Герой (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 20

Не понимая, что происходит, они пытались высвободиться, но безрезультатно. Несколько сгустков энергии врезались в мой нагрудник, но Чернобог выстоял. Высвободив свой гнев, он заставил тьму вокруг вспыхнуть.

Десятки французских драгунов рухнули на землю, пытаясь потушить пожиравшее их доспехи пламя. Этой заминки хватило моим союзникам, чтобы перестроиться и контратаковать.

Нас было меньше, так как большая часть управителей продолжала бой с полозами наверху. Но, несмотря на численный перевес, французы дрогнули. Они принялись пятиться, а мы побежали за ними, как охотничьи псы, учуявшие напуганную добычу.

Враг пытался огрызаться и показывать клыки, но вскоре сломался и побежал. Я скользил за ними тенью самой смерти, без устали вздымая пылающий клинок и собирая кровавую жатву с тех, кто осмелился принести на мою землю войну.

Французы пришли в Россию с огнем и мечом.

От них они сейчас и гибли.

Прямо передо мной один из вражеских драгунов упал на колени и поднял руки. Ослепленный вспышкой ярости я почти опустил клинок на его шлем, но в самый последний миг смог сдержать удар. Чернобог поддержал мое стремление, так как не видел победы в убийстве сдавшегося противника.

— Назад! — услышал я долетевший будто бы издалека приказ. — Возвращаемся на позиции!

Не вставая на ноги, драгун французов начал, словно паук, перебирать ногами и руками. Отползая от меня прочь. Он натыкался спиной на многолетние деревья, скользил задом по земле, тряс шлемом и непрерывно скулил.

Мне стало мерзко смотреть на это зрелище, и я отвернулся. Отозвав оружие, императорские драгуны стали подниматься обратно на холм. Пока часть лезла, другие прикрывали их на случай, если французы решат вернуться.

Но они не решили.

Забравшись наверх, управители задержались, чтобы проконтролировать тыл союзников, пока все мы не оказались на холме. Несмотря на то, что внизу сражение завершилось, здесь оно кипело вовсю.

Полозы и французы заставили армию Российской империи оставить укрепленные позиции и отступить от редута. Все поле боя было завалено раскуроченными драгунами и дохлыми полозами. Тела людей и извергов стелились под павшими исполинами сплошным алым ковром. Все кругом заволокло черным едким дымом.

— Отходим! — отдал приказ наш командующий. — Быстрее.

Несмотря на то, что Чернобог рвался в бой, мне пришлось подчиниться: без поддержки союзников нам не продержаться. Лучше отступить на новые позиции, чтобы встретить врага уже там. Шевардинский редут был потерян, но битва при Бородино еще не проиграна.

Так думали мои союзники. Но я смотрел глубже. Пусть Кутузов и не верил, что полозы атакуют Москву, но я не сомневался, что так все и случится. Именно поэтому заранее обговорил запасной план с Нечаевым. Если у него получится уговорить Императора то, возможно, мы спасем сотни тысяч жизней и переломим ход войны.

А если нет…

Думать об этом не хотелось.

Чувствуя, как с каждым ударом сердца силы покидают меня, я побежал следом за отступающим отрядом. Сейчас мы сделали все, что могли. Если бы французы заняли холм, никто из наших не успел бы отступить.

Несмотря на утрату Шевардинского редута я не мог сказать, что мы проиграли этот бой. Враг понес большие потери, а ведь именно этого и хотел Кутузов. Жаль, что и нам пришлось заплатить за это кровавую цену.

И на этом ничего еще не кончилось…

10. Бородино

Бой за Шевардинский редут шел весь день. За это время он не раз переходил из рук в руки. Он заливался свежей кровью поверх пролитой, еще не впитавшейся в землю. Множество солдат погибли, своим героическим подвигом позволив братьям по оружию возвести укрепления на основных позициях.

Вместе с отрядом драгунов я трижды выдвигался в бой и, милостью провидения, возвращался обратно живым. Чего, к сожалению, не мог сказать об остальных сослуживцах. Многие пали смертью храбрых, защищая родную землю. Слишком многие…

…и еще ничего не закончилось.

Измотанный и еле стоявший на ногах, я добрался до койки в выделенном управителям шатре, упал на нее и мгновенно забылся сном. Стоило сомкнуть веки, как едва подступившая к сознанию темнота сменилась яркими образами боя. Они вспышками вырывались из памяти и выглядели столь явственно, что я вздрагивал каждый раз, когда один обрывок сна сменялся другим.

Забытье то ускорялось, то тянулось мучительно медленно. Я лег спать на закате, а проснулся ночью. Тело продолжало болеть, руки тряслись, ноги подгибались от недавнего перенапряжения. Голова раскалывалась, но, несмотря ни на что, силы возвращались ко мне. Или же мне просто хотелось так думать.

Я встал и, подавив болезненный стон, поплелся к выходу из шатра. Слева и справа от прохода стояли простые койки. На которых метались и ворочались другие управители. Уверен, им снилось то же, что и мне. Я-то попал в молодое тело взрослым и психологически сформировавшимся, да и на ужасы войны уже насмотрелся. А вот едва закончившим Академию курсантам сейчас приходилось тяжко. Для многих бой за Шевардинский редут оказался первым.

Для многих он стал и последним…

Пока я шел по шатру, моя походка становилась тверже и увереннее. Конечно, переставлять ноги было все еще тяжело, но к утру все придет в норму. Должно. Иначе никак.

Откинув полог, я вышел на свежий воздух. По небу плыли небольшие тучки, то и дело скрывавшие звезды и луну, накрапывал слабый дождик, потрескивали разведенные солдатами костры. Служивые сидели у огня и тихо переговаривались о своем.

Чтобы хоть как-то развеяться я пошел по лагерю куда глаза глядят. Кошмарные и пугающе реальные сны отступили. С каждым сделанным шагом мои мысли прояснялись, а на душе становилось все спокойнее. Осознание неизбежного вытеснило тревогу и позволило смотреть в грядущее не через траурную вуаль.

В задумчивости я не заметил, как закончились ровные ряды богатых и местами вычурных дворянских шатров. Их сменили простые неказистые палатки. Приземистые, грязные, они напоминали вылезшие после дождя грибы, на шляпках которых хватало грязи, прелой листвы и прочего мусора.

Многим бойцам не спалось. Они провожали меня хмурыми взглядами, в которых не читалось неприязни к загулявшему дворянину, скорее мрачная решимость и бесконечное упрямство даже перед лицом смерти.

Впрочем, стоило солдатам приглядеться, как они узнавали меня, вставали и отдавали честь. Слухи в армии распространялись быстро, так что все знали управителя вороненого драгуна, который смог предотвратить прорыв фланга и спас остатки отряда егерей. Знали меня, и как защитника Москвы, победившего «Тварь из реки».

Я отвечал на приветствие, изредка перекидываясь с бойцами парой незамысловатых фраз. Мне это ничего не стоило, а для безродных пехотинцев общение с управителем драгуна было настоящим событием. Занятно, но на деле-то я тоже не из благородных, просто с телом повезло, вот и ощущал себя среди простых вояк, как дома.

Даже задержался у одного из костров, да послушал солдатские байки. Сам тоже рассказал пару историй о том, как бился с маткой роя в Калужской губернии и о бое на Москве-реке. Вояки слушали, разинув рты, да только головами качали от удивления.

Попрощавшись с бойцами, я искренне пожелал им удачи в грядущем сражении и побрел дальше. На темном небе не было никаких признаков рассвета, ветер усилился, как и дождь. Но возвращаться в шатер не хотелось.

Я дошел до первой линии обороны, сделал крюк, побродил по лагерю и вышел к позициям артиллерии. Несколько сотен пушек замерли, направив свои дула туда, откуда вскоре повалит враг.

— Не спится, Ваше сиятельство? — донесся до меня негромкий голос.

Обернувшись, я увидел уже немолодого солдата, который сидел в стороне от орудий и задумчиво смолил сигаретку. Если бы не дарованное драгуном зрение, кроме голоса мужчину выдавали бы лишь крохотный огонек, да запах крепкого табака и пороха.

— Есть такое, — кивнул я и подошел ближе. — Тебе тоже?