Скованные одной цепью (СИ) - "allig_eri" - Страница 16

— Разве что сделать каменные стенки, — сдавшись, пробормотал я. — Но это потребует больше сил от магов.

— И заставит людей останавливаться перед этой ямой, — хмыкнул капитан. — Хотя скорее озером. Хоть понимаешь, сколько воды нужно, чтобы пятидесяти тысячам хватило на день? Организуется толпа, давка, паника, кто-то упадёт в озеро, кого-то затопчут, начнутся драки… И задержка, конечно же.

Он был прав.

— Что же, в каше тоже есть вода, — пожал я плечами.

— Только молоко и кровь. Сам понимаешь, Изен, мы их защитим, но нянчиться не будем. Лишней еды предоставить не получится, воды — тоже. Из вещей — только то, что они забрали из Монхарба и иных городов по пути. У нас лишнего нет.

Ну да. Палатки, спальники, пища и вода уже превратились в валюту. Это я прекрасно знаю.

— Дети умирают, — только и смог ответить я, после очередной долгой паузы.

Капитан кивнул.

— Это самая точная и краткая характеристика человечества, я бы сказал. Кому нужны войны и делёжка земли? Дети умирают. Вся несправедливость мира скрывается в двух этих словах. Как и всегда. Экономика, этика, игры богов — всё в одном этом трагическом утверждении. Я запомню эти слова, Маутнер. Не сомневайся.

Помассировав переносицу, я посмотрел на светлеющее небо. Скоро объявят подъём. А я не ложился. Похоже нужно сразу идти к раненым.

— Что говорили на собрании, капитан? Как у нас идут дела?

— Не лучше вчерашнего, — проворчал он. — Два десятка убитых и вдвое больше раненых. Сайнадские твари — как гадюки в грязи — появляются из ниоткуда, ружейный залп, и кто-то умирает. Мы посылаем в погоню отряды своих, они попадают в засаду. Мы посылаем второй, в итоге ввязываемся в крупную драку и обнажаем оба фланга. Беженцев убивают, погонщиков протыкают копьями, и мы теряем коров — если, конечно, рядом нет собак. Таких, как у Серых Ворóн. Понял, о ком я? Ха, да ты же таскаешься за их девчонкой, конечно понял! Те псы — злобные, бешеные твари. Но учти, их тоже становится всё меньше.

— Ничего не поменялось, ты прав, — согласился я. — И таким темпом долго мы не протянем.

Маутнер ухмыльнулся, его зубы блеснули белым на фоне выдающейся чёрной щетины.

— Вот поэтому нам и нужна голова этого вождя. Когда доберёмся до Дахабских гор, снова будет полномасштабная битва. И мы не хотим его туда приглашать.

— Я плохо знаю ту местность, — почесал затылок, — ожидается подъём?

— И весьма жёсткий. Придётся бросить часть имущества и заблокировать дорогу. Это перекроет сайнадам пути наступления. Идти за нами будет опасно. Но они всё равно пойдут. Придётся сдерживать долину перед перевалом, ожидая, пока пятьдесят тысяч беженцев поднимутся на её вершину, а самим отбивать врага, числом превосходящего нас один к пяти. Сможем ли продержаться? Хороший вопрос. Возможно нас хватит.

А возможно и нет.

Завыли горны, отмечающие побудку.

— На сегодня всё, лейтенант, — произнёс Маутрен. — Отдохни. Ночь ожидается жаркой. Только не вздумай исчезнуть и прикажи кому-то из Полос принести тебе еды.

— Справлюсь, — отмахнулся я. — Ищите меня в повозках раненых.

— Не вздумай выкладываться!

— Я там обычно сплю, капитан, — невесело улыбнулся я, а потом развернулся к нему спиной и побрёл отдыхать.

Глава 3

«И воистину, стоял он там — под ними, выказывая и храбрость свою, и могучую волю, но всё же, как и родичи его, как и все явившиеся сюда, он стоял на коленях, ибо ЭТО было слишком необъятным, дабы не поразить их сердца осознанием того, что они лишь мошки, лишь кишащие на равнине сей докучливые вши».

Цинцикус Триарий, «Легенды Великой войны».

Таскол, взгляд со стороны

Ради безопасности Милены все бойницы на стенах прикрыли толстыми тёсаными досками, отчего императрице приходилось приподниматься на цыпочки, чтобы создавать ощущение хоть какого-то достоинства, когда выглядывала из-за зубцов.

Не хватало подставки, но видимо её не принесли умышленно, чтобы огородить её от неприятностей.

Все собравшиеся советники, министры, придворные, сионы, волшебники, солдаты и офицеры, как один, следили за приближающимся отрядом кашмирских всадников. Те уже были видны — ехали вдоль затоптанных полей и вырубленных садов.

Сотни и тысячи восставших усеивали отдалённые холмы, наблюдая за происходящим сверху вниз. Однако бóльшая их часть не теряла времени, занимаясь пушками, которые успели подтянуть из захваченных городов. Часть орудий требовала ремонта, иные — пристрелки, но ничего неразрешимого. Кашмирцы, присоединившиеся к ним бахианцы, лафтетары из пустыни Сизиан, некоторое количество предателей из своих и даже культисты Аммы — все они имели свои резоны и причины, чтобы находиться здесь.

Среди них, в полной боевой готовности, выстроились отдельные обособленные представители мятежной армии, готовые первыми направиться в бой. То были магические создания Йишил и её прóклятой ультимы, получившие в народе прозвище «куклы».

Солнце светило ярко, однако воздух нёс в себе щиплющий холодок, принадлежащий более позднему времени года. Осень на Малой Гаодии проходила достаточно мягко, но зима, по мнению учёных и астрологов, обещала быть жестокой. Не самые приятные перспективы, с учётом прошедших бед.

«И грядущих тоже», — прикинула Милена.

С высоты Ороз-Хора ей могло казаться, что всё следует знакомым по прежним временам путём. Но здесь было не так. Она успела забыть то чувство, когда смотришь на полные опасностей дали, когда стоишь на самой границе действия своей власти.

«Здесь, в Тасколе, людей казнят за пренебрежение, проявленное к роду Мираделей или за моё неправильно произнесённое имя. Но там, за стенами, картина совершенно иная. Там нет власти Империи Пяти Солнц. Нет власти моего мужа», — подумала она.

Министр внутренних дел Инар Моурен, министр военных дел Косто Лоринсон, министр разведки и шпионажа Мариус Дэбельбаф и даже генерал Эдвен Летреч — все они по разному определяли численность армии Челефи.

Сама Милена, следуя необъяснимой женской логике, уровням доверия тем или иным сведениям, а также собственным умозаключениям, считала, что войско врага состоит из двадцати-двадцати пяти тысяч кашмирцев и ещё тысяч пятнадцати разного сброда. Правда это не считая «кукол», которые могут составить от трёх-четырёх до десятка тысяч противников.

Если бы Таскол располагался на обращённой к Аметистовому заливу стороне равнины, посчитать их число было бы несложно, но здесь, быстро перемещаясь среди окрестных холмов, восставшие могли осаждать город, не особо раскрывая численность войска и его диспозицию. Имперским математикам приходилось действовать, опираясь лишь на слухи и число далёких костров. Пользуясь старинной методикой, постоянно усреднявшей самые свежие оценки с результатами прежних подсчётов, они заключили, что кашмирцев насчитывалось около тридцати тысяч, что существенно меньше сорока пяти, на которых настаивал Мариус Дэбельбаф.

Сама Мирадель располагала лишь четырьмя тысячами стражи — оставшимися со времён дворцового переворота Силакви. Изначально городской стражи было почти пятнадцать тысяч, но многие погибли, а ещё большее число — сбежали. После того, как Милена вновь села на трон, аналогично поступили рыцари веры высшего жреца.

Объединив войска, императрица получила максимально скромные цифры, которых не хватало даже для контроля столицы, что говорить о выживании при осаде?

К счастью, ещё до нападения Челефи, подошли войска генерала Летреча — десять тысяч солдат, отчего ситуация значительно улучшилась. К ещё большему счастью, генерал сохранил людей во время дворцового переворота, попросту не выпуская их из казарм и специально предназначенных для армии военных районов столицы.

И всё же, Мирадель не испытывала уверенности в своей безопасности. В народе ходили слухи, что кашмирцы обрушат стены Таскола, а потом устроят на улицах кровавую бойню. Говорили, что сами боги помогают им, а Хорес отвернулся от Империи из-за смерти высшего жреца.