«На границе тучи ходят хмуро» или «партизан» - Найтов Комбат - Страница 15

К нам, через Себежские ворота, был направлен литовский партизанский отряд особого назначения. В приказе старшего майора Судоплатова подчеркивалась необходимость расширения действий на территориях «Эйшишкен», «Вилна», «Ашмена» и «Свирень». Что в переводе на русский означало Высокодворский, Виленский, Ошмянский и Свиренский районы Западной Белоруссии, кстати, переданные немцами в гау Литва. Требовалось наладить связь и поддержать действия специальной группы «170-б» IV (II Отдел) Управления НКВД. Обеспечить создание активных партизанских отрядов севернее железной дороги Гродно-Вильно, с распространением нашей активности в лесах Рудницкой пущи, так как немцы перенесли снабжение групп армий «Центр» и «Север» на железные дороги, проходящие по этим территориям.

Короче, предстояло действовать в тех местах, даже посещать которые в 1941 году я совершенно не рвался. Сроки указаны не были, но понятно было, что «скорее, как можно скорее».

В переданном мне письме, через командира корабля, привезшего большую партию РС-132, Павел Анатольевич раскрыл еще одну сторону этой операции. В феврале 1942 года ZWZ была преобразована в Армию Краеву, АК. Находясь, в основном, на легальном положении и обладая необходимыми для перемещения бумагами, АК значительно нарастила свое присутствие на территории Виленской гмины. Сделано это для того, чтобы столкнуть пока немногочисленные партизанские отряды Литовской ССР, поддерживающие СССР, с отрядами литовских националистов, немцами и коллаборационистами, пользуясь тем обстоятельством, что литовцы в этих местах находились в меньшинстве, разгромить руками немцев как коммунистическое подполье, так и литовских националистов, и готовить почву для «общенационального восстания, когда СССР и Германия окончательно ослабеют в этой войне. АК провозгласило лозунг «двух врагов». То есть открыто перешла на сторону наших противников. Смещено руководство, с которым я заключил негласный мирный договор. Теперь поляки будут открыто вредить нам. До этого они надеялись, что СССР будет разбит Германией, и мы сами уйдем из этих мест. После победы под Москвой, Польское правительство в изгнании изменило свою стратегию. Так что пришла пора менять нашу тактику и стратегию. Из временного союзника АК само провозгласило себя нашим врагом.

Неприятный поворот, хотя я и знал о том, что это произойдет рано или поздно. В первую очередь я приказал Беловежскому батальону найти и уничтожить отряд «Лупашки». Это, кстати, название политической тюрьмы в Вильно, где этот «маёр» служил надзирателем. К сожалению, в отряде его не оказалось. По заданию Лондона убыл в Виленскую гмину с целью выявить и передать гестапо командира группы «170-б», который сидел в этой тюрьме. Один из выживших свидетелей опознал в командире спецгруппы бывшего комсомольца-подпольщика, который ликвидировал тех людей, которые выдали его дефендзиве несколько лет назад, включая князя Друцкого-Любецкого. Теперь АК его ищет, чтобы либо ликвидировать, либо передать в гестапо.

Проблема заключалась еще и в том, что в Западной Белоруссии после 1919 года появились «осадники»: уволенные в запас бывшие военнослужащие Войска Польского, которые по льготной цене получали здесь земельные наделы, а если военнослужащий имел медаль или ранение, то надел доставался ему бесплатно. Многие из «поляков» и по-польски не говорили или со страшным акцентом. Служба в Войске Польском, добровольная, давала возможность улучшить материальное положение, в обмен на отказ от национальности и от вероисповедания. Второй момент: членство в АК означало только то, что человек давал присягу на верность Лондонскому Правительству, получал подпольную кличку и вносился в список «действующих партизан». Его задачей было приобрести или найти оружие, спрятать его неподалеку и ждать приказа начать действовать. То есть, вести обычную жизнь, как и до этого. Поэтому по спискам Армия Краева была гигантской организацией, но в реальных боевых действиях принимало участие около одного процента от списочного состава. Остальные только числились партизанами. А что, удобно! Солдат спит, а служба идет! Говорить о высокой степени боеготовности такой армии просто не приходилось. Но вот с точки зрения сбора информации, то есть стукачества, этот вопрос у них был поставлен хорошо! Кто-то обходил своих знакомых, собирал различные слухи и передавал их офицеру АК для анализа. У офицера под рукой был тот самый один процент активных и находящихся в подполье боевиков. В случае необходимости офицер направлял группу террора в то место, которое вычислил по доносам псевдочленов АК. Так малыми силами создавалась видимость борьбы с оккупантами и коммуняками. Поэтому, работа в местах, которые мы не контролировали, была связана сразу с двумя опасностями: чтобы тебя не выследило гестапо и немецкая полиция, и не попасться в сети АК. В прошлом году мы свободно проходили через вторую сеть в трех районах области, но жизнь внесла свою корректуру в это положение. К тому же сформирован ЦШПД (Центральный Штаб Партизанского Движения) при Ставке Верховного Главнокомандующего, почти на полгода раньше, чем в том времени, его начальником штаба был назначен 1-й Секретарь Компартии Белоруссии Пантелеймон Пономаренко. Но мы относились к «другому ведомству»: ко, теперь уже, Второму отделу НКГБ. Говорят, Берия тогда хотел назначить на пост начштаба другого человека и сохранить в руках НКВД руководство партизанским движением, но предложенный Пономаренко план «народного партизанского движения» показался Сталину более реалистичным. Когда решался этот вопрос, меня вызвали в Москву. Я, по мнению Берии, должен был доказать Сталину ошибочность предложений Пономаренко. Подготовленный Судоплатовым доклад о деятельности отрядов IV Управления и II-го отдела НКВД и НКГБ достаточно ясно указывал, что профессионально подготовленные для действий в тылу врага отряды и бригады более активны и эффективны, чем те партизанские соединения, где прослойка профессионалов отсутствует или мала. Это – правда. Я так и ответил на этом совещании, но на любые наши действия на оккупированных территориях следует немедленный карательный ответ противника, в ходе которого потери несет мирное население. Если мы планируем сохранить там людей, то должен быть принят план Пономарева, который предусматривает отвод значительной части сельского населения в относительно безопасные районы, создание партизанских районов и даже областей, а боевые действия поручать специально подготовленным частям и соединениям. Так, как это делается в нашей бригаде, самом западном партизанском соединении на территории СССР. Активные действия у нас ведет небольшая и очень мобильная группа, примерно в 1200 человек, действуя, в основном, малыми группами от взвода до роты, изредка сосредотачивая на отдельных направлениях до батальона. Большая часть бригады занимается охраной района базирования и хозяйственным обеспечением деятельности бригады. В районе действуют все институты Советской власти, одной небольшой поправкой к Конституции БССР: в районе объявлено военное положение, и вся исполнительная власть принадлежит майору госбезопасности Соколову, чьи распоряжения обязательны для всех и обсуждению не подлежат. Он же вправе отменить любое распоряжение сельского Совета, сменить избранных председателей Советов и тому подобное, вплоть до привлечения к суду военного трибунала.

– И что? Такие дела вами рассматривались? – заинтересованно спросил Сталин, сидевший до этого со скучным выражением на лице. Было видно, что решение он уже принял, но следовал процедуре коллективного обсуждения важного, для оккупированной части страны, решения.

– Да, рассматривались, товарищ Сталин, и неоднократно. Несмотря на то, что все кандидатуры проходят предварительный отбор в бригаде, всегда имеется вероятность того, что на местах большее влияние имеют представители другого «лагеря». В администрацию активно пытаются пробраться националисты всех мастей и деятели ZWZ, АК, как теперь она называется. В области полным-полно «осадников», бывших военнослужащих Войска Польского, которые получили свои наделы от Пилсудского и иже с ним. И которые приняли присягу на верность правительству Польши в изгнании. Они достаточно многочисленны, хотя большая часть белорусского населения их и не поддерживает. Но фактически, благодаря своей «легальности», они свободно перемещаются и концентрируются в тех районах, где есть существенная прослойка польского населения. Таких мест у нас в районе 12. Там приходилось действовать как главе военной администрации. В трех случаях военным трибуналом был вынесен смертный приговор. В остальных случаях, таких жестких мер не понадобилось. Люди брали самоотвод и оставались в селе.