Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans" - Страница 29

«Тихо, тихо, парень! Ничего уже не вернешь и не переделаешь. Все прошло давным-давно. Не изменить ничего!».

Но попытки успокоиться, хоть и привели к тому, что гнев схлынул… Схлынул, только оставил этот гнев после себя — заледенелое спокойствие внутри, спокойствие, которое заставило до боли и до судорог в скулах стиснуть зубы.

«С-с-с-уки! С-с-с-уки поганые! Найти и убить! Всех убить! Кишки выпустить, чтобы умирали долго, чтобы корчились в своем дерьме и просили смерти. Не жизни просили, а смерти! Но и смерть, чтобы не шла к ним долго-долго! Я знаю как! Знаю! И когда я найду тех, кто во всем этом участвовал, подыхать они будут очень мучительно!».

Знания реального Плехова накатили сейчас в звенящую пустотой голову и чередой покатились внутри черепной коробки картинки. Картинки страшные, по сути, но такие притягательные для Каннута Бьёргсона, что вдруг начали казаться сродни ласкам женщины.

Читал как-то в юности Плехов книгу, найденную у одной из знакомых. «Хроники Харона» она называлась. Сейчас вспомнилась одна из частей книги: виды и методы пыток и казней за всю историю человечества. Четвертование и посажение на кол, колесование и сдирание кожи. И прочие «милые прелести». Скандинавская «прогулка» и «красный орел» тоже там были.

«Пиздец какой-то! А пацан-то, похоже, головой болен. И болен очень даже нехорошо! Так смаковать подробности, как он будет… если найдет. Не-не-не… нам такого не надо. Месть — местью, но и границы знать необходимо! Надо как-то…».

Но вот как? Доводы разума, что, дескать, «Хочешь мести — готовь могилу и для себя!» — не подействовали. Плехов чувствовал, что парень к этому готов.

«Ладно! А если — «Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным!». Во-о-о-т… вот так-то лучше!».

Каннут почувствовал прикосновение к руке. С трудом, будто со скрипом, повернул голову. Маг смотрел на него с тревогой и даже, казалось, с испугом.

— Кан! Возьми-ка флягу, выпей вина! — всучил Филип ему в руку фляжку, — Пей! Пей, я говорю! Да больше, больше пей! Сейчас… я сейчас… у меня где-то смесь была. Вот! Сейчас я трубку набью, и ты ее выкуришь. Понял?

— Я не курю! — проскрипел Каннут.

— Да знаю я! Но смесь эта, она успокаивает. Вот я дурень — на кой демон я тебя потащил сюда?! Но — кто же знал-то? Кто знал, что так вот обернется?

Выпитое вино и выкуренная трубка прояснили мозги, но внутри, внизу живота, продолжал оставаться ледяной холод.

— Ладно, поехали. Не поворачивать же нам назад! — маг тронул коня.

Деревня располагалась сразу за холмом. Большая и по виду богатая была когда-то деревня. Только вот проплешины на местах, где ранее стояли дома, и заросшие кустами огороды говорили о том, что это «когда» было уже давно.

— Стой, Каннут. Стой, парень! — маг вцепился в повод его лошади, — Принесли же их демоны именно в этот момент!

С непониманием Кан повернулся к Филипу.

— Баронские здесь! — сплюнув на траву на обочине, пояснил маг.

— С чего ты взял? — прищурился Кан.

— Вон у того двора… Люди там. А чего им среди дня толпой собираться? Но, похоже, мало их, этих собак. Несколько человек…

— Объясни!

— Если бы их было больше — суматоха бы по деревне была. Да и без криков бы не обошлось. А так… Люди стоят, но криков нет. Так что… Да, несколько человек.

— Что будем делать? — спокойствие Каннута очень беспокоило Плехова.

— Поедем, посмотрим. Вмешаемся, попробуем договориться. Может, и уедут по-хорошему?

И они, не торопясь, стали спускаться в деревню. Стук копыт по пыли, лежавшей толстым слоем на деревенской улице, заглушался почти полностью. Когда они выехали из-за крайнего в улице длинного бревенчатого сарая, Плехов в душе ахнул:

«Похоже, миром разойтись уже не получится!».

Поодаль стояли кучкой человек двадцать крестьян разного пола. У изгороди сарая стоял сгорбленный старик и что-то негромко говорил приземистому воину.

Почему воину? Ну а кем может быть человек в кожаной кирасе и в кожаном же потертом шлеме? Да и меч на боку этого человека говорил о том же. Воин стоял спиной к подъехавшим и слушал старика. Рядом с ними на земле лежал босой мужчина в светлой рубахе навыпуск и серых штанах.

«М-да… и голова его в крови! Не было убийств, говоришь, Филип? Аппетит приходит во время еды!».

Второй дружинник, молодой парень, прижав к изгороди совсем юного паренька, ухмыляясь, поигрывал ножом у шеи удерживаемого.

— Доброго всем дня, уважаемые! — внешне спокойно произнес маг.

Воин, слушавший старика, обернулся:

— Господин маг! Доброго вам здоровья. Не ожидали вас здесь сегодня увидеть!

«Мля… матерый, похоже! Лет ему уже изрядно, снаряжение и доспехи, пусть и кожаные, потерты, но ухожены. И предплечья, выглядывающие из засученных рукавов рубахи, жилистые. Мечник, наверное!».

— А не подскажешь ли, доблестный воин, что делают дружинники барона Брегетса на землях, принадлежащих магистрату города Лука? — с улыбкой спросил маг.

Воин поморщился, но вполне спокойно ответил:

— Проезжали мимо, решили заглянуть — все ли спокойно у крестьян этой деревни. Магистрат далеко, а случается разное…

— Да-да, случается разное. А вот этот человек, лежащий у твоих ног, он, наверное, ударился головой об изгородь? — Филип, казалось, был само добродушие.

— Именно так, господин маг! Именно так! — усмехнулся воин.

— Ты лжешь, пес! — прошипел Каннут.

Воин поморщился, цыкнул, сплевывая, и перевел взгляд с мага на парня.

— Интересная у вас компания, господин маг. Нордлингов здесь уже порядком не видели. Вот с тех пор, как спалили весь выводок вон в том замке! — и он мотнул головой в сторону холма.

— Т-с-с-с…, - зашипел Кан, схватившись за рукоять кинжала.

— Каннут! Стой на месте! — прикрикнул Филип.

Но воин уже тянул меч из ножен.

— Значит, правильно говорили, что щенок остался живым? Ничего, мы сейчас это исправим! — растянул губы в ухмылке дружинник.

Он явно ошибся, когда переключил внимание на Каннута. Последний и не заметил, когда Филип прикрыл свернутым плащом арбалет, лежащий на луке седла.

— Щ-щ-е-лк! — звук оружия показался громким и очень неожиданным, и посредине кирасы воина появилось дополнительное украшение в виде деревянных перьев болта.

Арбалет все же оказался достаточно мощным, чтобы дружинника откинуло на жерди изгороди. Второй, который, отняв нож от шеи мальчишки, с улыбкой наблюдал за разворачивающимися переговорами, приоткрыл рот от удивления.

— Ф-ф-ы-р-х! — махнул рукой маг, и у удивленного в глазу появилась рукоять швыркового ножа.

— Дремлин! Сколько их еще! — резко спросил маг у сгорбленного старика.

Тот, с гримасой досады на лице, негромко ответил:

— Один! — и махнул в сторону сарая.

Плехов с оторопью смотрел за развивающимися событиями, а тело Каннута уже соскользнуло с лошади и, чуть приседая в коленях, метнулось к проему двустворчатых ворот.

Сапоги его были сделаны на славу: сапожник, выделав головку сапог, пришил к ним мягкие коричневые замшевые голенища, шнурующиеся спереди от середины к верху. Толстая кожаная подошва была обильно пропитана какой-то темной смолой, которая, застыв, образовала покрытие, похожее на резину. Ступать в них было мягко и практически бесшумно.

«Идиот! Солнце в спину — тень будет видна!».

Каннут скользнул вбок, присел и из-за раскрытой створки вгляделся в полумрак сарая. Сначала не было видно ничего. Но, прищурившись, парень стал различать что-то, а потом расслышал и звуки, идущие от дощатой перегородки в глубине.

«Ну, с-с-у-ка! Хотя этого и следовало ожидать!».

В глубине пустого сарая, оказавшегося то ли коровником, то ли конюшней, на ворохе соломы третий нападавший «пользовал» крестьянку. Каннут, присмотревшись и прислушавшись, решил, что дружиннику сейчас не до бдительности, а произошедшее на улице он не услышал. Парень скользнул внутрь, вдоль перегородки, прокрался дальше и осторожно, чтобы не зашелестела сталь, достал кинжал.