Акцентор - Десмонд Вероника - Страница 7

Я беру скрипку и подношу ее к подбородку, делая несколько глубоких вдохов. Спустя пару часов непрекращающейся игры у меня болят руки, спина, и ноет шея, но я играю до тех пор, пока небо не становится чернильно-синим. Когда часы пробивают полночь, я откладываю инструмент в сторону и сжимаю пальцами переносицу.

– Пожалуйста, – шепчу я в пустоту. – Можно это чувство уйдет…

Плечи опускаются, я бросаю отчаянный взгляд на рояль. Сегодня все так, как мне нравится: пасмурная погода, темнота в классе и редкие капли дождя, стучащие по окнам.

Просто попробуй, Эль. Ты в безопасности.

Я нерешительно приближаюсь к огромному инструменту и провожу пальцами по гладкой поверхности клапа.

«Будь хорошей девочкой и умоляй…»

Зловещий фантом врывается в мою броню, оставляя огромную пробоину и оглушающее чувство тревоги. Мои руки дрожат, когда я поднимаю крышку, снимаю слуховые аппараты и играю первый аккорд.

Так тихо.

Будто я в вакууме.

Пальцы замирают над клавишами. Моя диафрагма учащенно вздымается, и сердцебиение вот-вот пронзит грудную клетку.

Я ничего не слышу. Боже мой, я ничего не слышу.

Моя рука тут же дергается к усилителям звука, но я останавливаю себя, прежде чем прикасаюсь к ним.

Давай. У тебя получится.

И опять этот мрачный голос на ухо. Мурашки по коже. Сбившееся дыхание.

Иногда я так сильно ненавижу свой больной разум.

«Потрясающе… Ну разве ты не прелестный маленький подарок?..»

Взгляд падает на чернильно-белые клавиши, такие прекрасные и такие манящие. Первое касание – самое сложное, но я играю по памяти: медленно, затаив дыхание и ощущая знакомую легкость в пальцах. Наверняка я ошибаюсь, попадаю не туда, куда нужно, а еще зажата так сильно, что болят челюсти: нелегко лишиться важной части, которую ты ненавидишь, но без которой не можешь жить.

Однако я просто… делаю это.

В момент максимальной уязвимости мои глаза закрываются, и я начинаю петь, погружаясь в музыку. Пальцы механически попадают по клавишам, мне даже не приходится смотреть на них – я играла «Je te laisserai des mots»[2] так часто, что мои руки помнят все наизусть.

У меня не крайняя степень тугоухости, но из-за взрыва я больше не могу слышать тихие звуки и звуки средней громкости, общение стало очень проблематичным и требует существенных усилий. Мой отец запретил мне изучать язык жестов, поэтому я научилась читать по губам. Через некоторое время я стала в этом совершенна. Я снова стала идеальной дочерью – той, которой я должна была быть, чтобы соответствовать своей фамилии.

На самом деле, в большинстве случаев моя особенность не приносит мне неудобств. Я ношу карманные слуховые аппараты, которые размещаются за ушной раковиной. Они совсем небольшие, и почти незаметны для окружающих. В моей комнате их насчитывается около тридцати: разных цветов, узоров и украшений.

Я научилась воспринимать звуковой усилитель как аксессуар – не более. И с ним я слышу почти так же, как слышит обычный человек.

Наверное, это иронично – музыкант с тугоухостью, но музыка – единственное, что излечивает мою душу, игра – то немногое, что вдохновляет меня, а пение… пение помогает мне забыться, отключиться от суеты, разъедающей мою голову.

Я в последний раз нажимаю на клавиши и заканчиваю произведение, ощущая себя так, будто могу задохнуться. Это было чересчур. А его голос так никуда и не исчез. Он переворачивает внутренности, сводит с ума и обжигает:

«Мой потрясающий напуганный ангел…»

Почему я не могу перестать думать об этом?

В классе – звенящая тишина, медленно угасающая злость и мои тревожные мысли во всем этом безумии. Открыв глаза, я протягиваю руку, чтобы забрать прибор с корпуса, но та нащупывает пустоту.

Моя ладонь глупо шарит по поверхности, однако на рояле ничего нет, хотя я точно помню, что положила слуховой аппарат на инструмент. Я проверяю под роялем и возле него, но ничего не нахожу.

Я бы соврала, если бы сказала, что еще ни разу не теряла слуховые аппараты, но память меня не подводит. С того момента – никогда.

Я ищу прибор около двадцати минут, медленно обшариваю каждый угол. А еще чертов выключатель сломался. Температура моего тела поднимается, и я тру грудную клетку ладонью.

Один раз. Второй. Третий.

За окном, среди мрака, качаются деревья и льет дождь. А я даже не вижу собственных пальцев. Все расплывается. Стены начинают выглядеть так, будто их нарисовал мистер Бретон[3], а конечности становятся слишком легкими.

Дерьмо.

У меня не может быть приступа. Не второй раз за неделю.

В поле моего зрения мелькает фантом. В животе бурлит холодный необоснованный ужас, заставляя мое гребаное сердце умирать от быстрого ритма. И снова это противное чувство.

Словно кто-то смотрит на меня.

Не оборачивайся назад.

Я расправляю плечи и сжимаю кулаки. Нельзя быть настолько параноидально сумасшедшей.

Я разворачиваюсь, а затем смотрю в пустоту, размышляя, как быстро мистер Уолш сочтет, что меня следует забрать в психиатрическую. В музыкальном классе никого нет: инструменты, тусклое свечение от лампы, мое сотрясающееся от дрожи тело, приоткрытая дверь… стоп.

Задержав дыхание, я медленно подхожу к скамье, достаю из рюкзака нежно-розовые лютики и нащупываю привязанный клочок бумаги.

Мои пальцы дрожат, пока разворачивают записку. А затем я медленно оседаю на стул возле рояля, разглядывая резкий, четкий почерк – такой же мрачный, как его обладатель:

«Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Пиздец. Как. Скучно.

Не бойся быть собой, мой прекрасный ангел. Иначе я накажу тебя.»

Примечание:

Эмоциональный дисбаланс – это следствие сильных эмоциональных переживаний (стресса), наступает в ярко эмоционально окрашенных социальных ситуациях.

Глава 4

Обсессия

Элгин, Шотландия.

Хищник.

Терпение.

Подобное качество предполагает принятие человеческого несовершенства, что делает мое существование более утомительным и трудным занятием.

Скука. Я ненавижу ее.

Высокая концентрация адреналина пропитывает воздух. Я стою над полуживым телом, окруженный границами ринга, и размышляю над тем, как удовлетворить свою природу.

Все дело в том, что моя шишковидная железа не умеет синтезировать серотонин в нужном количестве, поэтому я всегда ищу более мощные стимулы. У меня также очень низкая терпимость к разочарованию и низкий порог для разрядки агрессии, включая насилие.