Скованные одной цепью (СИ) - "allig_eri" - Страница 50

Осенив себя защитным божественным знаком Триединства — скорее дань успокоения, чем реальная помощь — он решительно шагнул мимо застывших в недоумении кашмирцев, направляясь к свёрнутому пологу. И самым невероятным образом оказался там, на том самом месте, где стоял в ту ночь, когда все они смотрели на труп мёртвой девицы-волшебницы.

В шатре было душно, воздух наполнял запах ночного горшка. Солнечный свет золотил широкие швы над головой, проливал серые тени на мебель и сундуки с добром. Несколько взволнованных мгновений Кальпур изучал сумятицу. Как и в ту ночь, внутри шатра господствовала огромная дубовая кровать, но теперь на ней воцарился беспорядок. На ложе, среди хаоса подушек и скомканных покрывал, никого не было. Как и на соседствующим с ним диване.

Кальпур обругал себя за глупость. Почему, собственно, люди считали, что вещи должны оставаться на своих местах, когда они их не видят?

И тут он заметил её.

Так близко от себя, что даже охнул.

— Чего ты хочешь, нечестивец? — не повернув головы, поинтересовалась она.

Фира сидела слева, спиной к нему, не более чем в каких-то четырёх шагах, и вглядывалась в зеркало над туалетным столиком. Не понимая зачем, он шагнул к ней. Она вполне могла бы услышать его с того места, где он стоял.

— Сколько же тебе лет? — Слова сами сорвались с его губ.

Тонкое смуглое лицо в зеркале улыбнулось.

— Люди не сеют осенью, — ответила Верховная Мать.

Пышные чёрные волосы рассыпались по её плечам. Как всегда, одежда жрицы обостряла, а не притупляла желание, наготу её прикрывала прозрачная ткань на бёдрах и бирюзовая кофточка без застёжек. Даже один взгляд на неё наводил на мысли о неге.

— Но… — промямлил Кальпур. Безусловно, есть место бесконечным целительским приёмам магов-лекарей. Всегда можно найти специалиста, способного даровать молодость даже старухе, но и у колдунов есть лимит. Дольше ста, край ста пятидесяти лет, не жил почти никто и никогда, за исключением Господина Вечности, Дэсарандеса Мираделя.

Однако что если и здесь нашлось место исключению?

— Ещё ребёнком я чувствовала отвращение к похотливым взглядам мужчин, — проговорила Фира, быть может, глядя на него в зеркало, а может быть, нет. — Я узнала, выучила их. Понимаешь? Они всегда берут. Я видела девушек, таких же как та, что смотрит на меня сейчас, и нашла, что они представляют собой не более чем жалких сук, забитых настолько, что начинают обожать палку. — Она подставила щёку под ожидающие румяна, промокнув золотую пыльцу вокруг колючих глаз. — Но есть знание, а есть понимание, как и во всём живом. Теперь я понимаю, как земля поднимается к семени. Теперь я знаю, что даётся, когда мужчины берут…

Её нечёткое изображение в зеркале надуло губки.

— И я благодарна.

— Н-но… — вновь пробормотал Кальпур. — Она… то есть… Она… — он умолк, пронзённый ужасом от того, что перед внутренним взором его возникли полные влаги багряно-красные вены, занимавшие всё видимое пространство в ту ночь, когда все они смотрели на мёртвую волшебницу. — Амманиэль… как она сделала это⁈

Фира прекратила свои действия и внимательно посмотрела на него через зеркало.

— Никто из вас даже не упал на колени, — улыбнулась она, кокетливо пожимая плечами.

Жрица играла с ним, как какая-нибудь танцовщица, которой нужен только набитый кошель. Струйка пота скользнула по его виску из-под взлохмаченной шевелюры.

— Она коснулась тебя, — нахмурился Кальпур. — Наделила частью своих сил и поделилась планами. На всё. Тебе ведомо, что произойдёт дальше, — он облизал губы, изо всех сил стараясь не выглядеть испуганным настолько, насколько на самом деле был испуган. — Так поведай же, чего стоит ждать?

Верховная Мать принялась чернить сажей веки.

— Ты уверен в своих словах?

Кальпур настороженно кивнул.

— Сайнадское царство никогда не противилось культу семейного очага, плодородия и красоты, — произнёс он. — Никто не гонит ваших жрецов. Амма — самая популярная после Триединства.

— И это делает вам честь? — лицо Фиры исказила кривая ухмылка, на какую способно лишь древнее и злобное сердце. — Поэтому теперь ты хочешь узнать свою роль в происходящем?

Сердце его застучало в рёбра.

— Да! — рявкнул Кальпур.

Сажа и древнее зеркало превратили глаза женщины в пустые провалы. Теперь на посла смотрел смуглый череп с девичьими полными губами.

— Тебе назначено, — произнесла пустота, — быть свидетелем.

— Б-быть? Свидетелем? Вот этого? Того, что происходит?

Эротичное движение плеч.

— Всего.

— Всего?

Не вставая, на одной ягодице она повернулась к нему, и, невзирая на разделявший их шаг, её манящие изгибы распаляли его желание, будили похоть, подталкивали к обрыву.

Верховная Мать жеманно улыбнулась:

— Ты ведь знаешь, что он убьёт тебя.

Кальпур испытывал ужас и желание. От неё исходил жар вспаханной земли под горячим солнцем.

— Убьёт? — забормотал посол. — Меня? За что?

— За то, что ты возьмёшь то, что я тебе дам, — проговорила она, словно перекатывая языком леденец.

Мужчина отшатнулся, пытаясь высвободиться из её притяжения, захватившего его, словно надушенная благовониями вуаль…

Второй посол Сайнадского царства позорно бежал.

Смех песком посыпался на его обожжённую солнцем кожу, обдирая её, заставляя натыкаться бёдрами и лодыжками на разные предметы, захламляющие шатёр.

— Свидетелем! — взвизгнула старуха ему вслед. — Свидетелем!

Дахабские горы, взгляд со стороны

— Я бы такое даже крысе не дала, — презрительно бросила Дэлия, ковыряясь в кусочках мяса в оловянной миске, которую держала на коленях. — Смотрите, даже мухи на него не садятся!

Полчища мух, шедшие за Первой армией, существенно потеряли в количестве из-за наступления холодов, однако некоторые по-прежнему продолжали свою бесконечную погоню, отогреваясь в повозках, на чужих телах, в волосах и на шкурах скотины.

— Они не от еды улетают, — заметил Бейес, — а от тебя.

Дэлия насмешливо ухмыльнулась:

— Это называется «уважение». Знаю-знаю, тебе это слово незнакомо. Ты ведь из Олсмоса, а не Сауды. Практически другой вид, не сильно отличающийся от имперцев. Хотя даже они знают. Просто ты — неудачная версия олсмосца. — Она подняла миску и толкнула её по снегу в сторону Бейеса. — На! Засунь в свои лопухи, растущие вместо ушей да сбереги на будущее.

— Она такая милая после целого дня работы с укреплениями, — с широкой белозубой улыбкой сообщил Бейес Юмону.

Разбившиеся на небольшие группы Чёрные Полосы сидели подле костров. Всё руководство, включая даже сержанта Лотара и капрала Килару находились на офицерском сборе. Остальные отдыхали.

— Будешь дальше её подначивать, — сказал «новичок» Юмон, принятый в Полосы во время нахождения в Монхарбе, — сам же потом пожалеешь.

Юмон тоже разглядывал содержимое своей миски, и обычно невозмутимое выражение сменилось на его лице лёгкой гримасой омерзения.

— Конина, точно вам говорю, — пробормотал молодой парень. — Начали рубить скот. Это мясо точно оттуда.

— Не забывай, что почти всё сгружается на свободные телеги. Никто не бросает мясо на произвол судьбы, — заметил Мелкет.

— Видимо нам перепала самая старая и больная кляча, — одновременно с ним предположила Дэлия, вытянув ноги. — А может кто-то из ублюдков Совета Знати таскал с собой кусок, раскопанный на конском кладбище? — она вздохнула. — Убить готова за жирную рыбину, запечённую в глине на углях, где-нибудь на берегу моря. Жёлтую от пряностей, завёрнутую в водоросли. И кувшин вина, и ещё достойного паренька из деревни. Крепкого такого фермера…

— Двуликий меня побери, хватит уже! — взревел Бейес. Он наклонился и сплюнул в огонь. — Ты одну только историю знаешь — как подмяла какого-то свинопаса с пушком на щеках. Проклятье! Дэлия, мы её уже тысячу раз слышали. Как ты по ночам убегала из отцовского поместья, чтоб ладони да колени перепачкать на берегу. Где это было, напомни? Ах да, запамятовал, в воображении маленькой девочки…