Оскверненная - Ларк Гленда - Страница 15

Он кивнул с мрачным видом, беря у меня весло и помогая вытащить полоз из воды.

– Это не предмет для шуток, – сказал он мне.

– Я совсем не нахожу это смешным, поверь. Что тут произошло?

– Говорят, птицы превратились в людей, и те, кто в это время летел, упали. Разные ходят слухи. Все нервничают, то и дело оглядываются через плечо, опасаясь, что вокруг шныряют дунмаги. Совет хранителей выпустил обращение, но кто в Гильдии верит Совету? А что происходило на Тенкоре?

– Примерно то же самое. Мне нужно быстро помыться и переодеться, а потом побывать у главы Совета. У меня для него два письма.

Марис пошел со мной вместе к зданию Гильдии.

– Ах, это будет не так легко, как ты думаешь. В Совете царит переполох: сегодня утром умер Эммерлинд Бартбарик.

Я вытаращил на него глаза. Глава Совета был стар, но все же совпадение казалось странным.

– Только не говори мне, что его убила упавшая птица, – выпалил я.

– Нет. Впрочем, твоя догадка не так уж далека от истины. В то время он гулял в своем саду, и там прыгало несколько птичек. Когда они превратились в людей, у Бартбарика случился сердечный приступ. Через час он умер. Изза этого в городе началась еще большая неразбериха. Сын Эммерлинда Фотерли пытается добиться, чтобы его выбрали новым главой Совета, а сирсилв Датрик потребовал прибытия всех членов Совета для выборов. Похоже на то, что во время происшествия с птицами Фотерли растерялся, а Датрик, наоборот, сразу все объяснил: сказал, что это связано с какимто дунмагом с Дастел. Я сам не читал выпущенного Советом обращения, но благодаря Датрику в нем появилось объяснение случившегося как раз тогда, когда в нем была наибольшая нужда. Когда дело дойдет до выборов, думаю, Датрик выиграет, несмотря на свое фиаско на косе Гортан и предательство его агента. Как, кстати, ее зовут?

– Блейз Полукровка. – Я знал ее в лицо: она достаточно часто бывала пассажиркой на наших кораблях. Говорили, будто она недавно поставила Датрика в глупое положение, спрятав от него какуюто женщину, или чтото в этом роде.

– Политически тут некоторое время будет путаница, – сказал Марис. – Ты ведь знаешь, что менодианская патриархия, хоть этого во всеуслышание и не объявляет, смотрит на силвмагию как на дело нечестивое, немногим лучше черного греха дунмагии…

Я остановился в вестибюле, чтобы взять ключ от своей комнаты.

– Ну, хоть и не объявляет во всеуслышание… – Я расписался в книге. – Некоторые патриархи в других островных государствах в своих святилищах открыто обличают всякую магию, как я слышал.

– Правда? Ну, здесь такое не пройдет: слишком много силвов среди прихожан местных менодианских храмов. – Он был прав. Как ни парадоксально это могло бы показаться, менодианская вера была крепче на островах Хранителей, чем гделибо еще, а в Ступице было больше святилищ, чем в любом другом городе. Существовала даже группа хранителей, именовавших себя «этичными силвами», пытавшихся сочетать силу силвов с менодианской моралью. – Впрочем, – продолжал Марис, – после того, что случилось сегодня утром, многие стали говорить, что запретить следует любую магию. Патриархи на эту тему пока не высказывались – они слишком заняты, оказывая помощь пострадавшим, – но я подозреваю, что они поддержат такие настроения.

Направляясь в свою комнату, я поморщился. Марис был прав. Путаница, несомненно, возникнет. Правители из Совета хранителей могли ненавидеть менодианскую патриархию, но не рисковали наступать ей на ноги. Получив власть по воле народа, советники, не угодившие избирателям, могли ее и лишиться. Тем не менее сейчас, как мне казалось, было вполне возможно, что Совет и патриархия схлестнутся в открытую.

Умываясь и переодеваясь, я думал о смерти главы Совета. Мы, жители Тенкора, и менодианская патриархия внимательно следили за тем, что происходило на главном из островов Хранителей; часто говорили даже, что Тенкор узнает, что происходит в Ступице, раньше, чем это становится известно в самой столице. Мой отец, как было мне известно, поддерживал Датрика, главным образом потому, что на дух не переносил Фотерли, называя его мелким интриганом, хоть и был не таким человеком, чтобы в открытую критиковать членов Совета. Я соглашался с его мнением, только сомневался, что Датрик окажется лучше: просто он был хитрее и, возможно, безжалостнее. Я несколько раз встречался с ним и даже бывал у него дома. Мне не нравился ни сам Датрик, ни его высокомерная жена, ни зазнайкадочь. Мысль о том, что он может стать правителем островов Хранителей, была неприятной.

И мы тут были бессильны.

Тенкор являлся, конечно, частью государства хранителей, но наша Гильдия правила только на нем и должна была следовать политике Совета. Все граждане островов Хранителей участвовали в выборах, но главу Совета, в руках которого сосредоточивалась власть, выбирали сами советники.

Для предстоящей встречи с сирсилвом советником Датриком я оделся очень тщательно, выбрав самые изысканные предметы туалета из тех, что хранились в моей комнате. Потом я направился к зданию Совета, намереваясь вести себя самым осмотрительным образом. Я мог быть неосторожным, даже безрассудным в частной жизни, но я оставался человеком Гильдии, воспитанным в убеждении, что только верность Гильдии делает мужчину мужчиной.

Кроме того, житель Тенкора должен был в столице вести себя сдержанно.

Отношения между Советом хранителей (в который входили исключительно силвы), менодианским Синодом (члены которого, как правило, обладали Взглядом) и Гильдией (состоящей по преимуществу из не обладающих никаким даром менодиан) были сложными и напряженными. На взгляд Совета, верность патриархии островам Хранителей была сомнительной, поскольку очень многие патриархи и матриархи имели другое гражданство. Силвы к тому же испытывали естественную антипатию к обладающим Взглядом, поскольку тех не обманывали созданные силвами иллюзии, а никому из длинноносых не хотелось, чтобы магия, делающая их красавчиками, оказывалась для когото очевидной.

Даже будь этого мало, приходилось учитывать тот факт, что люди часто больше всего ненавидят тех, на кого им приходится полагаться, а вся торговля Ступицы зависела от помощи пловцов. Без нас Ступица была бы заштатной деревушкой, лишенной связи с другими Райскими островами. В результате на улицах Ступицы пловцов встречали с почтением и любезностью, но никто из нас не сомневался, что за вежливым фасадом кроется изрядная доля неприязни.

К моему удивлению, в здании Совета Датрика не оказалось. Мне сообщили, что он отправился домой, чтобы переодеться перед заседанием Совета, которое должно было состояться вечером. Чем дожидаться его возвращения, я решил посетить его дома. Дойти туда было нетрудно: как советник Датрик имел дворец на набережной у подножия холма, на котором высилось здание Совета.

Так и случилось, что через несколько минут я звонил в колокольчик у двери резиденции Датрика. Как раз в этот момент мимо проходил фонарщик, зажигая уличные фонари, заливавшие мощеные улицы золотым светом. На Тенкоре такой роскоши нет; у нас уличное освещение зависит от щедрости домовладельцев, которые зажигают (или не зажигают) фонари у своих дверей.

Дворецкий, обученный разбираться в нюансах одежды и статуса посетителей, оглядел меня с ног до головы и попросил мою визитную карточку. Когда я ответил, что таковой у меня нет, он вежливо поинтересовался моим именем и тем, кого я желаю видеть. Я назвался, дворецкий извинился за то, что сразу меня не узнал, и проводил в библиотеку. Через несколько минут ко мне вышел Датрик. В то время советнику было немного за сорок; это был высокий красивый мужчина с седеющими висками; его внешность, как мне говорили, не была улучшена силвмагией. Точнее всего было бы описать его, на мой взгляд, как аристократичного и изысканного.

Увидев меня, он улыбнулся и подошел, чтобы пожать мне руку.

– Эларн, чтото мы давно не видели тебя в своем доме. Добро пожаловать! Как же ты вырос! Не следует ли мне теперь называть тебя сирпловец?