Мученик (ЛП) - Райан Энтони - Страница 90

– Стой! – Я поднял руку и пошатнулся от очередной волны удивления. Мне пришлось даже схватиться за стол, чтобы не упасть. Когда мои руки вцепились в твёрдое отполированное дерево, мне в голову пришла мысль: – Если я здесь призрак, то как я могу трогать предметы?

– Мы уже всё это проходили… – Голос бородача стих, он вздохнул и закрыл глаза, пытаясь совладать с собой. – На самом деле ты ничего не трогаешь, – терпеливо проговорил он. – Это твой разум думает, что трогаешь. Твоё сознание сейчас здесь, но твоё тело – нет.

Его тон мне показался несколько снисходительным, а терпение уже подходило к концу от абсолютной неестественности всего этого, и я набросился на бумаги, намереваясь их разбросать. Я почувствовал грубую ткань пергамента, сначала слабо, потом отчётливо, и мои пальцы скользнули сквозь пачку, никак на неё не повлияв.

– Видишь? – спросил хозяин комнаты, взяв перо, и обмакнул его в чернила. Потом сел прямо, расправил пергамент рукой и в предвкушении посмотрел на меня. – Декин умер, а тебя схватили. У меня есть всё, что случилось потом, но не то, что привело тебя туда.

Я посмотрел, как из-за дрожания его руки с кончика пера упала капля чернил.

– Откуда ты это знаешь? – сказал я.

Очередная капля испачкала страницу.

– Потому что ты сам мне это рассказал, – проскрежетал историк. – Откуда же ещё?

– Я раньше никогда тебя не видел. И никогда здесь не был… – Я замолчал оттого, что в голову пришла странная и очень важная мысль. – Ты знаешь, что со мной случилось. Ты знаешь мою жизнь от этого момента до…

– У нас нет времени, старый призрак! – Его взгляд на миг метнулся к балкону, когда из города донёсся очередной гром. – Расскажи мне начало своей истории, чтобы я мог отсюда убраться. Так много от этого зависит.

Я посмотрел ему в глаза. Они светились огнём, который я много раз видел – отчаянным, почти лихорадочным блеском человека, который не знает, переживёт ли он этот день. И всё же, вместо того, чтобы убежать, он остался только для того, чтобы записать слова призрака.

– Если тебе нужна моя история, – сказал я, – тогда сначала мне нужны ответы. – Ноздри историка раздувались, и впадины под скулами углубились, когда он стиснул зубы.

– Ты всегда предупреждал меня, что с молодым тобой придётся нелегко, – пробормотал он. – Спрашивай, только быстро.

Я склонил голову в сторону балкона.

– Что происходит с городом?

– То, о чём ты рассказывал. То, что я не в силах предотвратить.

– Загадки мне ни к чему. Говори прямо.

Он снова вздохнул и вздрогнул, когда от очередного грома задрожал пол.

– Падение, – сказал он. – Ваш народ назовёт его Бичом. Оно, наконец, началось. Когда ты впервые явился, столько лет назад, ты рассказал мне, предупредил о Падении. Я не поверил… – Он замолчал, закрыв глаза и качая головой. – Это неизбежная судьба для тех, кто считает себя мудрым – видеть полнейшее доказательство своей глупости.

Я его едва слушал, мою голову переполнила жуткая важность того, что он мне сказал. Я понял, что вернулся на балкон посмотреть на далёкую сцену растущего хаоса. Ещё больше зданий уже лежало в развалинах, горели усеянные деревьями улицы, голоса – то ли от паники, то ли от безумия – звучали ещё громче. С такого расстояния было не различить отдельных людей в бурлящей массе, заполнившей улицы, но я видел, что именно эта растущая толпа и сеяла весь хаос, поскольку пламя и разрушение следовали за ней.

«Всё будет в огне!». Слова из далёкого прошлого, произнесённые человеком, которого я считал обманутым дурачком. «Сплошная боль! Как уже было прежде, так же будет и снова, когда благодать Серафилей снова нас покинет…»

– Он на самом деле произошёл, – прошептал я, и голова вдруг наполнилась множеством дискуссий с Сильдой в Рудниках. Она всегда считала Бич всего лишь полезной метафорой. «Скорее всего, это было не одно событие», говорила она мне. «Я склоняюсь к теории, по которой то, что свитки называют Бичом, было объединением ужасных событий из прошлых веков. Эра войны, мора, наводнений и голода, которые за десятилетия или даже столетия уничтожили забытые королевства. На самом деле неважно, что это было, юный Элвин. Важно лишь то, что это означает».

– Ты ошибалась, дорогая учительница, – пробормотал я. В городе стало темно, поскольку небо уже настолько затянуло дымом, что вся картина стала тенистым кошмаром из красных языков пламени и кричащих душ. – Как ты ошибалась.

– Пожалуйста. – Я повернулся и увидел возле себя историка с умоляюще расширенными глазами. – Твоё завещание. Нам оно нужно. Со временем ты узнаешь зачем, но сейчас ты должен завершить рассказ.

Я ошеломлённо посмотрел на него и снова перевёл взгляд на бойню.

– Кто написал книгу? – С моих губ слетел визгливый смешок, который перерос во что-то более гортанное, насыщенное и долгое.

– Да ты и сочинил свою книгу, Элвин Писарь! – Глаза историка ярко полыхали от гнева. Он бы ударил меня, если бы мог. – Я всего лишь записал историю, которую ты диктовал. Теперь мы должны её закончить. Поскольку истории, чтобы в ней был смысл, нужно начало.

– Зачем? – Я указал на бушующий внизу кошмар. – Разве она остановит хоть что-то из этого?

– Нет. Но она станет семенем, которое позволит однажды моему народу вернуть утраченное, и станет ключом, который не даст этому повториться. Такую сделку я заключил с призраком много лет назад. Я знаю, что ты не помнишь, как давал мне слово, но всё равно я требую, чтобы ты его сдержал.

Услышав усиление шума, я посмотрел вниз и увидел, как бурлящая масса людей выплеснулась в предместья города. Их коллективный вой звучал ещё громче, и даже с такого расстояния ранил мой слух. В нём слышалась ярость и жестокий голод, развеявшие моё потрясение. Пускай я в этой башне – всего лишь призрак, но всё это несомненно происходило по-настоящему. Мой хозяин был прав: времени мало.

– Я должен узнать, чем это вызвано, – сказал я. – У моего народа есть… поверье, вера…

– Ковенант. – Он кивнул. – Ты рассказывал. Она абсурдна во многих отношениях, презренна в других, но в ней есть зерно истины. То, что вы называете Серафилями и Малицитами – их нескончаемая война принесла нам это. Это – правда.

– Серафили и Малициты. Они на самом деле существуют?

– Они не такие, какими их представляет ваш Ковенант, но да, все они даже слишком реальны. Я не могу объяснить дальше. – Он поднял руку, останавливая мой поток вопросов. – Достаточно сказать, что мир, который ты видишь, это всего лишь один аспект чего-то более… сложного. А что касается конкретной цепи событий, приведших к этому… – Он помедлил, печально взглянув на умирающий город под горой, – … Не могу ничего сказать, кроме того, что разлад и страдания – это всё равно что мясо для Малицитов. Если бы у меня было время, я бы поделился тем, что приведёт людей вашего времени к той же участи, но его у меня нет.

– Второй Бич, – сказал я, и внутри у меня формировался неприятный комок понимания. – Я рассказывал тебе о Втором Биче. Эвадина была права…

– Эвадина… – Его глаза снова полыхнули, но то, что он хотел сказать, заглушил самый громкий бум снаружи. Повернувшись, я увидел, как последняя из высоких башен падает на улицы, ставшие уже реками огня. Это убедило меня, что я уже повидал достаточно прошлого.

– Как я отсюда выбираюсь? – спросил я историка. Выражение его лица в ответ воплощало собой огорчённое непонимание.

– Ты появляешься, – сказал он, – рассказываешь фрагмент истории – не в нормальном хронологическом порядке, замечу, – а потом исчезаешь. – Он поднял дрожащие руки и беспомощно пожал плечами. – Вот и всё, что я знаю.

– Тогда приступим. – Я поспешил через арку, поманив его за собой. Глядя, как неуклюже он расставляет по столу перо, чернила и пергамент, я подумал, что вероятно это первый день в его жизни, когда он столкнулся с настоящей опасностью для жизни.

– Ты это переживёшь, – сказал я в надежде облегчить его смятение.