании направить против нас войска?

— Уже интересно! Неужели нашел способ…

— И искать не потребовалось! — с победным видом отозвался директор РТА и, видя наше недоумение, решил все-таки объяснить. — Сами знаете, особых связей на Пиренейском полуострове у нас нет. А при дворе ее католического величества королевы Изабеллы так и вовсе. Казалось бы, тупик, катастрофа, ан нет!

— Ближе к делу!

— Да я же непосредственно о деле! Представьте себе, этим утром из Мадрида пришло сообщение о грандиозном скандале в Эскориале. Дело в том, что сведения о готовящейся сделке проникли в местную испанскую прессу. Депутаты Кортесов начали задавать вопросы, а когда правительство отказалось на них отвечать, начался самый настоящий бедлам!

— Но почему? — изумился Юшков.

— Потому что за международной обстановкой надо следить! — назидательно заметил ему Трубников. — Все дело в том, что со времен провозглашения «Прагматической санкции» [2], то есть уже добрые два десятка лет, в Испании неспокойно. А сейчас атмосфера накалилась до той степени, что ее впору именовать революционной.

Там сейчас вовсю идет всеобщая забастовка против правительства, попытки разоружить национальную милицию вызвали бурю протестов. И тут выяснилось, что глава министерства иностранных дел Испании Хуан де Забалья де ла Фуэнте сообщил англичанам, что готов предоставить 20 000 солдат с условием, что англичане сами позаботятся об их перевозке, обмундировании и снаряжении. Стоимость контракта составляла 1,5 млн фунтов стерлингов. В ответ Лондон запросил уже 30 000 солдат и готов был заплатить за «пользование» армией 3 млн фунтов стерлингов.