Шпионские игры (СИ) - Март Артём - Страница 29

Это слово, будто пощёчина, заставило Шера вздрогнуть. И без перевода было ясно — Нафтали прилюдно оскорбил молодого душмана.

Шер вдруг посерьёзнел. Взгляд молодого духа стал решительным. Черты лица ожесточились. Словно бы обострились.

Он повернулся к безбородому. Что-то приказал ему. Душман со шрамом стянул с плеч вещмешок. Принялся что-то искать в нём.

Нафтали грубо прервал их. И Шер, и «Аист» с обожжённым лицом замерли. Уставились на Нафтали.

Тот хрипло и прерывисто заговорил. Видно было, что командир «Чохатлора» теряет силы от ран. Что стоять ему всё сложнее. Но он держался, стараясь не показывать слабости.

— Требует, чтобы он поклялся не на своём Коране, — быстро и тихо перевёл Наливкин.

— Абдула! — крикнул Нафтали своему гиганту-подчинённому.

Гигант засуетился. Выкрикнул несколько приказов, и кто-то из «Аистов» передал ему книгу — чёрный, украшенный арабской вязью том Корана.

Гигант подошёл к Шеру. Протянул ему книгу. Молодой душман несколько мгновений помедлил, но всё же взял её из больших рук духа, названного Абдулой.

Потом, нерешительно глянув на Нафтали, крепко вцепившись в книгу обеими руками, он направился к нам.

Всё тело Нафтали болело. Сильно ныла рука, сломанная Шайтаном.

Несмотря на боль, Нафтали не показывал слабости Шеру.

«Он трясётся. Боится меня, — думал Нафтали, пока молодой моджахед шёл к нему, держа в руках Священный Коран. — Значит, Шайтан был прав. Шер задумал предательство».

Нафтали не удивило это обстоятельство. Он всегда тщательно следил за Шером. Осаживал заносчивого юнца, когда тот пытался выпячивать при остальных «Аистах» свою гордыню.

Удивило его другое.

«У Шайтана, у этого неверного шурави, больше чести, чем у многих моих моджахеддин», — подумал Нафтали.

Шер приблизился. Заглянул было в глаза командира «Чохатлора», но тут же опустил взгляд, делая вид, что рассматривает искусно изукрашенную обложку священной книги.

— Значит, душа моя ещё не отправилась к Аллаху, а ты уже назвал себя новым вождём, ведь так, Шер? — прохрипел Нафтали низким утробным голосом.

— Я уже отвечал тебе на этот вопрос, господин. Я был вынужден. И потом, мы делили бремя лидерства с Абдулой. Мне не понятны твои обвинения и оскорбления. Я…

— Молчи, мальчишка, — прервал его Нафтали.

Потом Нафтали глянул на своего приближённого Абдулу поверх плеча Шера. На лице огромного моджахеда застыло недоумение. В маленьких глазах, чей взгляд был направлен на Нафтали, читался немой вопрос. Нафтали знал, какой.

Шер покосился на большую собаку, сидевшую у ног шурави. Того самого шурави, что смел разговаривать таким дерзким образом.

Молодой моджахед узнал его сразу. Бросил ему взгляд. Глаза шурави оставались спокойными и холодными. Молодое лицо было бесстрастным и казалось высеченным из камня.

— Ты поклянёшься передо мной, — сказал Нафтали. — Поклянёшься по-настоящему. Не той предательской клятвой, которой ты пытался обмануть шурави, но истинной клятвой перед лицом всех «Чёрных Аистов» и самого Аллаха.

Шер молчал, мялся на ногах. Нафтали видел, как его пальцы, сжимающие Священный Коран, белеют от напряжения.

— Поклянёшься, что, вызволяя меня из плена, берёшь ответственность за мою жизнь, — продолжил Нафтали, когда Шер не решился ничего ответить. — Если я умру — это будет твоя вина.

— Я поклянусь, — сказал наконец Шер после долгого молчания.

Шер раскрыл книгу. Внезапно Нафтали с шипением вынул изогнутый клинок из ножен. Шер вздрогнул, даже зажмурил на миг глаза.

Командир «Чохатлора» показал ему свой нож. Положил его на левую страницу Корана.

— Клянись, — сквозь сжатые зубы протянул он.

Шер сглотнул. Его острый кадык вздрогнул на тонковатой шее. Потом он опасливо поднял правую руку. Положил её на правую страницу Корана. Облизал иссохшие губы и заговорил:

— Клянусь именем Аллаха, что не отдавал приказа стрелять в тебя. Если я лгу — пусть моя душа не войдёт в рай, а моё тело не найдёт покоя.

Нафтали показал в улыбке желтоватые зубы, казавшиеся на фоне бороды маленькими и даже заострёнными, словно акульи клыки.

Все замерли вокруг. Казалось, даже ветер на мгновение стих. Будто бы само время пошло медленнее, чем обычно.

— В тебе меньше чести, чем в Шайтане, — проговорил Нафтали холодно.

— Ч-что? — не понял Шер.

— Щенок… — Улыбка сошла с лица Нафтали. — Ты забыл сказать главное. Сказать, что ты берёшь меня под свою защиту, как пленного. Или ты забыл древний обычай?

Глаза Шера на миг округлились. В них блеснул страх. А в следующий момент они внезапно сузились, подобно змеиным.

Шер снял руку со священного Корана. Медленно потянулся к своему тюрбану. Потом так же медленно развязал его, и ткань, словно знамя, сползла ему на плечи. Он поклонился Нафтали, но не опустил глаз.

— Я преклоняюсь перед твоей проницательностью, Нафтали. В последний раз.

Молодой шурави среагировал быстрее, чем раздался выстрел. Он бросился к Нафтали и схватил его за рукав.

Но молодой мужчина не мог быть быстрее пули.

Спустя секунду после того, как где-то в горах раздался хлёсткий звук снайперского выстрела, Нафтали вздрогнул. В его животе, чуть левее пупка, прямо в армейском поясе появилась большая дыра.

Кровь брызнула на одежду и лицо Шера. В этот момент молодой «Чёрный Аист» улыбался.

Я среагировал быстро, схватил Нафтали, чтобы оттянуть.

«Непокрытая голова, поклон, — думал я, — это сигнал для убийцы».

Но было поздно. Нафтали ранили.

— А, сука! — крикнул Наливкин, хватая душмана, когда тот, сражённый пулей, стал валиться на землю.

Шер, тем временем, выхватил из кобуры наган. Направил его было на меня.

Я не видел, когда на Шера прыгнул Булат. Просто не заметил — так он был быстр.

Пёс вцепился в вооружённую руку Шера. Тот вскрикнул, задрал дуло пистолета в воздух.

Среди душманов началась неразбериха.

А потом прогремели первые выстрелы.

Когда мы бросились к глиняному забору, чтобы укрыться самим и утянуть туда раненого Нафтали, я обернулся.

Увидел среди переполоха, что начался между духами, Шера. Булат всё ещё трепал его за руку. Но душманёнок выгнулся дугой, задрав свободную руку, и рухнул на колени.

Я быстро понял, в чём дело.

Гигант Абдула стоял на широко расставленных ногах, выбросив руку со своим ТТ вперёд. Ствол его пистолета дымился. Он застрелил Шера в спину.

— Отходим, отходим! — кричал Наливкин.

Выстрелы спровоцировали и других аистов. Раздалась новая стрельба. Закричали умирающие люди. Заржали кони.

Безбородый душман накинулся на Абдулу, и они принялись биться в рукопашную.

Все остатки отряда «Аистов» утонули в хаосе междоусобицы.

— Булат, ко мне! — крикнул я, когда мы оказались за забором, а потом вскинул автомат.

Когда пёс перестал трепать обессилевшую руку уже мёртвого Шера, то обернулся и стрелой помчался к нам.

Как только он юркнул за глиняный забор, я закричал снова:

— Огонь! Огонь!

Я открыл огонь с колена. Надо мной заговорил АК Наливкина.

Глушко отчаянно выскочил из укрытия и залёг рядом со мной, поставив на сошки свой пулемёт. Следом затрещал и он.

А потом начали стрелять и со стен мечети. Мы всеми силами помогали душманам уничтожить самих себя.

«Аисты» таяли на глазах. Кто-то погибал, сражаясь друг с другом и совершенно не обращая внимания на наш огонь. Другие бросали оружие и пешими убегали в степь. Третьи пускали лошадей в галоп.

Бой закончился так же быстро, как и начался. Заметив, что их становится всё меньше, душманы дрогнули под нашим огнём и пустились бежать врассыпную — кто пеший, кто конный.

Там, где совсем недавно перед нами стояли больше тридцати «Аистов», теперь вразнобой лежали не меньше двух десятков мёртвых, одетых в чёрное.

Силуэты тех, кому удалось спастись, один за другим исчезали вдали. Скрывались за грязно-жёлтыми порывами пылевой бури.