Янычары - Говда Олег Иосифович - Страница 10

Елозя взад и вперед, насаженным на бильярдный кий, куском пылепоглощающей губки из списанного фильтра для кондиционирования воздуха, предусмотрительно заготовленной кем-то задолго до него, Вест мимоходом облизнул пересохшие губы. От глотка компота сейчас и он не отказался бы.

Понятное дело, что согласно третьему закону Ньютона, на каждую каверзу, придуманную воспитателями или сержантами, курсанты изобретают свои хитрости и уловки, тщательно скрываемые от командного состава и передаваемые по наследству следующему поколению желторотых салаг. Вот и тут исхитрились…

А что поделаешь? Традиция, наводить порядок в казарме и других казенных помещениях силами самих военнослужащих, возникла одновременно с формированием первых частей профессиональных вооруженных сил и по своей древности не уступает даже песенке, весело льющейся из динамиков. И не имеет значения, чем устлан пол казармы — титанберилиевыми бронеплитами, армированным плексигласом или персидскими коврами, сплетенными из тростника. Хотя, нет… Из тростника, кажется, плелись «ругательства», еще именуемые «матами», а ковры, кажется, складывались из тончайших деревянных пластинок, так плотно прижатых одна к другой, что между ними возникало междумолекулярное сцепление…

Вест на минутку задумался, выуживая из памяти информацию о старинных способах покрытия полов, а потом так же мысленно отмахнулся. Да какая разница? Он янычар, а не строитель. Суть в ином: пока существует армия — будут и старшины, и дневальные со швабрами.

— Кадет Климук!

Трудно одновременно встать по стойке «смирно» и ухитриться спрятать от взгляда старшины неуставное изобретение, для уборки каверзного закутка. Но Вест успел пристроить кий с мочалкой так, что тот не бросался в глаза. Это тоже входило в общепринятые правила игры. То, чего старшина не видел лично, не считалось нарушением. Особенно — если поставленная задача была выполнена.

— Я!

— Бросай швабру и бегом к своему ортному…

Старшина Змий критически осмотрел внешний вид дневального и поправился:

— Отставить, бегом. Три минуты для приведения в надлежащий порядок внешнего вида. Время пошло!

Поскольку Вест был уже не желторотым первогодком, к тому же — нестроевым, и мог позволить себе некоторый неуставной стиль в общении с воспитательно-педагогическим персоналом, он спросил:

— Не знаешь, зачем я ему понадобился?

— Извини, боец, — насмешливо протянул Змий, вот уж кому больше всего шли эмблемы на петлицах. — Капитан Хмелевский не успел мне об этом доложить. Но, если ты никуда не торопишься, то я, сейчас, быстренько сбегаю и разузнаю все… Подождешь, хорошо?

Возможно, Змей добавил бы что-то еще, но Вест уже шагнул за порог казармы, оставляя за спиной громкое шипение герметичной и звуконепроницаемой переборки, напрочь отсекающее дальнейшие шедевры, вполне предсказуемого и не изобилующего новизной тематики, старшинского юмора.

Второпях не сообразив уточнить, где именно находится командир первой орты, Вест, не слишком торопясь, двинулся к штабному корпусу, здраво рассудив, что даже если одабаши там нет, то наверняка сыщется кто-то, знающий о месте его пребывания. Параллельно размышляя над вопросом: с чего это он так срочно понадобился Хмелю, что ортный выдернул его даже из санчасти.

Это было довольно странно. А к странностям, особенно в последнее время, кадет Климук стал относиться с определенной настороженностью.

Где расположено двухэтажное административно-штабное здание, знал любой курсант, сумевший продержаться в учебном лагере, хотя бы до второго курса. Как и план его первого этажа. Каждая учебная орта дважды в месяц заступала в наряд, а старшины бдительно следили за тем, чтоб нагрузки на будущих янычар распределялись равномерно. В том смысле, чтоб не получилось так, что одни бойцы три раза подряд отдыхают на запасном КПП, а другие, тем временем, драят полы казармы, пищеблока и прочих, менее аппетитных помещений. Или выполняют иную общественно полезную работу. Поэтому, хоть раз, но блеск в штабе наводить приходилось всем. И всегда — только на первом этаже.

Перед лестницей, ведущей на бельэтаж здания, за небольшой конторкой сидел дежурный, из числа выпускников, и никого кроме офицеров наверх не пропускал. Не положено и все. Ну и бог с ними… Никто особенно и не рвался, особенно из дневальных. Вполне хватало для уборки квадратных метров и внизу. Поскольку в левом крыле размещался малый актовый зал на сто мест и… штабной санузел. А в правом — располагались кабинеты ортных и библиотека.

Вот и сейчас, как только Вест вошел в вестибюль, дежурный старшекурсник приподнялся ему навстречу. Но увидев, что перед ним такой же курсант, плюхнулся обратно в кресло.

— Куда?

— Направо, — лаконично ответил Вест, не уточняя конечного пункта следования.

Удачно все-таки придумали с библиотекой. Тех курсантов, что слишком часто посещают кабинеты своих ортных, товарищи откровенно недолюбливают. А пытаться объяснять всем и каждому, — что ты не по своей воле ходишь на собеседования и больше всех был бы рад не показываться там как можно дольше, — еще хуже. Только внимание к себе привлекать. А так — пойди, разбери: куда человек потопал? Может, ему справочник какой-то, или файл с пропущенной лекцией срочно понадобились?

Вест остановился у двери с латунной цифрой «14» на наличнике. Табличка на самой створке, привинченная, наверное, для тех кто не знал точно куда и зачем идет, гласила: «Т. Хмелевский».

Старшекурсники поговаривали, что еще несколько лет тому на таких табличках писали звание, должность и даже номер орты. Но потом, кто-то из вышестоящих хозяйственников решил, что менять эти «бейджики» каждый год, когда орта переходит на следующий курс обучения, неоправданное расточительство и приказал сменить форму таблички. Оставив информацию, которая максимально долговечна. А поскольку в Оджаке и должность, и звание офицера тоже величины переменные — сохранились только фамилия и инициалы.

А чего, вполне разумно. Явно сказывается разница в уровне подготовки обычных вооруженных сил и элиты — Корпуса янычар. Могли б и иначе решить. Например, оставить на дверях номер орты, а офицерам приказать мигрировать из кабинета в кабинет, по мере продвижения учебного процесса.

Вест постучал в дверь.

— Да. Войдите.

Вест шагнул внутрь и вскинул ладонь к виску.

— Одабаши, курсант Климук…

— А, это ты, Вест. Проходи.

Кабинет ортного как две капли воды походил на все служебные помещения первого этажа — письменный стол с встроенным в откидную панель планшетом терминала и два посадочных места. Обычный стул без наворотов — для посетителей и более комфортный, с регулируемой осанкой — для хозяина кабинета. Даже вид из окна такой же.

Единственным отличием были: карта незнакомого Весту ракурса звездного неба, занимающая всю стену за спиною ортного и, на стенке перед ним, очень красивый голографический слайд — изображающий яркое солнечное утро в березовой роще в час, когда еще не спала роса.

Вест разрешил себе удовольствие несколько секунд полюбоваться пейзажем. Знал — ортному нравиться, когда курсанты выказывают восхищение его любимому уголку заснятому на какой-то только ему ведомой планете.

— Красиво…

— После пустыни Инокини любой бурелом покажется раем, — кивнул офицер. — Присаживайся. Разговор у меня к тебе имеется…

Вест присел на стул и настороженно замер. С одной стороны, — и начмед, и дежуривший в ту ночь по части одабаши Хаим, решили сохранить происшествие с Тоней в тайне, до тех пор, пока не появиться еще хоть какое-то подтверждение, что опасность действительно существует, и они не имеют дела со странной аномалией человеческого организма в единственном числе. Но, разве кому-то неизвестен потенциал «сарафанного радио»? Так что, вполне возможно, сейчас ортный начнет выпытывать именно то, о чем Вест обещал молчать.

— Ты наверняка знаешь, что в лагере каждые три месяца специальная комиссия проводит выборочную проверку успеваемости курсантов.