Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 14

Пять утра! Надеюсь, все скоро угомонятся и дадут мне ещё немного поспать. А ведь рекламные слоганы — это тема! У меня в тетрадке с информацией о будущем нет ничего про разную интеллектуальную собственность в виде книг, рекламных слоганов, сюжетов фильмов, а тема жирная! Хотя идею фильма «День сурка» я как-то рассказывал американскому режиссёру.

Утром встаю — все дрыхнут, а на кухне полный погром. Быстро умылся, оделся и… дал деру из квартиры! Хорошо, что дверь просто захлопывается.

Доехал на метро — мне не западло, чай, не барин. В своем номере переодеваюсь и прямиком в ресторан завтракать. Ха! Ленка уже там. Сидит и с мрачным видом ковыряет свою тарелку. Присоединяюсь к ней.

— Привет! Как спалось? Перестала дуться?

— А ты где ночью был? Я приходила четы… один раз, ты не открыл, а дежурная сказала, что ты опять ночевать не пришёл, — с подозрением уставилась на меня прокурорша.

— У друга был. Я же говорил, что там живу, — честно ответил я, умолчав о своих злоключениях и интересе ко мне женского пола и милиции.

— И что там у друга? Что делали? — допытывается Ленка.

— Да пиво допили, и я спать лёг, — опять не говорю всей правды я. Но ведь и не вру!

— На митинг идёшь? — вроде бы мирно спросила Лена, но тон у неё был прокурорский.

Ничего себе, я отчет должен давать?

— В Лужники или на армянское кладбище? Сегодня два митинга, — блеснул я своей осведомленностью.

Планы посетить то или другое мероприятие у меня, конечно, были. Скорее всего, наведаюсь в Лужники, тем более, там будут наши парни-афганцы. Надо Илюхе и Генке, кстати, звякнуть с утра, пока они не сквозанули куда-нибудь типа музея. Илюха уже заикался про картинную галерею. Думаю, это влияние жены, сам Недолюбко в таком хобби ранее замечен не был.

Выходим из ресторана уже как парочка — меня, считай, простили, правда, не знаю, в чем я провинился, но тон Леночки милостив, и она обещает исполнить свою вчерашнюю угрозу — прийти в мой номер, принять душ.

— Погоди, один звонок сделаю, — прошу Лену и, с трудом найдя две копейки в кармане брюк, звоню на квартиру Лешнёву, где обитает и Илья.

— Кто там? Что надо? — в трубке раздаётся старческий дребезжащий голос.

Бабушка, наверное. Генка говорил, что она иногда приезжает к ним из деревни, подкидывает соленья разные.

— Мне Гена нужен. Скажите, Толя Штыба звонит, — кричу как можно громче, подозревая у старушки тугоухость.

Но это моё уважительное отношение к старости приводит к неожиданным результатам!

— Да вон же, товарищи, Штыба! Он сам сказал, — услышал я голос откуда-то от административной стойки.

Там маячили парочка ментов, вернее, один мент и один штатский, и судя по всему администратор смены — невысокая миловидная дама.

— Ну-ка парень! Ты сегодня ночевал по адресу… — и молодой лейтенант с горящими от азарта глазами называет Витькин адрес.

— Ну, ночевал, а в чём дело? Если по поводу шума, так разобрались ваши товарищи. Приехали, опросили и уехали.

— Это мы в курсе, — отвечает штатский. — Но гражданка Свиридова написала заявление об изнасиловании, так что мы вынуждены вас задержать!

— Вы с ума рехнулись! Какая Свиридова, не знаю такой! И вообще, я депутат, у меня депутатская неприкосновенность!

Не знаю, есть таковая сейчас или нет, но я решил зайти с козырей, так как кто такая Свиридова мне примерно понятно — думаю, одна из Оксан. При всем при этом Ленка смотрит на меня так нехорошо… как товарищ Сталин глядел на Троцкого, Ленин — на буржуазию, а солдат — на вошь!

— Вы не переживайте: вас опросят, как свидетеля. Насильник — ваш друг Виктор Артемьев. Он уже задержан и даёт признательные показания. А на вас девушки, что ночевали с вами в квартире, пока показания не дали!

— Да не было никакого насилия, вы о чём? И вообще, у меня другие планы на день.

— Было или не было — следствие разберётся. А следы побоев на лице у Свиридовой присутствуют.

Чёрт! Витёк в беде и, наверное, надо поехать выручить друга.

— Штыба, это как понимать? Бабы пьяные… изнасилование! Ты врун неисправимый! — голос Лены дрожал от возмущения.

Она смерила меня презрительным взглядом, затем резко развернулась на каблуках и, вздернув подбородок, гордо удалилась.

«Опять грязная останется», — невесело схохмило подсознание.

Глава 9

Хотя мог бы и не ехать, но чую — другу может потребоваться моя помощь. Дурилка он картонная, конечно, но это всё от молодости. По сути, человек Витька добрый, радушный, с простыми человеческими желаниями. А кто из нас без греха? Кто всегда поступает правильно, безошибочно, экспертно? То-то же! Надо уважать чужие слабости. Кто же это сказал… классик, может, какой? Да вроде Дюжев в «Жмурках»!

С Генкой и Ильёй я толком не пообщался — просто сказал, что на митинг не приду, мол, дела у меня. Подробности докладывать не стал: в вестибюле гостиницы полно ушей.

Против моих опасений меня не попытались уложить мордой в асфальт или запихнуть в специальный отсек «бобика». Наоборот, разместили как белого человека на заднем сиденье рядом со штатским. Водитель — впереди, рядом с ним молодой сержант. Может, реально депутатский значок сыграл свою роль?

Вытаскиваю из кармана остальные награды и знаки отличия и невозмутимо прикрепляю их на место. Вчера в ресторане я их снял. Не из скромности — просто Лене было интересно, и я, открутив, дал их девушке посмотреть, а прикрутить обратно забыл. Парни в машине сразу перестали болтать о своём и с уважением уставились на мой иконостас. Среди значков особенно выделялся норвежский орден: для него не предусмотрены плашки, и смотрится он для советского человека совершенно по-папуасски. Ну а чё? Чем наградили, то и ношу! Штатский рядом со мной даже присвистнул от удивления, и похоже, в его голове я сразу из категории «подозрительный тип» перекочевал в категорию «приличный человек».

— Да ты не переживай, — успокаивает он меня. — Показания снимут и отпустят тебя. Сам понимаешь: изнасилование, да ещё в день работы съезда! Знаешь, как нас сейчас накручивают⁈ А ты правда депутат?

— Угу, — буркаю я, не сильно желая вступать в беседу.

Отпустят они меня! Да я сам кого захочу отпущу!

Ехать до отделения довольно далеко, и я от нечего делать рассматриваю Москву, пытаясь приметить красивых девочек. С Леной, чую, у меня окончательный облом — два раза такой косяк она не простит. И хоть я ей и не врал, но важные детали скрыл! Обидно, конечно, но не сильно — я клятву верности прокурорше не давал. И Марте, кстати, тоже. Впрочем, та, как умная девочка, этого и не просила.

В отделении шум и гам. Меня оставили ждать возле какого-то кабинета. Стою у стеночки, изучаю стенд «Их разыскивает милиция». Сейчас в основном таким образом доносят населению информацию о преступниках и без вести пропавших. Разумеется, никого из этих типов я не запомню, и уж точно не смогу опознать при встрече. Хотя этого золотозубого я вроде где-то видел. Как и вот этого дядьку, который сейчас голосит рядом. Интересно, по какому поводу он так разоряется? Лысый дядя с синюшным лицом ожесточенно размахивал руками, что-то истерично выкрикивая сотруднику в форме.

Тут замечаю, что на меня во все глаза пялится девочка лет пяти-семи, изучая мои награды. Интересно, что тут делает этот милый ребенок? Пришла с родителями?

— Осторожнее, товарищ, — отталкиваю в спину этого визгливого дядю в костюме.

Он чуть не задавил ребенка, пятясь назад. Та впрочем не испугалась, но внимание её лучисто-зелёных глаз я потерял.

Где ж я его видел?

— Я буду жаловаться, я директор музея! — с возмущением провизжал синюшный, и всё стало на свои места.

Он был удивительно похож на космического пирата из мультика «Тайна третьей планеты»! Персонаж хоть и мультяшный, но, судя по радостному гыканью пяти-семилетки, такое сравнение пришло в голову не только мне.

— Это пират Глот с планеты Катлук! — шепнул я ребёнку, и мы вместе рассмеялись.