Шпионаж и любовь - Малли Клэр - Страница 80

Кристина справлялась, но, поскольку война отступила и жизнь для многих вошла в норму, она обнаружила, что ей далеко не по душе это более безопасное, маленькое, гражданское существование. Ей не хватало волнения прежних лет, когда она была специальным агентом, и ее постоянно тянуло к конфликтам, переменам или любым спорам, которые могли разогреть кровь. «Она считала послевоенную Британию унылым местом», – понял Патрик Говарт, и Вера Аткинс, теперь работающая с Фрэнсисом, заметила, что «она совершенно не могла приспособиться к скучной повседневной рутине… она жила действием и приключениями» [27]. Даже Фрэнсис с некоторой болью признал, что Кристина «была глубоко несчастной и разочарованной женщиной» [28]. Однажды днем ее сбила машина на углу Гайд-парка. Больше потрясенная, чем серьезно раненная, она, возможно, сильнее всего пострадала от слухов о ее душевном состоянии. Верный старый друг Анджея, Стас Тарновский, видел в ней худшее: женщину, которая слишком много пила и, как он догадался, принимала болеутоляющие и снотворное. Его новая молодая жена, Ада, также думала, что Кристина была «очень несчастна, всегда грустна и горька» [29]. Однако другие друзья, такие как Иза Мушковская, вспоминали ее как «всегда смеющуюся и шутливую… здоровую, прямолинейную, благородную и энергичную», и ее друзья в отеле «Шелбурн» считали, что она живая, общительная и не более грустная, чем любой другой политически осведомленный польский эмигрант в то время [30]. Ее часто можно было застать в центре вечеринки, рассказывающей свои истории и всегда окруженной мужчинами, «похожими на телохранителей» [31]. Но Билл Стэнли Мосс позже скажет, что никогда не слышал, чтобы она говорила о себе, и чувствовал, что она уклонялась от его вопросов с «самоуничижительной улыбкой» и принимала светские приглашения, только если знала, что других гостей не будет. «Она создавала незаметный барьер против глубоких личных отношений с кем-либо», – заявил он позже [32].

Лондон подавлял Кристину. Она не могла вынести мысли о том, чтобы провести остаток жизни в качестве зрителя, обреченного навсегда оставаться за кулисами с растущим чувством уныния, скуки и изоляции вместо целенаправленной деятельности. Она не совсем отказалась от надежд переехать в Африку и все еще иногда мечтала о том, как будет управлять своим хозяйством, следила за новостями о Кении в британской прессе. Когда она могла себе это позволить, Кристина удовлетворяла потребность в действии и свободе, путешествуя главным образом, чтобы увидеть Анджея в Бонне или Люцерне, где наслаждалась хорошей едой, которую трудно было найти в строгой Британии, и посещала салоны красоты. В какой-то момент она взяла симпатичную записную книжку Элизабет Арденн в серебристой обложке, внутри которой неизвестный поклонник на несовершенном немецком языке написал карандашом: «Christiana: Mein liebling, ich leiber ich»[119]. Кем бы ни был автор, Кристина оставила страницу, хотя многие по соседству вырвала. Она навещала друзей в Париже или Ницце, посещала и свою тетю, которая, несмотря на свои восемьдесят с лишним, активно содействовала благосостоянию поляков на юге Франции. Кристина даже подумывала устроиться на местную работу в агентстве по недвижимости там; Анджей считал, что, если бы у нее было достаточно денег, она могла бы купить себе старый фермерский дом в горах, без электричества и с заведомо недостаточным количеством мебели, зато с «семьей бездомных собак, кошек и птиц» и «всю оставшуюся жизнь она бы пролежала на солнце» [33].

Но Кристина отказалась осесть в каком-то определенном месте, даже когда возможность подносили ей на тарелочке. Через некоторое время после войны фирма дипломированных бухгалтеров уведомила ее, что полковник, с которым у нее была романтическая история в Каире до того, как он погиб на действительной службе, упомянул ее в своем завещании и оставил лондонский дом[120]. Насколько известно, Кристина отказалась от подарка, даже не проверяя адрес и не указывая причины. И когда Ливия «Пусси» Дикин, с которой она когда-то сплетничала у бассейна клуба «Джезира», спросила, почему она просто не вышла замуж за Анджея, заметив, что Кристина не становится моложе, а он не может ждать вечно, та засмеялась и отмахнулась, сказав, что ее единственный план – отправиться в путешествие и рассылать «мешки красивых открыток» [34]. Она искала работу, связанную с поездками. Дальняя роственница по имени Ханка Николь, сестра польской журналистки, которую Кристина знала еще до войны, работала стюардессой на пассажирском лайнере, доставлявшем польских эмигрантов в Аргентину, и привозила отличное мясо[121]. Кристина встретила ее за обедом, когда та была на берегу между рейсами в Лондон, но мысль о смене простыней и уборке ванных комнат отвратила Кристину от идеи подать заявление на должность корабельной стюардессы. В январе 1950 года Фрэнсис подкинул ей блестящую информацию о работе в туристическом агентстве, а в марте с помощью Эйдана Кроули, наконец, ей предложили место секретаря, но в офисе авиационного атташе в Париже. К тому времени, однако, появилась еще одна, более захватывающая возможность.

В начале 1950 года Кристина получила вести от Георгия Михайлова, сербского пилота, с которым была знакома в Каире. Поселившись в Австралии, Михайлов объединил усилия с местным летчиком с хорошими связями по имени Норман Гамильтон, вместе они решили создать сеть автосалонов по всему континенту. В Великобритании было почти невозможно купить новый автомобиль, так как почти все произведенное было отправлено в США, чтобы помочь погасить британский военный долг, но Кристина сразу же подумала об Анджее, который все еще жил в Германии и теперь изменил пристрастия с «опеля» на «порше», первый спортивный автомобиль этой марки, появившийся двумя годами ранее. Начались переговоры о возможности создания совместного предприятия по продаже автомобилей, в котором Анджей отвечал бы за поставки, а Михайлов и его партнер организовали бы отдел продаж в Австралии. Кристина и Анджей провели следующие несколько месяцев, развивая автомобильные контакты в Великобритании и Германии, добиваясь права создать агентство «порше» в Австралии. Анджей был на небесах от счастья. Тем летом они вместе поехали по Франции, якобы на работу, а также на экскурсию по старым прибежищам Кристины, Анджей познакомился с Сильвиан Рэй и другими друзьями, которые все еще знали Кристину как «мисс Полин», и в конечном итоге оказались на ежегодной церемонии поминовения погибших в Веркоре. К концу поездки Анджей почувствовал, что их отношения вернулись на правильный путь, и они приехали в Лондон в приподнятом настроении.

Михайлов и Гамильтон прибыли в Лондон, и их повели развлечься в «Белый Орел». Они обсуждали различные детали совместного предприятия и зарегистрировали образцы подписей для совместного банковского счета. Через несколько дней они вернулись в Австралию с обещанием серьезных инвестиций для поддержки австралийской стороны стартапа. «Пожалуйста, немедленно переведите телеграммой все деньги в национальный банк Австралии в Сиднее». Через несколько дней Анджей получил телеграмму: «Люблю Георгия Михайлова» [35]. Анджей много знал об автомобилях и немало о налогах и экспортных пошлинах Германии, но гораздо меньше о бизнесе. «Он не любил работать, – тактично заметила его племянница, – он предпочитал наслаждаться жизнью, читать учебники истории и говорить о том, как изменить мир» [36]. Но мир уже изменился. Несколько месяцев спустя углубляющаяся рецессия в Австралии полностью обрушила рынок дорогих европейских автомобилей, Михайлов и Гамильтон прогорели, и инвестиции Анджея оказались невозвратимыми. И он, и Кристина снова оказались без гроша. Кристина, которая частично выступила посредником в партнерстве, чтобы компенсировать свой долг перед Анджеем, была буквально убита. Но без средств, чтобы добраться до Австралии, у них было мало путей вернуть инвестиции или принять решение, следует ли подавать иск против своих бывших партнеров.