Ткач (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 3

— Пойдем. Нам нет нужды разговаривать здесь, среди шума, — Райкарн практически втащил Рекоша в логово.

Рекош не сопротивлялся. Внутри было прохладнее, и звуки туннеля приглушились, как только плотная шелковая занавеска опустилась на место позади него, но напряжение и беспокойство не исчезли.

Райкарн отпустил Рекоша и отступил назад. Два врикса изучали друг друга в мягком голубом сиянии кристаллов на стенах.

— Ты выглядишь измученным, — сказал Райкарн, опустив жвалы.

Рекош защебетал.

— А ты выглядишь старым, но я не собирался упоминать этого.

— Я провел лунные циклы, гадая, выжил ли ты, а ты шутишь?

Гнев всколыхнулся в животе Рекоша, кислый и горячий.

— Учитывая все, что я пережил вместе со своими друзьями, я бы сказал, что я более чем заслужил право шутить.

Пыхтя, Райкарн отвернулся. Его плечи поникли, а движения стали скованными, когда он шагнул глубже в логово.

— Не могу себе представить, Рекош. Я не могу представить, с чем ты столкнулся, точно так же, как не могу представить, с чем, должно быть, столкнулась твоя мать.

Сердце Рекоша сжалось. Он сжал челюсти и развел жвалы, пусть и едва-едва.

— Я также не могу понять, почему, даже после всего, что мы выстрадали, ты предпочел встретиться лицом к лицу с Клубком, Терновыми Черепами и гневом королевы… — Райкарн развернулся обратно к Рекошу, внезапно показавшись меньше и слабее, шкура его потускнела. — Но это не имеет значения. У Такарала новая королева, наша жизнь с каждым днем становится немного лучше, а не немного хуже, и ты дома.

— Родитель… — Рекош покачал головой. Он не был уверен, что хотел сказать, что ему следовало бы сказать, не из-за недостатка слов, а из-за их переизбытка. Долгие годы мыслей, которые он жалел, что не озвучил, боролись за то, чтобы вырваться наружу все сразу, такие многочисленные и содержательные, что у него образовался комок в горле.

После стольких рисков, после преодоления стольких опасностей это было слишком сложно для него?

— Твои братья и сестры будут в восторге наконец-то познакомиться с тобой, — продолжил Райкарн. — Все, что у них было, — это мои старые истории, а ты всегда рассказывал сказки лучше, даже когда был ребенком.

Твои братья и сестры.

Рекош разжал пальцы, прежде чем они смогли сжать сверток еще крепче. Он сделал медленный, успокаивающий вдох.

— Я не уверен, что это было бы к лучшему.

Райкарн тихо защебетал и свел руки вместе в извиняющемся жесте.

— Прости меня, Рекош. Ты проделал долгий путь, чтобы вернуться в Такарал, если истории правдивы, и ты, должно быть, устал и проголодался. У нас припасено мясо. Поешь со мной, — он метнулся через логово к полке, уставленной глиняными горшками и плетеными корзинами.

Медленно выдохнув через носовые отверстия, Рекош огляделся вокруг. Это было логово для выводка, просторное и обжитое. Вдоль одной стены лежали взбитые шелковые и тканые одеяла, на которых Райкарн спал вместе со своей супругой Эшхет и их выводком. Сколько сейчас было малышам? Пять лет? Шесть?

Маленькие игрушки, вырезанные из дерева и камня или сделанные из ткани и набивки, были разбросаны по комнате. И снова что-то сжалось в сердцах Рекоша, и долго дремавшая боль пронзила грудь. Логово его юности часто выглядело так, прежде…

Нет. Не сейчас, не здесь.

— Куда она его положила? — пробормотал Райкарн, роясь в контейнерах на полке.

Рекош опустил взгляд на завернутый в шкуру сверток, который держал в нижних руках.

— Я пришел с определенной целью, родитель.

— Конечно, да, — рассеянно ответил Райкарн. — Нити судьбы были запутаны, но в конце концов они привели тебя туда, где твое место.

Жвалы Рекоша чуть не сомкнулись. Он не сразу отвел взгляд от свертка, и перед его мысленным взором возник образ того, что в нем находилось.

Платье, которое он соткал для Ахмьи. Лучшая работа, которую он когда-либо создавал. Когда до него дело дошло, нити судьбы совсем не перепутались. Они были сплетены — изящно, замысловато, мастерски. И они направляли его руки в этой работе.

— О, они привели меня туда, где мое место. Наконец-то я это знаю, — тихо сказал Рекош.

Райкарн открыл банку и поднес ее к ближайшему кристаллу, сузив глаза, когда заглянул внутрь.

— У нас были разногласия, но я всегда знал, что однажды ты поймешь.

Когда Рекош поднял глаза, его взгляд упал не на отца, а на широкую каменную плиту, вырезанную в нише на дальней стене. Инструменты и материалы, разложенные на ней, принадлежали золотых дел мастеру. Там же лежали украшения и бижутерия в различной степени готовности, большинство из них демонстрировали сложные детали и узоры.

Он не мог не заметить, что многие инструменты на правой стороне стола были такими же, как и на левой, только большего размера. Размера для рук самки.

Размера для Эшхет, золотых дел мастера, которую Райкарн взял в жены десять лет назад.

Ничто в этом логове не намекало на ту жизнь, которую Райкарн оставил позади. Ничто в этом логове не указывало на то, что он когда-то выполнял другую работу, что у него была другая пара, что он был отцом другого выводка. Ни иголок с нитками, ни ткацкого станка, ни инструментов для шитья или ткачества. Никаких кусков дерева, из которых руками опытного воина медленно формуются дубинки или древки копий, никаких обломков черной скалы, придающих этому оружию силу. Ни одна из игрушек, которые были любимы братьями и сестрами Рекоша, не занимала почетного места на многочисленных полках.

На стенах не было ни одной из ранних попыток Рекоша украсить ткань, демонстрируемых с гордостью родителя за усилия своего выводка.

Казалось, что матери Рекоша, Лошей, и его младших братьев и сестер никогда не существовало.

Как будто Рекоша никогда не существовало.

— Я понимаю, — сказал Рекош.

Я только надеюсь, что однажды ты тоже поймешь.

Рекош осторожно сунул свернутое платье под мышку. Он пришел сюда, чтобы показать работу отцу, но даже малейшая надежда на то, что это хоть как-то повлияет на Райкарна, была глупостью. Ничто уже не могло быть как прежде. Его отец нашел кого-то, с кем мог жить и работать бок о бок, кого-то, кто заполнил пустоту в его сердцах так, как Рекош никогда не смог бы.

Райкарн накрыл корзину тканью и выпрямился, глядя на Рекоша.

— Возможно, нам следует дождаться Эшхет. Она скоро вернется с выводком, и мы сможем поесть все вместе.

Резкие слова ядом вертелись на кончике языка Рекоша, но он сдержался.

— Нет, родитель.

— Нет? — Райкарн склонил голову набок. — У тебя есть еще какие-нибудь дела?

— Мне предстоит долгий путь до захода солнца.

— Долгий путь? — кончики ног Райкарна заскребли по полу, когда он подошел ближе. — Ты только что прибыл, Рекош. Если ты все еще сохранил свое логово в Туннеле Лунного света, то добраться до него не составит труда.

— Мое логово в Калдараке. С моим племенем.

Жвалы Райкарна раздвинулись, и тонкие волоски на ногах встали дыбом.

— Рекош, это…

— Я пришел не для того, чтобы спорить, родитель, — твердо сказал Рекош, выпрямляясь еще больше. Ярость и печаль бушевали в нем. — Наши нити давно разошлись, и мы оба были дураками, не признавая этого. Твой дом здесь. А мой — в другом месте.

— Ты пришел сказать это? Сказать… Сказать что, Рекош? Что ты больше не хочешь иметь ничего общего ни со мной, ни со своей семьей?

Рекош зашипел, широко раскрыв жвалы.

— Моя семья в Калдараке. Не здесь.

Он подчеркнул последнее слово, топнув ногой по полу.

Райкарн стукнул себя кулаком в грудь.

— Ты — моя кровь!

— И предполагается, что это имеет значение? — потребовал ответа Рекош, шагнув к отцу. — Когда я больше всего нуждался в тебе, когда мой мир рушился, где ты был?

Райкарн встретился с Рекошем лицом к лицу, их груди почти соприкоснулись.

— Я никогда не бросал тебя.

Хриплое рычание вырвалось из горла Рекоша.

— Но ты это сделал, родитель. Здесь, — он постучал костяшками пальцев по груди Райкарна, над сердцами.