Инженер Петра Великого 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 10

Так, с химией разобрались худо-бедно. Теперь надо было сообразить, как эту всю байду оформить конструктивно, в железе. Решил замутить составную трубку-запал. Снаружи — гильза из тонюсенькой латуни или паршивенькой жести, какая была под рукой. Внутри — основной состав, который горит медленно (пороховая мякоть с секретными добавками), рассчитанный, по моим прикидкам, секунды на 3–4 горения. На том конце трубки, что в гранату вставляется, — махонький заряд чистого, злого пороха, чтоб уж точно основной заряд гранаты подорвал. А снаружи, на торце гильзы — та самая «тёрочная головка» из моей самопальной смеси. А чиркать чем? Придумал отдельную «тёрку» — обычная деревяшка, намазанная той же смесью, но уже с добавкой толчёного стекла — для пущей злости, чтоб драло как надо.

Задумка простая, как валенок: солдат перед броском достаёт гранату, срывает с запала колпачок-предохранитель (скажем, из вощёной тряпки или кожи — чтоб не отсырел и случайно не чиркнул), резко чиркает головкой запала по этой тёрке (её можно на рукавицу присобачить или на лямку сумки, чтоб всегда под рукой была), запал зашипел — и тут же, не мешкая, кидай её к чертям собачьим во вражий окоп! Просто, относительно безопасно (главное — не чиркнуть раньше времени и не держать в руках после этого!) и, что самое важное, не зависит от погоды, как дурацкий фитиль, который в дождь хрен подожжёшь, или кремень, который тоже осечку дать может.

Собрали мы несколько таких красавиц — чугунные шары-корпуса, начинённые порохом, с моими новыми запалами (и насечки, конечно, сделали, чтоб на мелкие кусочки рвало, а не на два-три крупных). Но испытывать их, скажу честно, страшновато было. Забились в самое глухое место полигона, нору себе вырыли для страховки, как суслики. Я сам, напялив кожаный фартук и рукавицы потолще, взял первую гранату. Сорвал колпачок. Зажмурился на всякий случай.

Чиркнул по тёрке…

Ш-ш-ш-ш!

Пошло! Запал загорелся ровным таким, злым огоньком! Бросок! Граната полетела кувырком метров на двадцать, шлёпнулась в грязь…

Секунда тянется, как вечность… две… три…

БА-БАХ!!!

Аж земля под ногами дрогнула! Рванула, милая! Осколки так и засвистели, взвыли вокруг!

— Получилось! Алексеич! Заработало! — орёт Федька из нашей норы, захлебываясь от восторга.

Покидали ещё несколько штук. Конечно, не без косяков — пара штук чиркнули и потухли, заразы, одна бабахнула чуть позже, чем ждали, заставив нас поволноваться. Но в целом — зачёт! Тёрочный запал, на суррогатах, работал! Это был ещё один ма-а-аленький шажок к нормальному оружию. Оставалось довести эту технологию до ума, добиться стопроцентной срабатываемости (хотя бы 9 из 10 — уже хлеб!) и прикинуть, как запустить эти «карманные молнии» в массовое производство, чтоб у каждого гренадера их было по паре штук за поясом.

Параллельно с гранатными заморочками, не давала мне покоя и картечь. Уж больно мне в печёнки запало, как на фронте шведы своей «стеной» прут, ровными шеренгами, а наши толком и сделать ничего не могут — ядрами в такую массу не настреляешься, а редкие ружейные залпы эту лавину хрен остановят. Картечь, по моим прикидкам, могла стать идеальным «снотворным» для таких вот построений — дешёвым в производстве, простым в применении и просто чудовищно эффективным на коротких дистанциях.

Идея-то на поверхности лежала: вместо одного цельного ядра совать в пушку заряд мелких поражающих элементов. Но как сделать это по-умному, быстро и безопасно? Просто сыпать в ствол пригоршню пуль или рубленого железа поверх порохового заряда, как тут иногда баловались, — это долго, неудобно, да и ствол так можно угробить на раз-два. Нужен был готовый, унифицированный заряд. Чтоб как обычное ядро — взял и засунул.

Придумал я такую штуку — «картечную банку». Берём цилиндр из тонкой жести (листовая жесть тут была, хотя и кривоватая, ржавая местами), диаметром чуть меньше калибра пушки, чтоб в ствол свободно лез. На дно этого цилиндра — деревянный кругляш-поддон, пыж такой, чтоб газы потом равномерно на всю начинку давили. А сам цилиндр плотно-плотно набиваем убойными элементами — в идеале, конечно, чугунными шариками-дробинками, но если их нет, то сойдёт и просто рубленное железо, старые гвозди, обрезки — короче, любой металлический мусор подходящего размера. Сверху банку закрываем таким же пыжом или просто края жести загибаем внутрь, завальцовываем. Вот тебе и готовый «картечный патрон»! Сунул его в ствол после пороха, пыжом вперёд, и готово. При выстреле тонкая жестянка либо рвётся ещё в стволе, либо сразу на вылете, и весь этот смертоносный веник из железок летит вперёд широким снопом.

Главная хитрость тут — правильно подобрать всё: размер и вес дробинок (или кусков железа), сколько их в банку пихать, какой толщины жестянку брать. Слишком мелкая «сечка» — быстро скорость потеряет, далеко не улетит и пробьёт плохо. Слишком крупная — мало осколков будет, разлёт большой, много дырок в строю противника не наделаешь. Слишком тонкая жестянка — может прямо в стволе развалиться, не дай бог, ствол поцарапает или вообще разорвёт. Слишком толстая — может не разорваться вовремя, и весь заряд полетит одной тяжёлой кучей, как недоделанное ядро.

Начали экспериментировать. Первым делом — сами «банки». Нашли на заводе деда-жестянщика, Гордея. Старый мастер, всю жизнь котлы да вёдра лудил. Я ему чертежики набросал — цилиндры разных диаметров, под наши основные калибры: 3, 6 и 12 фунтов. Объяснил, как вальцевать, как донышки крепить. Гордей сначала поворчал, дескать, «не богоугодное это дело — горшки для убивства мастерить», но втянулся, азарт появился. Даже какие-то свои приспособы из дерева и железа соорудил, дабы дело быстрее шло.

Потом — начинка. Отливать мелкую чугунную дробь, ровненькую, шариками — оказалось той ещё задачкой. Формы специальные нужны, возни много, да и чугун не казённый. Поэтому для начала решили пойти по пути наименьшего сопротивления: использовать то, что буквально под ногами валялось — рубленое железо, обрезки из кузницы, кривые гвозди. Посадил за это дело пару толковых парней и они целыми днями сидели и монотонно рубили зубилами железный лом на мелкие кусочки, примерно с лесной орех размером. Адский, тупой труд, скажу я вам, руки потом гудели до жути (попробовал сам).

Наконец, наклепали мы первых опытных «картечных банок». Снова потащились на полигон. Поставили несколько толстых сосновых щитов — на 50, 100 и 200 шагов. Типа, вражеская пехота наступает. Зарядили мою любимую шестифунтовый «композит» (он покрепче, с ней экспериментировать не так страшно) — сначала порох, потом нашу жестянку с рубленым железом.

— Огонь! — скомандовал Орлов. Он пришёл посмотреть на испытания.

Ба-бах!

Выстрел прозвучал как-то не так, как от ядра — суше, короче, и с каким-то шелестящим отзвуком. Мы подбежали к щитам. Мать честная! Картина маслом! Щит на 50 шагах был просто как решето — десятки дыр от наших железяк, щепки во все стороны. Щит на 100 шагах — тоже живого места мало, попаданий полно. Даже на дальнем, двухсотшаговом щите виднелись глубокие отметины! Разлёт был что надо — широкий, как раз чтобы накрыть вражескую шеренгу по фронту.

— Вот это… номер! — присвистнул Орлов, оглядывая продырявленные щиты. — Вот это мясорубка! Я представляю, что с живым шведом будет после такого «гостинца»… Да с такой штукой их хвалёные коробки можно косить, как траву на лугу!

Мы провели ещё целую серию отстрелов. И из трёхфунтовок, и из двенадцатифунтовой (тут эффект был вообще жуткий). Попробовали и банки с литой чугунной дробью, которую всё-таки удалось наладить в небольших количествах — она летела чуть дальше и кучнее рубленых железяк. Результат был стабильно отличный. Картечь работала! Простое, дешёвое (особенно если из отходов делать) и убийственно эффективное средство против плотных рядов пехоты.

Орлов был в эйфории.

— Петр Алексеич, голубчик! Да ты понимаешь, что ты сделал⁈ Это же… это же второе дыхание для всей нашей полевой артиллерии! Срочно! Слышишь, срочно пиши рапорт графу Брюсу! Да не просто рапорт, а с предложением — немедля начать производство! Чтоб в каждой батарее такие заряды были! Это ж скольких наших солдатиков спасёт!