Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Прикосновение полуночи - Гамильтон Лорел Кей - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Лорел Гамильтон

Прикосновение полуночи

J., обладателю моей руки и моего сердца; тому, кто помогает мне играть во тьме, а не жить в ней.

Благодарности

Всем моим друзьям, писателям и не писателям, кто пока меня любит, несмотря на то, что большинство бесед по телефону в последнее время начинаются с «Привет, пропажа». Надеюсь в будущем видеть вас почаще.

Глава 1

Ненавижу пресс-конференции. А особенно ненавижу, когда приличную часть правды приказано скрыть. Такой приказ исходил от Королевы Воздуха и Тьмы, повелительницы темного двора фейри. Неблагой Двор – это власть, которой лучше не перечить, будь ты хоть принцесса этого двора. Я как раз и есть принцесса, племянница королевы Андаис, хотя особой пользы мне это никогда не приносило. Улыбаясь плотной стене репортеров, я очень старалась не выразить на лице эти мысли.

Королева никогда еще не пускала такую толпу журналистов в самое сердце земли неблагих, в наш полый холм, в ситхен. Это наше убежище, а в убежище не водят репортеров. Но после вчерашнего покушения пришлось на это пойти – в качестве меньшего зла. Резон был в том, что внутри ситхена магия защитит меня успешней, а то вчера в аэропорту меня едва не застрелили.

Пресс-атташе нашего двора, Мэдлин Фелпс, указала на первого репортера, и допрос начался.

– Принцесса Мередит, вчера у вас на лице была кровь, но сегодня единственный след от случившегося – рука на перевязи. Какие травмы вы вчера получили?

Моя левая рука действительно покоилась на зеленой холщовой перевязи, почти незаметной на фоне жакета. Я была одета в рождественские цвета, в красный и зеленый цвета Йоля[1] – радостно, празднично и по сезону. Зеленый жакет и красная блузка. Волосы у меня еще краснее, чем блузка. Самая неблагая моя черта – алые волосы сидхе,[2]сидхе скарлет, лучший цвет для тех, кто хорошо смотрится в черном. Ничего общего с золотистым или апельсиново-рыжим цветом человеческих волос. Цвет жакета подчеркивал яркую зелень двух концентрических кругов в моих трехцветных радужках. Третий круг, золотой, временами вспыхивал под светом прожекторов, словно настоящий металл. Глаза у меня точь-в-точь как у благих сидхе – единственная черта, напоминающая о том, что моя мать принадлежит к золотому двору. Ну, как минимум наполовину принадлежит.

Я не узнала репортера, задавшего вопрос. Новое для меня лицо, может, только после вчерашнего и появился. Поскольку вчерашнее покушение состоялось практически на глазах – точнее, на объективах, – прессы, часть репортеров пришлось оставить снаружи, потому что все они в зале не помещались. Пресс-конференции привычны мне с детства, но такой массовой никогда еще не было. Даже когда убили моего отца, журналистов собралось меньше. Меня учили, что к репортерам следует обращаться по имени, если они тебе знакомы, но тут я могла только улыбнуться и сказать:

– Отделалась растяжением. Мне вчера крупно повезло.

Вообще-то рука пострадала не в том покушении, которое попало на пленку. Нет, ее повредили во втором – или это было третье? – покушении на мою жизнь. Но две последние попытки произошли внутри ситхена, где мне вроде бы полагалось быть в полной безопасности. Единственное, почему королева и мои телохранители считали, что мне безопасней находиться здесь, чем в мире людей, – это потому, что заговорщики, стоявшие за покушениями на меня и на королеву, были арестованы или убиты. У нас вчера едва не свершился дворцовый переворот, а пресса об этом и не подозревала. Одно из древних людских наименований для фейри – скрытый народ. Вполне нами заслуженное.

– Принцесса Мередит, у вас на лице вчера была ваша собственная кровь?

На этот раз женщина, и знакомая.

– Нет, – ответила я. На лице у журналистки стало проступать понимание, что от нее отделались односложным ответом. Глядя на ее мимику, я улыбнулась по-настоящему. – Нет, Шейла, это была не моя кровь.

Она улыбнулась мне – этакая блондинистая штучка, выше ростом, чем я на любых каблуках.

– Можно мне еще вопрос, принцесса?

– Нет-нет, – вмешалась Мэдлин, – только по одному вопросу.

– Все в порядке, Мэдлин. Пусть спросит.

Наша пресс-атташе повернулась ко мне, дернув переключатель на поясе, чтобы микрофон не уловил ее слова. Я поняла намек и подвинулась к ней, прикрыв свой микрофон ладонью.

Мэдлин наклонилась ко мне через стол. Длина юбки позволяла ей сделать это, не ослепляя сидящих в зале репортеров зрелищем белья. Покрой ее платья, как и цвет, полностью соответствовали моменту. В ее обязанности входило всегда знать, что допустимо, а что – нет. Она была у нас представителем от людей в куда большей степени, чем любой посол из Вашингтона.

– Если Шейла задаст уточняющий вопрос, это начнут делать все. Нам станет трудней работать, мне и вам.

Она была права, но…

– Скажите им, что это – исключение. И пусть задает.

Мэдлин подняла искусно подправленные брови, но сказала: «О’кей». С улыбкой поворачиваясь к репортерам, она стукнула по рычажку микрофона.

– Принцесса разрешит Шейле задать уточняющий вопрос, но дальше мы вернемся к прежнему правилу. По одному вопросу от человека.

Она указала на Шейлу и поощрительно кивнула.

– Спасибо за возможность уточнить вопрос, принцесса Мередит.

– Прошу вас.

– Если это была не ваша кровь, то чья же?

– Моего телохранителя Холода.

Камеры дружно блеснули вспышками, так что я на миг ослепла, и всеобщее внимание переместилось мне за спину. Мои стражи встали у стены шеренгой, охватывающей наш помост и загибающейся в зал. Одеты они были на все вкусы – от пиджачных пар до полной брони в стиле готского клуба. Единственное, что объединяло все костюмы, – это оружие. Вчера мы пытались соблюсти приличия в отношении оружия – все стволы под одеждой, только выпуклости в неположенных местах заметны. Сегодня пистолеты под плащами и пиджаками остались, где и были, но к ним прибавились и пистолеты на виду, и еще мечи, ножи, топоры и щиты. Да и число стражей сегодня было больше чуть не втрое.

Я оглянулась на Холода. Королева велела мне не заводить любимчиков среди стражей. Она дошла до того, что запретила мне даже томным взглядом выделять кого-нибудь одного в присутствии других. Мне это требование показалось странным, но она – королева, и спорить с ней небезопасно. И все же я оглянулась. В конце концов, он спас мне жизнь. Неужто это не стоит одного-единственного взгляда? Для королевы, моей тети, у меня найдется оправдание: пресса сочла бы странным, если бы я не выразила ему благодарности. Что было правдой. Только посмотрела я на него потому, что мне хотелось на него посмотреть.

Волосы у него были серебряные, как рождественская мишура, блестящие и металлические. Они спадали занавесом до щиколоток, и я знала, какие они мягкие и живые и как приятно ощущать их живое тепло всем телом. Верхние пряди он убрал назад, скрепив их костяной заколкой. Волосы сверкали и переливались на фоне серого костюма от «Армани», сшитого в расчете на атлетическую фигуру и широкие плечи стража – а еще на пистолет в наплечной кобуре и пару-тройку ножей. Но на два пистолета в наплечных кобурах и плотно прикрепленный к бедру короткий меч в кожаных ножнах костюм не был рассчитан. Над плечом у Холода сквозь сияние его гривы проглядывала рукоятка второго меча. Ножами страж просто щетинился, а ведь у Холода всегда припрятаны еще один-два клинка, никому не видные. Ни один портной не сумеет сшить костюм, способный скрыть такую прорву оружия. Холоду даже не удалось застегнуть пиджак, и пистолеты, меч и один из ножей блестели под вспышками.

Зал гремел криками «Холод, Холод!», пока Мэдлин выбирала, кому спрашивать. Репортер опять оказался из незнакомых. Ничто так не привлекает прессу, как покушение на убийство.

вернуться

1

Yule (Йоль, Юле) – один из главных праздников годового цикла у кельтов, отмечал день зимнего солнцестояния (22 декабря). Позднее преобразован церковью в рождественский сочельник.

вернуться

2

Sidhe (сидхе, сиды, ши) – в мире Мерри высшие фейри; в ирландской мифологии и фольклоре – обитатели нижнего мира (холмов, называвшихся «ситхен»). Сиды отличались от людей прежде всего владением магическим искусством, а не собственно «божественностью».