Шпионские игры (СИ) - Март Артём - Страница 28

— Пусть только дернется, — Наливкин нахмурил брови. — Тут же получит пулю в голову.

Мы готовились к передаче командира «Чохатлора». Душманы уже ждали нас за забором двора мечети. Они пришли конными. Масловы насчитали больше тридцати человек. Сложно было сказать — явились ли «Аисты» в полном составе или всё же оставили какой-то резерв в горах.

Предполагалось, что в конвое, который поведёт Нафтали к Шеру, будут четыре человека: оба капитана, Глушко и я. Остальные четверо спецназовцев вместе с Нарывом и освобождёнными нами пленниками забаррикадировались на втором этаже. Там же были и Искандаров с пакистанским шпионом.

Парни, которых мы освободили из заброшенной пастушьей хижины, несмотря на ранения, решительно заявили, что тоже хотят поучаствовать в обороне мечети. Оружия для них у нас не было. Потому Наливкин приказал им метать гранаты и подносить патроны бойцам.

Нельзя было исключать, что всё пойдёт не по плану. Тогда все, кто сейчас на втором этаже, останутся последней линией обороны.

— Если душман согласился вывести этого своего Шера на чистую воду, — продолжал Шарипов, — то это не значит, что мы можем доверить ему оружие.

— Нож — символ его силы, — суховато заметил Наливкин.

Нафтали по-прежнему молчал. Ждал, что же мы решим.

— Отдайте ему его нож, товарищ капитан, — сказал я, глянув на Наливкина.

— Саша, — Шарипов ступил ко мне, положил руку на плечо. — Риск и так слишком велик. Зачем всё усложнять?

— Нож нужен ему, — обернувшись к особисту, я кивнул на Нафтали. — Это элемент ритуала.

— Это он тебе сказал? — насупился Шарипов.

— Я доверяю Селихову, Хаким, — сказал Наливкин. — Мне казалось, ты тоже.

Шарипов сглотнул слюну.

— Доверяю. Но это не значит… — Он осекся. Не закончил своей мысли.

— Нож — важен, — надавил я, перебив особиста.

— Глушко! — позвал Наливкин.

— Я!

— Достань нож из вещей этого душмана. И принеси.

— Есть!

Когда Глушко прибежал к нам через минуту, то протянул капитану Наливкину кривой нож в чёрных кожаных ножнах. Наливкин передал его мне.

Не сказав ни слова, я пристально посмотрел в тёмные, маленькие глаза Нафтали, который не отрывал от меня своего взгляда всё это время.

Нафтали был связан: ноги ему опутали так, чтобы он мог идти, но не бежать. Здоровую руку привязали длинной верёвкой к ногам, чтобы он не мог свободно ею пользоваться. Сломанная же безвольно висела на перевязи.

Без колебаний я протянул ему нож.

— Ты просил? Тогда возьми.

Нафтали, конечно же, не понял моих слов. Он уставился на своё оружие. Потом принял его. Одной рукой, неуклюже, заткнул за армейский ремень.

— Все готовы? — выдохнул Наливкин и отсоединил магазин. Проверил патроны внутри. — Ну тогда пойдёмте! А то наши гости нас, видать, уже заждались!

Когда мы вышли за пределы двора мечети, Шер со своими людьми уже спешился. По левую его руку стоял гигант, с которым он приезжал в прошлый раз. По правую — немного ссутулившись, застыл безбородый «Аист» с изуродованным большим ожогом лицом.

Нафтали внимательно уставился на Шера. Он буквально ловил взгляд молодого душмана. Шер же всячески избегал смотреть Нафтали в глаза.

Кроме того, я заметил, что теперь Шер держался уже не так самоуверенно и нахально, как раньше. Будто бы могучая аура командира «Чохатлора» давила на него. Заставляла сомневаться, нервничать.

Я счёл это хорошим знаком.

Когда Нафтали пошевелился излишне резко, Булат, которого я вёл на поводке, покосился на него. Зарычал.

Мы взяли пса на всякий случай. Во-первых, он мог помочь нам обезвредить Нафтали, если бы тот замыслил бежать. Ну а во-вторых… Стоило видеть лица душманов, когда они увидели советскую служебную собаку. Особенно такую, как Булат. Это дорогого стоило.

Часть из них, кто тоже спешился и стоял за спинами Шера и его дружков, принялись плеваться и шептать проклятия. Плевались даже некоторые конники, оставшиеся верхом.

Судя по гаденькой улыбке Наливкина, он тоже понял, в чём было дело. Даже бросил Булату:

— Хорошая собака. Молодец. Будешь у нас «психологическим оружием».

Не поняв странной похвалы, Буля на миг уставился на командира «Каскада», шедшего рядом со мной и ведущего Нафтали под руку.

Мы с душманами замерли друг напротив друга. Разгулявшийся ветер гнал пыль и песок. Трепал наши волосы и душманские широкополые одежды. Привычным делом шумел в пронизанных дырами стенах мечети, что высилась позади нас.

Шер решился и вышел вперёд.

— Его рука, — начал он по-русски, указав на шину Нафтали, — сломана. Вы пытали его?

— Спроси об этом лучше своего командира, — ответил я настолько громко, чтобы перекричать буйный порыв ветра.

Шер нахмурился. Бросил Нафтали несколько слов. Нафтали ответил.

— Что он сказал? — шепнул я Наливкину.

— Как и договаривались. Сказал, что сломал руку, когда упал с коня.

Когда после слов Нафтали выражение лица Шера никак не изменилось, я понял — он поверил лжи командира «Чохатлора».

— Вижу, шурави обращались с нашим любимым командиром достойно, — наконец заговорил Шер.

— Да уж получше, чем ваш брат с советскими солдатами, — язвительно ответил ему Наливкин.

Шер хмыкнул.

— Пусть Аллах покарает меня, если я буду лгать, — продолжил он. — Я убивал шурави ровно так же, как ты убивал моджахеддин, советский капитан. Но я никогда не обходился с пленниками недостойно. Никогда не унижал воинов, что по своей собственной воле складывали оружие и вверяли мне свои жизни.

Теперь хмыкнул уже я. Вышел вперёд. Скомандовал Булату, который тоже выдвинулся рядом со мной:

— Место.

Могучий пёс уселся, словно бы взяв меня под охрану. Он чутко следил за врагами. Навострил уши и не спускал с них глаз.

Шера заинтересовал такой мой шаг. Но он промолчал.

— Тогда докажи это, Шер, — сказал я.

— Я ничего не обязан тебе доказывать, шурави, — прошипел Шер, словно змей. — Только лишь соблюдать наш договор. Это всё.

— Докажи не мне, — я покачал головой. — Докажи это твоему командиру.

С этими моими словами Нафтали вышел вперёд. Я услышал едва уловимый, похожий на хрип стон боли Нафтали. Раны беспокоили «Аиста» при каждом движении.

Нафтали сказал что-то своим низким, утробным голосом. Слова Нафтали прозвучали громко, трубно и, казалось, ввели Шера в замешательство.

Я глянул на Наливкина, что выступил вместе с душманом. Тот шепнул мне:

— Спросил Шера, он ли командует теперь «Аистами».

Шер на мгновение замешкался, вцепившись в рукоять своего кинжала и то сжимая, то разжимая пальцы. Потом торопливо заговорил на дари. Поклонился.

— Оправдывается, — тут же перевёл Наливкин. — Говорит, что был вынужден.

Нафтали не спешил отвечать. Он внимательно смотрел на изворотливого, словно уж, Шера.

— Ту маро мекоши? — прошипел наконец Нафтали. — Чойи маро мегири⁈

Шер побледнел. Жёлтоватые глаза его округлились от изумления. «Аисты» за спиной молодого душмана зашептались.

Гигант, что стоял по левое плечо Шера, вздрогнул. Уставился на него дурными от удивления глазами. Потом что-то возбуждённо спросил у Шера.

Тот отмахнулся, нервно бросил два гавкающих слова огромному «Аисту».

— Нафтали обвиняет его в предательстве… — шепнул Наливкин, увлечённо слушавший переговоры душманов. — Спрашивает, желает ли он убить Нафтали и занять его место.

Шер торопливо, потеряв самообладание, заговорил. Голос его звучал так, будто молодой душман оправдывается.

— Шер обвиняет нас во лжи… — перевёл мне напрягшийся Наливкин.

Не успел Шер договорить свой монолог, как Нафтали прервал его и крикнул, ударив себя в грудь:

— Ба Корам касам бихур!

Шер остолбенел от изумления. Душманы за его спинами затихли. Казалось, даже ветер перестал трепать их одежду. Так неподвижно они застыли.

— Требует поклясться на Коране, — сказал Наливкин, словно бы повторил вынесенный приговор.

— Биргай… — с презрением бросил Нафтали, прервав тишину, которую разбавлял лишь гул ветра.