Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич - Страница 15

Снилось, как ни странно, что-то хорошее. После такого-то триллера наяву! Некая мозаика ностальгических образов, ядром которой была рыжая девушка с терпким именем Карри…

Очнулся в другом месте.

В каком-то замкнутом сумрачном пространстве. А еще здесь приятный шум текущей воды. Похоже на ручей или даже реку. Я в какой-то подземной пещере?.. Нет, стены и потолок прямоугольные, из кирпича и бетона.

Лежу тоже на чем-то ровном. Веки поднимаются и опускаются вязко, будто в киселе, детали окружения проступают через пелену неохотно.

Значит, мне удалось прыгнуть в перемир? Или…

– Вижу, уже очнулся, – заговорил кто-то спокойным голосом, – да, уши навострились, значит, слышишь… Позволь принести извинения за моих ребят. Они служат мне преданно, вот только кретины редкостные.

Речь сопровождали слегка елейные интонации.

– Ты Леон? – спросил я.

Я шкурой ощутил чью-то тень, что летит ко мне откуда-то сверху, и рядом со мной возник кот. У него, как я и думал, нет шерсти, зато есть – и это обескуражило так, что даже сонливость прошла! – одежда!

Сфинкс в темном плаще с воротником и поясом. И в круглых черных очках. Этакий Морфеус.

Хотя, конечно, невелико чудо, среди людей полно тех, кто одевает питомцев в специально пошитые для них вещи. Я только не думал, что среди котов могут быть модники, готовые носить шмотки и аксессуары по своей воле.

– Приятно знать, что ты обо мне наслышан, – произнес сфинкс.

– Твои кретины о тебе все уши прожужжали.

– Я говорил, они преданны. Когда-то привел их в перемир, к неиссякаемому источнику свободы и вседозволенности, и эта самая вседозволенность до сих пор кружит им головы. Мнят себя аристократами, хотя были подобраны мной чуть ли не с помойки. Любят выпендриться, когда можно просто поговорить. Идиоты! Это ж надо было додуматься – напасть на кота в его даймене!

Он говорил с теми же подслащенными интонациями, похаживая из стороны в сторону. В финале этой речи подошел ко мне и, ухватив челюстями за загривок, помог встать.

– Могу я узнать твое имя? – спросил он.

– Риф, – представился я.

Меня штормило несколько секунд, но в итоге я обрел устойчивость. Туман перед глазами рассеялся, и я оглядел место, куда меня занесло. Или занесли?

Похоже, я в каком-то коллекторе.

Просторный кирпичный туннель уходит куда-то в темноту, а по другую сторону квадратная ниша с широкой трубой в стене. Из нее течет мерцающая бирюзовым светом вода, чистая, как кристалл. Заполняет бассейн в нише, а оттуда убегает по руслу туннеля во мрак.

– Это блажень, – говорит Леон, – так называется эта водичка. Мощное снотворное. Снимает боль и дарит прекрасные сновидения. В особо глубоком сне такими снами можно даже управлять. Построить из них целый мир!

Я подошел к кирпичному берегу реки, ноздри невольно втянули с журчащих волн запах родниковой свежести, и перед глазами опять поплыло. Шатаясь, попятился от воды.

– Не советую так делать, – говорит Леон, – этой водой Мерлин тебя усыпил. Здесь всюду ее пары, но ты уже придышался. Однако если будешь вот так нюхать или тем более пить, еще один крепкий сон гарантирован.

Я встряхнул головой.

– А откуда эта… блажень в канализации? Или это не канализация?

На потолке ниши я заметил узкий решетчатый люк. Сквозь прутья проникает сумрачный свет, слишком слабый для солнечного. Вряд ли там поверхность, скорее всего – еще один уровень катакомб. Такое чувство, что из темноты люка кто-то смотрит, но ничем эти подозрения подтвердить не могу…

– Под каким мы городом? – не унимаюсь я. – В какой стране?

– Извини, мне не резон разоблачать убежище. Да и зачем тебе? Ты попал сюда не через турагентство… И уйдешь так же, само собой.

– Это ты меня сюда затащил?

– Не только тебя.

Я проследовал за ним вдоль бассейна до стены, из которой торчит труба, и он указал хвостом на пространство за водопадом. Там еще одна ниша, узкая, но глубокая, в ней лежат три сфинкса. В одном я опознал того, кто тыкал в меня ножом: морда изуродована рваными ранами. Все трое дышат, но без сознания. Пол в нише затоплен, с ее потолка капает дождь, барабанит по лысым тушкам.

– Потрепал ты их знатно, – говорит Леон, не понять, то ли укоряет, то ли хвалит, – мне теперь чинить этих недоумков. Но блажень дает лишь анестезию. Максимум, что может – замедлить ущерб, но не устранить.

В моей голове вьются назойливо, словно комары, всякие непонятки. Смотрю, как зачарованный, на бирюзовые блики водопада.

– Откуда эта вода? Что превращает ее в блажень?

Леон засмеялся.

– Для кота слишком много вопросов. Между прочим, ты в курсе, – он оглянулся, лапа ювелирным хватом коготков чуть опустила очки, – что взгляд у тебя жгучий?

Я опешил.

– Эээ… Нет.

– Ну вот, знай.

Глаза Леона, такие же бирюзовые, как блажень, снова спрятались под черные стекла. Затем передние лапы надавили на один из кирпичей в стене, тот плавно отъехал внутрь. Щелчок, загудел механизм, из воды выползла лесенка шириной в один кирпич, от центра бассейна до трубы, откуда льется волшебная жидкость.

Но я все еще сбит с толку заявлением о «жгучести» моего взгляда, не придал случившемуся особого значения. Просто последовал примеру Леона, когда тот перепрыгнул на лестницу и стал подниматься к трубе.

– И как это понимать? – окликнул я.

Меня опять покачивает. Испарений над мокрой лестницей больше, чем на берегу. Тем не менее, шагаю по влажным ступеням, как эквилибрист по канату, за хвостом, торчащим из-под складок кошачьего плаща.

– Так и понимай, – отвечает мой проводник. – Я и сейчас чувствую себя спичкой рядом с костром. Вот-вот вспыхну!.. Когда жар отпускает, я знаю, что в этот момент ты смотришь куда-то в другое место.

– Это шутка такая?

– Да куда уж… Думаю, мои ребята тоже ощутили. Возможно, это спровоцировало их агрессию. Напасть на тебя было тупейшим решением, а на тупые действия толкает животный страх. Тем более, вряд ли понимали, с чем имеют дело. В перемире они тоже недавно. Может, чуть дольше, чем ты. А ты ведь совсем новичок, верно?

– С чего ты взял?

Леон усмехнулся.

– Ну, я-то не новичок.

Мы уже идем по трубе.

Посередине тянется дорожка из кирпичей такой же ширины, как и лестница. Жидкий бирюзовый свет течет навстречу по бокам мостика, а мы шагаем куда-то в глубину каменного горла. Мне опять кажется, что на нас смотрят – из пустот в кладке, где нет кирпичей. Я озвучил-таки эту зудящую мысль.

– Не переживай, это мои парни. Следят за порядком, только и всего. В конце концов, сюда могут забрести незваные гости. Извини, что не сказал о соглядатаях сразу. Просто пока ты крутил головой в поисках слежки, я отдыхал от твоего… горячего внимания.

Я хмыкнул, но не нашел, что ответить. Вместо этого спросил:

– Так что очищает и заряжает эту воду?

Леон остановился, я чуть не уткнулся носом в его хвост, тоже замер.

Он вновь оглянулся, приподнял очки на несколько секунд, сказав с клыкастой улыбкой:

– Я.

И возобновил шествие.

Я ненадолго растерялся, пришлось догонять. Это чуть не стоило мне потери равновесия, дурман местной воды по-прежнему нарушает координацию, перед глазами замаячили шустрые бирюзовые ручейки, но я удержался. Снова иду почти впритык, стараясь хранить невозмутимость, спросил:

– Как?

– Не знаю. Само получается. Блажень – это мой дар, такой же, как твое целительство. Кстати, на твоем брюхе ни следа от уколов, заметил?

– Нет, – признался я. – Забыл совсем. Не болит, и ладно.

– То-то и оно. Я бы попросил тебя помочь поставить на ноги, вернее, на лапы, тех троих, но толку не будет. Ты лечишь бессознательно. Только тех, кому симпатизируешь. Зато у тех, кого ненавидишь, усугубляются увечья и болезни, если таковые имеются. А те олухи сделали все возможное, чтобы ты их возненавидел. Придется тащить их в Бальзамиру. Вряд ли там обрадуются моему визиту… Что ж, придется потерпеть. Это единственное место, где их можно вылечить.