Таких не берут в космонавты. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей - Страница 23

Алексею и Наде ответила за меня Иришка:

— Нет пока. Ещё летит. Результаты сообщат только завтра: в «Правде». Или сегодня вечером по радио скажут.

— Я сегодня после школы домой пойду, — заявил Черепанов. — Радио буду слушать.

Надя кивнула.

— Я тоже, — сказала она.

Третьим уроком у нас сегодня был немецкий язык. Я смотрел, как Черепанов рисовал в тетради советскую автоматическую станцию «Луна-9» (так, как он её себе представлял: на гусеницах, с локаторами и с длинными щупальцами-манипуляторами). Слушал, как учительница рассказывала десятиклассникам о жизни их сверстников в ГДР. Сравнивал то, о чём говорила Лидия Николаевна, со своими собственными воспоминаниями о жизни в Германии. Мысленно я поправлял допущенные учительницей в речи ошибки (немногочисленные, но хорошо мне заметные).

Заметил, что в классе почти минуту установилась тишина. Я поднял глаза и увидел: наша классная руководительница смотрела в окно, словно вдруг задумалась и позабыла об уроке. Я в очередной раз взглянул на серые круги вокруг глаз Лидии Николаевны (такие были у меня на лице во времена частого недосыпания). Надя-маленькая вслух окликнула учительницу. Я увидел, как учительница вздрогнула, растеряно оглядела классную комнату и виновато улыбнулась. Лидия Николаевна поинтересовалась у Степановой, на каком моменте приостановила свой рассказ.

А я на перемене поинтересовался у Иришки информацией о жизни нашей классной руководительницы. Узнал, что Лидия Николаевна Некрасова вдова. Лукина мне по секрету сообщила, что маленький сын и муж Лидии Николаевны погибли в сорок первом году, в июне, в первые дни Великой Отечественной войны. На вопрос о нынешней личной жизни Некрасовой Иришка мне ничего конкретного не ответила. Она пожала плечами и сообщила, что не интересовалась личной жизнью «классухи». Не слышала Иришки и о том, чтобы в школе шушукались о болезни Лидии Николаевны.

— А что, разве она заболела? — спросила Лукина.

Я развёл руками.

— Понятия не имею. Потому и спросил. Но вид у нашей классухи неважный.

Иришка задумалась — будто порылась в памяти. Кивнула.

— Да, — сказала она. — В последнее время Лидия Николаевна плохо выглядит. Может, она устала? Или не выспалась.

После урока я неторопливо собирал свои вещи в портфель, слушал рассуждения Черепанова о перспективах полётов на Луну и посматривал на учительницу. Некрасова сидела за столом (худая, бледная, наряженная в серое платье). Она смотрела в окно, где ветер то и дело сбрасывал с крыши порции ледяных крошек. Не шевелилась, словно уснула с открытыми глазами. Я отметил, что Лидия Николаевна не казалась сейчас ни грустной, ни испуганной, ни расстроенной. На её лице застыла маска усталого спокойствия и безразличия ко всему. Я застегнул портфель, пошёл к выходу.

Но около первой парты свернул не к двери, а к учительскому столу. Иришка, Черепанов и Надя-маленькая замерли. Я махнул им рукой и сказал, чтобы они ждали меня около гардероба. Подошёл к Лидии Николаевне, выждал, пока выйдут из кабинета мои одноклассники — учительница всё ещё смотрела в окно, изображала восковую фигуру. Я остановился рядом с классной руководительницей, беззастенчиво её оглядел. Заметил отверстия от серьги в левом ухе (правое ухо не увидел), обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки. Увидел чёрно-жёлтые пятна кровоподтёков на запястьях учительницы.

Кашлянул.

Лидия Николаевна вздрогнула, повернула в мою сторону лицо.

Мне показалось, что она на мгновение растерялась и едва ли не испугалась.

Но классная руководительница узнала меня — и будто бы расслабилась.

Она спросила:

— Что ты хотел, Вася?

— Лидия Николаевна, у вас всё в порядке? — спросил я. — Вы сегодня выглядите уставшей.

— Я действительно устала, Вася, — ответила Некрасова. — И не выспалась. Что, я так плохо выгляжу?

— Неважно выглядите, — признал я. — Лидия Николаевна, вам помощь не нужна?

Учительница улыбнулась: невесело. Покачала головой.

— У меня всё хорошо, Вася, — заверила она. — Не беспокойся. В воскресенье отосплюсь за всю неделю.

В четверг я посетил ещё два адреса, указанных в списке приглашённых на школьный концерт работников Кировозаводского тракторного завода. Первая из опрошенных мною сегодня женщин опознала только Илью Фёдоровича Иванова. Она тоже сообщила мне о том, что жена нашего Ильи Муромца трудится в заводской столовой, и тоже признала Иванова самым «симпатичным» физруком сорок восьмой школы. Вторая посещённая мною сегодня работница завода не узнала ни одного из мужчин на Лёшиных рисунках. С её подачи я поставил на листе с портретом Ильи Муромца четвёртый «плюс».

По третьему на сегодняшний день адресу я не пошёл. Хотя изначально запланировал такой поход и даже почти добрёл до дома, указанного в списке Иришкиного отца. Но сменил своё решение. Потому что встретил по пути к нему компанию молодых мужчин и женщин. Они шумно переговаривались, вели себя явно неадекватно. Агрессию с их стороны я не почувствовал. Ветер донёс до меня с их стороны запах табачного дыма и душок свежевыпитого алкоголя. Один из мужчин (высокий, с непокрытой головой) заметил меня, остановился. Он посмотрел мне в лицо, широко расставил руки и ринулся мне навстречу.

— Парень! — закричал он. — Ты уже слышал⁈ Мы приземлились на Луну! Сегодня вечером. Мы первые! Представляешь⁈ Первые!

Перед сном Иришка снова явилась в мою часть комнаты. Она улеглась рядом со мной на кровать и спросила, когда наши космонавты высадятся на Луне. Я ответил, что подобной информацией не располагаю. Сказал, что уже почти месяц нахожусь в Кировозаводске — свежие московские сплетни до меня не доходили, а послания от правительства страны задерживались.

Иришка вздохнула.

— Жаль, — сказала она. — Думала, что ты мне расскажешь про космонавтов. Папа считает, что первыми на Луну полетят Гагарин и Леонов. Он говорил, что теперь с полётами на Луну проблем не будет. Раз приземлилась «Луна-9», значит: приземлится и корабль с человеком. Папа сказал, что человеку приземлиться даже проще. Потому что автоматика часто ломается.

Иришка хитро сощурилась и спросила:

— Вася, а ты хочешь погулять по Луне? Я имею в виду, пешком. В скафандре.

Она указала рукой на висевший над письменным столом рисунок Черепанова, с которого улыбалось моё нарисованное карандашом лицо, спрятанное под прозрачный шлем.

Я пожал плечами.

Сказал:

— Хотел бы.

— Скоро погуляешь, — пообещала Иришка. — Папа сегодня говорил маме, что уже лет через десять Советский Союз построит на поверхности Луны настоящий город. Мы с тобой к тому времени как раз закончим учёбу в университете и наберёмся опыта. Поэтому именно нас, молодых, сильных и здоровых, отправят работать на Луне.

Лукина нахмурила брови.

— Я вот теперь думаю, — призналась она. — Может, мне на геолога отучиться? Вася, как ты считаешь? Ведь геологи первыми на Луну полетят — вслед за космонавтами.

Черепанов в пятницу первый раздобыл газету. Он вбежал в класс, размахивая свежим номером «Правды». В классе тут же воцарилась тишина. Все ученики десятого «В» класса (включая меня) выжидающе взглянули на Алексея. Черепанов остановился рядом с учительским столом, втянул живот, приосанился (мне показалось, что Лёша вдруг стал на пару сантиметров выше).

Алексей прочёл:

— Советская станция «Луна-9» на Луне! Новое выдающееся достижение советской науки и техники. Третьего февраля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в двадцать один час сорок пять минут тридцать секунд по московскому времени автоматическая станция «Луна-9», запущенная тридцать первого января, совершила мягкую посадку на поверхность Луны в районе Океана Бурь, западнее кратеров Рейнер и Марий. Радиосвязь со станцией, находящейся на поверхности Луны, устойчивая. Передача ведётся на частоте сто восемьдесят три целых, пятьсот тридцать восемь тысячных мегагерца. Бортовая аппаратура станции работает нормально. Следующий сеанс радиосвязи будет происходить с нуля часов до нуля часов пятнадцати минут московского времени четвёртого февраля.