Культивация зельевара (СИ) - Крынов Макс - Страница 46

Новый удар противника рассекает воздух, с кончика лезвия слетает призрачная копия клинка и врезается в стоящее позади дерево, разрубая его напополам. Едва увернулся. Пляска на грани — практики собрались и начинают теснить меня.

Я отпрыгиваю назад, но на этот раз не успеваю. В плече расцветает боль — клинок другого противника зацепил меня краем, пронзив и ледяной панцирь, и плоть под ним.

Кровь не течет — я замораживаю ее вокруг раны. Адреналин позволяет не обращать внимания на боль, но рука теперь не так подвижна.

— Убить! — хрипит от ярости Лауд. С его меча срываются новые лезвия, но я с издевательской небрежностью уклоняюсь от каждого. Потеряв терпение, мужчина идет напролом, используя всю пробужденную скорость. С каждым шагом он набирает и набирает скорость, рвется вперед быстрее арбалетной стрелы, и…

И я ухожу с траектории атаки шичжана. Мужчина, проносясь мимо, полоснул меня кончиком клинка по ледяному доспеху, но не пробил магический лед и промчался мимо.

Недостаток таланта скорости в инерции — когда движешься слишком быстро, бывает сложновато остановиться.

Пока шичжан срывал сапогами мох в попытке затормозить, я выдернул из пояса зелье. Колба с кислотой отправляется в Крайслера, стоящего подальше. Когда колба оказывается в десяти метрах от меня, печать срабатывает и стекло разлетается вдребезги. Человек превращается в вопящий комок, с которого скоро слезет кожа. Не жилец.

Семь.

Внезапно земля под моими ногами взрывается фонтаном камней и корней — кто-то из практиков применил незнакомую мне технику. Теряю равновесие, падаю на одно колено. В этот момент ко мне бегут сразу три врага, и в меня летит одна техника.

Активирую теневую метку снова.

Мир вокруг на мгновение становится черным. Я перемещаюсь на несколько шагов назад. Один из солдат, потративший Ци на технику, не успевает ее прервать и рассекает напарнику грудь.

Шесть.

Пользуясь замешательством, бросаюсь вперёд. Моё копьё вспыхивает ледяной энергией, его наконечник покрывается морозным сиянием. Лауд вновь настигает меня — его меч вращается бешеным вихрем, он движется так быстро, что воздух вокруг него свистит и трещит.

Только скорость не добавляет мастерства. Я отражаю его удары и уворачиваюсь, просто зная, куда он будет бить.

К сожалению, я уже выдохся. У меня есть еще половина резерва, но даже с учетом обновленных характеристик борьба на пределе сил и скорости с группой практиков — не то, к чему я готов. Я и так уже фактически ополовинил группу.

На вызов теневой тропы уходит секунда. А потом я вызываю теневой плащ, и меня с безумной скоростью тащит по теневой тропе. Секунда, и я стою уже в сотне метров от места боя, незамеченный.

Дрожащими пальцами достаю зелье лечения, выпиваю. Следом идут еще два зелья, которые должны помочь восстановить силы. Регенерация работает вовсю — рана болит, но кровь уже не идет.

Выжидаю половину минуты — достаточно, чтобы зелья начали действовать, и недостаточно, чтобы обозленный Лауд перестал искать меня, ругаться или что он сейчас там делает.

Активирую теневую печать, оставленную на кладбище.

Враг уже ждет. На этот раз никакого замешательства, никакой паники: Лауд и оставшиеся практики стоят плечом к плечу, готовые встретить меня сплошной стеной атак. Едва я появляюсь, Лауд запускает в меня со своего клинка вихрь с огненными всполохами, обозначая мое местоположение. Другой солдат пускает в лицо очень быстрый огненный шар.

Уклоняюсь в последний миг — пламя плавит ледяной шлем, обжигает щеку и плечо, опаляя волосы. Сразу следом несется ледяное копье, за ним — несколько призрачных лезвий. Увернуться от всего невозможно, так что принимаю часть ударов на доспех. Лед трескается и валится с меня кусками, но я уже успеваю уйти с линии атаки.

Враги не дают передышки. Лауд ломает деревянный жетон, выкрикивает непонятное слово, и от него в мою сторону, расширяясь, летит ревущая волна пламени. Она не опаляет даже травы, но я чувствую чудовищный жар.

Пытаюсь телепортироваться, но не выходит. Секундное замешательство стоит мне инициативы — стена взрывается облаком огня, накрывая меня целиком.

Успеваю прикрыть лицо рукой — и тут же кричу от боли. Пламя мгновенно охватывает предплечье, жар проникает сквозь защиту, обжигая кожу и мышцы. Боль ослепляет.

Рефлекторно ухожу в тень, в двумерный мир, перемещаясь всего на несколько метров в сторону, и возвращаюсь обратно. Огонь с руки исчез, но боль остается — кожа краснющая, и спустя минуты наверняка покроется страшными волдырями. Пальцы едва слушаются. Правая рука почти бесполезна.

— Ублюдок ранен! Добить! — ревет Лауд, сжимая меч. — Загоняйте его в круг!

Теперь их атаки становятся слаженнее и опаснее. Практики уже поняли мои способности и теперь действуют осторожно: один за другим выпускают техники, не давая мне ни секунды на контратаку. Вокруг меня разлетаются куски льда и камней, воздух наполнен свистом и ревом пламени, сверканием молний и призрачных клинков.

Я вынужден уходить в оборону, сосредоточившись только на уклонении и защите. Левой рукой сложно удерживать копье, движения теряют точность и скорость. Враг чует слабость и стремится воспользоваться этим. Никаких «последних разговоров», никаких шансов. Ублюдки атакуют.

Лауд вновь разгоняется до невероятной скорости. Я едва успеваю отскочить назад, но его меч все равно оставляет глубокую царапину на груди, прорезая ледяную броню почти насквозь. «Почти».

Соберись, Китт! Если отступлю сейчас, то застать противника врасплох точно не смогу! А доберутся до Никифора, тот и до города доведет…

Наскребаю остатки сил и резко бью копьём в неосторожно подошедшего солдата — тот поспешил выполнить приказ командира окружить меня. Удар выходит малость неуклюжим — напитанный ледяной энергией наконечник копья сталкивается с мечом, по которому струится Ци. От столкновения артефактов раздается грохот и нас обоих отбрасывает назад.

Ноги вспахивают глубокую борозду во мху, но я не падаю. Противник же врезается спиной в старую ель; дерево жалобно скрипит.

Не давая ему опомниться, я мчусь вперёд, уворачиваюсь от выпада Лауда и наношу удар — наконечник пробивает подбородок мужчины и выходит из затылка, насаживая череп на древко оружия. Этого оказывается мало — практик явно пробудил регенерацию — вяло шевелится, пытается загребать руками мох, но я пускаю по копью волну льда. Голова солдата лопается изнутри.

Пять.

С удовольствием отдохнул бы — хватаю ртом воздух, которого отчаянно не хватает, но отдыхать не дадут. Лауд снова кричит приказы; его люди перестраиваются. Он сам бросается вперёд, окружённый вихрем огненной техники — воздух вокруг него исходит маревом от жара.

Я чувствую тяжесть в мышцах, дыхание сбивается; силы на исходе. Слишком быстрый бой, слишком интенсивный. Я к своему удивлению бьюсь с несколькими практиками и все еще жив. Спасибо усиливающим эликсирам.

Ещё немного, — твержу мысленно, пытаясь подбодрить себя. — Ещё немного.

— В кру-уг ублюдка, сукины дети! — воет Крайслер. — Сгною!

В круг так в круг.

Крайслерам хватило пары секунд моего отдыха, чтобы окружить меня.

На мгновение всё застыло. Даже Лауд замер чуть в стороне — потоки Ци двигались к нему для какой-то сложной техники. Вокруг него сгущался багровый свет, воздух дрожал от жара и напряжения. Солдаты тоже не теряли времени: их клинки засияли энергией, тела напряглись, готовясь нанести смертельный удар.

Я крепче сжал древко копья, чувствуя, как холодная энергия течёт из моих пальцев по рукояти. Потянулся глубоко внутрь себя, к опыту владения копьём, который никак не мог принадлежать юнцу, прожившему меньше двадцати лет. Преимущественно — чужому опыту.

Потанцуем.

И тело будто само пришло в движение.

Первый бросился вперёд с мечом, объятым пламенем; второй — чуть сбоку, сжимая короткие кинжалы, покрытые молниями. Я шагнул навстречу им, позволяя интуиции и опыту вести меня.