Император Пограничья 5 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 5

— На чём там мы остановились?

— На публикации компромата против Терехова, — Василиса сосредоточила на мне свой пронзительный взгляд. — Ты правда думаешь, что стоит идти против князя Мурома так открыто?

— Абсолютно, — я присел на краешек стола. — Проведя эксперименты над людьми, Терехов перешёл черту. После того, что мы увидели в тех лабораториях…

Я невольно вспомнил несчастных в клетках, покрытых чёрными венами, и мрачные записи об экспериментах. Подобную мерзость нужно давить и давить нещадно.

— Собирай всех освобождённых магов в главном зале через полчаса. Пусть придёт и Зарецкий, у него больше всего оснований свидетельствовать против Горевского и княжеского режима.

Василиса кивнула и быстро вышла. Я достал магофон и набрал номер Святослава. Гудки отдавались в динамике несколько секунд, пока не раздался знакомый голос кузена:

— Кузен? Какими судьбами? — несмотря на шутливый тон, я уловил в его голосе напряжение.

— Есть серьёзный разговор. Помнишь, мы освободили человека из подвала ректора?

— Такое забудешь, — хмыкнул он. — Горевский, кстати, умер в камере. Официально — от сердечного приступа, но ходят слухи…

— Что его убрали, — закончил я за него. — Знаю. Это часть той истории, которую хочу обнародовать. У меня есть доказательства, что за исчезновениями студентов, Горевским и ещё кучей грязи стоит лично князь Терехов.

Святослав присвистнул.

— Серьёзное обвинение. У тебя должны быть железобетонные доказательства, иначе сам понимаешь…

— Видеозаписи признаний начальников лабораторий, документы с печатями княжеской канцелярии, показания освобождённых магов и учёных, которых держали в плену годами. Этого достаточно?

На том конце линии повисла пауза.

— Боги… — наконец произнёс Святослав. — Ты понимаешь, во что ввязываешься? Это не просто скандал, это бомба под всю систему.

— Именно поэтому звоню тебе, — я перешёл к делу. — Куда лучше всего отправить материалы для публикации?

Святослав стал перечислять известные медиаресурсы, включая несколько крупных независимых изданий и противников Терехова из соседних княжеств.

— Пришли копии мне обязательно, — добавил он. — «Муромский обозреватель» опубликует их, даже если меня за это уволят. Я заварил всю эту кашу, затеяв собственное расследование, я и напишу статью!

Пообещав выслать все материалы в течение дня, я отключился.

В главном зале уже собрались все маги, освобождённые из лабораторий. Василиса уже установила на штатив магофон для видеозаписи. Зарецкий, бледный, но решительный, стоял в первых рядах.

Я окинул взглядом собравшихся, отмечая их напряжённые лица.

— Благодарю всех за то, что пришли, — я встал перед ними. — То, что вы пережили, не должно повториться ни с кем. Я предлагаю обнародовать собранные нами доказательства преступлений князя Терехова и его приспешников.

По залу прокатился взволнованный шёпот. Леонид Карпов, седобородый теоретик магии, поднял руку:

— При всём уважении, молодой человек, вы представляете, какую силу вы собираетесь атаковать? У князя руки длинные.

— Именно поэтому удар должен быть сокрушительным, — ответил я. — Мы опубликуем всё сразу и везде, чтобы невозможно было замять скандал.

— У меня семья в Муроме, — тихо сказала Элеонора Ольтевская-Сиверс, изящная гидромантка. — Что будет с ними?

— Понимаю твои опасения, — кивнул я. — Никто не будет принуждён свидетельствовать. Тех, у кого остались родственники в княжестве Терехова, мы не станем упоминать. Выступят только добровольцы.

Худощавый артефактор Максим Арсеньев сделал шаг вперёд:

— Я выступлю. У меня никого не осталось, кроме моей работы. Они украли месяцы моей жизни.

— И я, — твёрдо сказал Александр Зарецкий. — Что они делали с людьми… это просто чудовищно.

К ним присоединились рыжебородый целитель Георгий Светов и геомант Валентин Вельский. Последней вышла Надежда Кронгельм — изящная блондинка с осанкой преподавательницы.

— У меня лучше других поставлена речь, — пояснила она мягким, но уверенным голосом. — Пятнадцать лет преподавала риторику в женской школе. Если нужен человек, способный ясно и убедительно изложить факты — я готова.

Я благодарно кивнул ей:

— Именно такой человек и нужен. Мы запишем основной видеоролик с вашим участием, а остальные дадут свидетельские показания отдельно.

Анна Соболева нервно поправила очки:

— А что будет с нами после публикации? Терехов не оставит это просто так.

— Все, кто дал показания, останутся под защитой Угрюма, — твёрдо ответил я. — Мы своих не бросаем.

Боевой пиромант Степан Безбородко, самый молчаливый из всех, наконец подал голос:

— Записи допросов тех ублюдков из лабораторий — у вас есть копии?

— Конечно, — я похлопал по своему магофону и указал на ворох документов, в руках Голицыной. — Здесь все видеопризнания, записи экспериментов, которые мы нашли в лабораториях, копии документов с печатями княжеской канцелярии.

Следующие три часа мы потратили на запись видеоматериалов. Надежда Кронгельм оказалась настоящим оратором — её чёткая, эмоционально выверенная речь не оставляла сомнений в преступлениях Терехова. Она последовательно изложила все факты: похищения талантливых учёных и простых людей, эксперименты над ними, нарушение Казанской конвенции, роль Горевского как посредника и его последующее устранение для сокрытия улик.

— Во время допроса начальник лаборатории в Прудищах признался, что лично на его объекте погибло более сорока человек, — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — И это только в одной из трёх известных нам лабораторий.

После основного выступления мы записали свидетельства Зарецкого, Арсеньева, Светова и Вельского. Каждый рассказал свою историю: как его похитили, что заставляли делать, что он видел. Особенно жутким было свидетельство Вельского о том, как люди постепенно превращались в Бездушных, которым скармливали беззащитных жертв.

Василиса собрала все материалы и организовала их в единый пакет данных, добавив цифровые копии документов с печатями княжеской канцелярии и журналов экспериментов.

— Это изменит всё, — тихо сказала она, глядя на готовый архив. — Княжество Терехова никогда не будет прежним.

— Именно на это я и рассчитываю, — ответил я, отправляя пакет данных Святославу и по списку других контактов, который он мне предоставил.

Материалы ушли в редакции «Московского вестника», «Нижегородской правды», «Ратной газеты» и ещё десятка изданий. Мы также загрузили всё на Эфирнет и в социальную сеть Пульс, где у Зарецкого оказалось немало друзей из академической среды.

— Теперь ждём реакции, — я закрыл крышку магофона. — Взрыв должен прогреметь примерно через сутки, когда редакции проверят материалы и подготовят статьи.

— А если попытаются замять? — спросила Василиса.

Я покачал головой:

— Слишком много источников одновременно. Кто-нибудь точно опубликует, а остальные подхватят, чтобы не отстать. К тому же, Святослав никогда не упустит такой шанс. Этот материал сделает его имя легендарным в журналистских кругах.

На следующее утро я проснулся от настойчивого сигнала магофона. Двоюродный брат звонил с новостями:

— Взрыв состоялся! — его голос звенел от возбуждения. — «Обозреватель» вышел с экстренным выпуском, сейчас все только об этом и говорят. Князь созвал экстренное совещание, в город стягиваются дополнительные силы стражи. Говорят, он в бешенстве.

— А реакция обычных людей? — спросил я, отгоняя остатки сна.

— Люди в шоке. Многие не верят. Другие давно подозревали неладное. Выходят первые требования независимого расследования. Несколько графов из оппозиции уже выступили с заявлениями.

Я улыбнулся. Первый удар нанесён. Теперь князь Терехов будет слишком занят спасением собственной шкуры, чтобы думать о мести нам.

Пока что это всё, что я могу сделать, чтобы ослабить его позиции, но однажды мой клинок найдёт и его шею.