Шпионаж и любовь - Малли Клэр - Страница 9

28 сентября, после героической обороны военными и гражданским населением, польская столица пала; Ежи и Кристина прочитали в очередном бюллетене на борту судна: «Потеряна пара женских розовых панталон. Потеряна Варшава». Ежи горько отметил: «Образец знаменитого британского чувства юмора» [26]. Польша потеряла в сентябрьских боях не меньше шестидесяти тысяч военных, многие гражданские лица тоже пали в сражениях, а также стали жертвами кампании террора со стороны дивизии СС «Мертвая голова», которая организовала в том числе и гонение на евреев и «подозрительные элементы». В промышленном городе Будогощь было единовременно арестовано и расстреляно восемьсот человек, первыми жертвами стали бойскауты возрастом от двенадцати до шестнадцати лет [27]. В Варшаве цифры были намного страшнее. Ежи понятия не имел, что стало с его матерью и сестрами, а Кристина ничего не знала о младших кузенах Скарбеках, не говоря уже о матери – оставалось лишь надеяться, что она нашла убежище, – или о брате Анджее, который наверняка участвовал в обороне страны.

Когда Ежи и Кристина достигли Британии, 6 октября 1939 года, польские потери насчитывали уже двести тысяч человек. Кристина болезненно переживала унижение своей страны, но, хотя Польша была оккупирована, поляки никогда официально не сдавались нацистам. Слова национального гимна «Еще Польша не погибла, пока мы живы», должно быть, звучали в ее голове. Польское посольство в Лондоне не имело никаких инструкций о дальнейших действиях, но оставаться в Великобритании на протяжении всей войны не входило в планы Кристины или Ежи. Было слишком поздно вступать в ряды армии дома, но они могли предложить свою службу за границей для борьбы с общим врагом.

До 1939 года немногие поляки хорошо знали Великобританию, обычно слышали, что у страны большой флот и это огромная колониальная империя. Только очень состоятельные люди, вроде Ежи с Кристиной, бывали там. Однако Франция с давних пор имела тесные политические и культурные связи с Польшей, особенно плотные с эпохи Наполеона. Вплоть до июня 1940 года Франция считалась самым вероятным помощником в будущем разгроме нацистской Германии. Именно там была воссоздана польская армия во главе с приятелем Ежи по теннису, генералом Сикорским.

И там, в Париже, обосновалось после бегства польское правительство в изгнании. Ежи отправился во Францию, но был разочарован: он числился в резерве, ему было больше пятидесяти лет, прежде он получил несколько травм на лыжне, а потому его признали негодным к военной службе. Он пытался вступить в Париже в Красный Крест, но и там получил отказ.

Кристина жаждала помогать своей стране, но ей так и не предоставилась возможность поступить на активную службу, лишь потому, что она была женщиной. Однако через несколько недель она нашла отважное и новаторское решение, как преодолеть, казалось бы, несокрушимый барьер. В отличие от Ежи, Кристина вскоре поняла, как использовать свои лингвистические дарования, светские навыки, невероятную храбрость и жажду жизни против оккупантов ее страны.

3. Венгерские объятия

В декабре 1939 года «пламенный польский патриот… опытный лыжник и великий путешественник», согласно записям Британской секретной службы, предложил смелый план пройти на лыжах в оккупированную нацистами Польшу из Венгрии через Карпатские горы. Этим патриотом была Кристина, и ее целью было донести британскую пропаганду до Варшавы, чтобы поддержать польский дух сопротивления в тот момент, когда многим полякам казалось, что всем безразлична их судьба, а также провести разведывательную миссию в зоне оккупации. «Она абсолютно бесстрашна, – продолжает автор отчета секретной службы, прежде чем заключить: – она говорит, что дело неотложное» [1].

Первый отчет самой Кристины новым британским боссам гласит: «Впервые я встретила Т. в 1939 году в Лондоне, нас представили сэр Роберт Ванситтарт и Фредерик Войт из “Манчестер Гардиан”» [2]. Инициал «Т» означал Джорджа Тэйлора, который был призван в Секцию Д (от слова «деструкция/разрушение») внутри Британской секретной разведывательной службы (СИС) шестью месяцами ранее. Мандат Тэйлора позволял расследовать возможный саботаж и подрывную деятельность во время войны. Вскоре он создал балканскую сеть Секции Д. Поначалу почти все секретные агенты набирались в Секцию Д, в июне 1940 года возник орган-преемник – Управление специальных операций (УСО), во главе которого встал Тэйлор, и основой стала система старых личных связей через общее обучение в закрытых школах и ведущих университетах. В результате даже самая строгая система кодовых имен и фальшивых биографий зачастую была скомпрометирована из-за личного знакомства агентов, некогда сидевших в одном классе или игравших в регби на одном поле. Несмотря на все привычные пути поступления на службу, эти люди вежливо ждали, пока их рекрутируют; никто сам не просил принять его. Но Кристина была иностранкой и, что выглядело особенно шокирующим, женщиной, она только что сошла с корабля в Саутгемптоне, на следующий день прибыла в Лондон, а вскоре нашла правильного человека, к которому могла обратиться с подобной просьбой.

Еще до прибытия корабля из Южной Африки в Европу Кристина придумала план добровольно поступить в британскую разведку. В конце концов, они направлялись в Саутгемптон, и к тому времени никакого польского правительства в изгнании, которому она могла предложить свои услуги, еще не было[22]. Кроме того, «она не верила в политическое решение, – писал позднее ее близкий друг и агент той же службы, – но она с иронией относилась к британскому правительству… Для нее существовали только хорошие люди и плохие»; а британцы – это она твердо решила – были хорошими [3]. «Обсудив все с моей женой, мы пришли к соглашению, – покровительственным тоном писал позднее в мемуарах Ежи, – что она могла бы организовать отличную подпольную работу» [4]. Однако у Кристины был еще один поддерживающий ее мотив обратиться к британцам. Она была «сильно напугана обвинениями в трусости, – как писал один из польских друзей в Лондоне, – и потому требовала от себя больше, чем от кого бы то ни было вокруг» [5]. Кажется, Кристина была более уязвима к критике и сильнее зависела от мнения о ней других поляков, чем хотела показать.

Шпионаж не предполагает открытости, невозможно полностью проследить извилистый процесс, который так быстро привел Кристину к дверям Британской секретной службы. Ежи утверждал, что он познакомился с журналистом Фредди Войтом, «одним из самых интересных людей, которых я встречал», через Кристину [6]. Это вполне возможно. Она пробовала силы в журналистике и давно общалась с широким кругом писателей и иностранных корреспондентов, таких как Флориан Соколов, и, конечно, знала Войта. Но знакомство могло произойти и через Йозефа Радзиминского, балканского представителя телеграфного агентства «Экспресс», которое служило прикрытием для польской разведки. Радзиминский встретился с Кристиной в «Коричневом олене», международном пресс-клубе в Чешине, в Польше, за несколько лет до войны, они могли еще с тех пор обмениваться информацией. Другой журналист, знавший Кристину по «Коричневому оленю», заметил, что «в ней было нечто, из-за чего остальные женщины отступали в тень»; он попросил у нее номер телефона, но не использовал его, так как узнал, что Радзиминский «безумно влюблен» в нее, уже тогда ходили слухи, что она была британским агентом [7]. Еще 7 декабря 1939 года, в день, когда Кристину внесли в списки, в досье Секции Д было отмечено, что Радзиминский «сделает для нее и с ней все что угодно», так что британцы определенно знали что-то об их отношениях [8]. Другой вариант, что Кристину представил британцам Гарольд Перкинс, позднее она упоминала его как «Перкса»; он был жестким по характеру английским бизнесменом, способным выиграть в покер без козырей, и он имел давние связи с британской разведкой [9]. У Перкинса было имение и фабрика под Закопане, и он регулярно появлялся на склонах и на местных приемах, что давало массу возможностей свести знакомства и с Кристиной, и с Ежи[23].