Космонавт (СИ) - Кресс Феликс - Страница 28

Я хорошо знал, что ждёт авиацию в будущем, но даже мне было чертовски интересно послушать мнение этого человека.

— А как насчёт сверхзвуковых пассажирских? — спросил я.

— Обязательно будут, — уверенно ответил он. — Туполев уже работает над этим. Лет через десять-пятнадцать из Москвы в Хабаровск за три часа будем летать. Представляешь?

— А… космос? — осторожно спросил я.

— Космос… — Николай Петрович задумался, поглаживая подбородок. — Тут всё сложнее. Пока даже орбитальные станции — это фантастика. Но, — он понизил голос, — я слышал разные слухи. Ничего конкретного и наверняка больше выдумки, чем правда, но информация обнадёживающая.

— Спасибо вам большое, Николай Петрович… Мне, честно сказать, пора уже. Не заметил, как время пролетело. Больно интересно вы рассказываете, Николай Петрович.

Мужчина отмахнулся, мол, пустяки, но по блеску в глазах я видел, что ему мои слова были приятны. Он встал, поправил пиджак и проговорил:

— Ладно, Сергей, не буду задерживать тебя. Поболтаем в другой раз. Я здесь часто бываю. Успехов в экзамене. Но главное, — он поднял указательный палец вверх и внимательно посмотрел мне в глаза, — не заучивай, а понимай. В небе формулы не помогут, если не чувствуешь машину.

Я кивнул, поблагодарил и пошёл на выход из библиотеки. Нужно было успеть домой, чтобы переодеться и взять деньги. Как бы там ни было, а встречаюсь я с девушкой, которую нужно будет угостить.

Я пришёл к главному входу в Парк Горького за двадцать минут до назначенного времени. Осеннее солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в красновато-золотистые тона.

У киоска «Цветы» стояла небольшая очередь. В основном, там толпились парни разных возрастов — с видом, вроде бы, решительным, но в то же время со слегка растерянными взглядами.

Когда подошла моя очередь, я выбрал скромный, но красивый букет — несколько алых гвоздик, перевязанных белой лентой. Продавщица, женщина с добрыми морщинками у глаз, одобрительно кивнула:

— Хороший выбор, молодой человек. Гвоздики — цветы сильных людей.

Я поблагодарил её и отошёл к фонтану, время от времени поглядывая на карманные часы. Вокруг царила обычная для вечера оживлённая атмосфера: парочки, держась за руки, направлялись в парк, дети толпились у лотка с мороженым, а пожилая пара неспешно прогуливалась по аллее. Ровно в пять я заметил Катю. Она шла быстро, почти бежала, но, увидев меня, резко замедлила шаг, словно вспомнив, что нужно держаться сдержанно. На ней сегодня было простое платье в мелкий цветочек, сверху наброшена лёгкая бежевая кофта — и всё это очень ей шло. Волосы, собранные в аккуратный хвост, слегка растрепались от быстрой ходьбы, а на щеках играл лёгкий румянец — то ли от спешки, то ли от волнения.

— Привет, — сказала она, останавливаясь передо мной, слегка запыхавшись. — Я не опоздала?

— Нет, — улыбнулся я. — Ты как раз вовремя.

Тут же протянул ей букет. Катя замерла на секунду, её глаза расширились, а щёки стали ещё розовее. Она растерянно потянулась за цветами, потом резко отдёрнула руку, словно снова напомнила себе мысленно, что нужно вести себя спокойнее.

— Ой… Спасибо, — прошептала она, наконец принимая букет. Её пальцы слегка перебирали цветы. — Я… я не ожидала…

Я видел, как она суетится, как её взгляд мечется от цветов ко мне и обратно, как она пытается казаться невозмутимой, но каждое её движение выдаёт внутреннее волнение. В душе мне стало тепло от этого зрелища, но внешне я сохранял спокойствие. Не хотел смущать её ещё больше.

— Это просто цветы, — сказал я мягко.

Катя кивнула, но её смущение никуда не делось. Она нервно провела рукой по хвостику, поправила выбившиеся пряди, потом вдруг вспомнила что-то и полезла в свою сумочку.

— Ах да! Конспекты! — воскликнула она, доставая аккуратно перевязанную пачку листов. — Вот, как обещала, — с этими словами она протянула листы мне.

Я взял конспекты и аккуратно пролистал несколько страниц. Почерк был чётким, аккуратным, записи — с выделенными формулами и схемами. Было видно, что Катя потратила на это много времени.

— Спасибо, — искренне сказал я. — Это очень поможет.

Я убрал конспекты во внутренний карман пиджака — там они в безопасности. Катя тем временем переминалась с ноги на ногу, то опуская взгляд на цветы, то бросая короткие робкие взгляды на меня. Молчание становилось немного неловким.

— Может, прогуляемся? — предложил я, жестом указывая на вход в парк. — Погода хорошая.

Катя подняла на меня глаза, закусила нижнюю губу — явный признак внутренней борьбы между желанием согласиться и попыткой сохранить видимость равнодушия. Но в конце концов она кивнула:

— Давай… только ненадолго. Нам к экзаменам готовиться нужно.

Мы пошли по главной аллее, засаженной уже пожелтевшими деревьями. Катя держала цветы так, будто они были сделаны из хрусталя.

— Ты… ты хорошо подготовился к экзамену? — наконец нарушила молчание девушка.

— Думаю, что да, — ответил я. — Твои конспекты точно пригодятся.

— Они… они не все мои, — призналась она. — Часть папа помогал делать. Он… он хорошо разбирается в аэродинамике.

— Передай ему спасибо, — улыбнулся я. — И тебе, конечно, тоже.

Мы дошли до фонтана и остановились, наблюдая, как вода переливается в лучах заходящего солнца. Катя, кажется, немного расслабилась. По крайней мере, перестала сжимать букет так, будто боялась, что он улетит.

— Красиво, — прошептала она, глядя на воду.

Мелкие капли красиво сверкали в лучах заходящего солнца.

— Да, — согласился я, но смотрел сейчас не на фонтан — мой взгляд случайно упал на афишу неподалёку.

На деревянном щите, украшенном гирляндами из жёлтых кленовых листьев, красовалась завлекающая надпись:

«Кинотеатр под открытым небом. Сегодня в 18:00 — „Я шагаю по Москве“, реж. Г. Данелия»

Точно, я ведь недавно уже видел такую афишу. Лёгкая, трогательная история о молодости, дружбе и первых чувствах, которая как раз вышла весной и быстро стала невероятно популярной.

— Катя, — я осторожно тронул её за локоть, — хочешь сходить в кино? Вот, смотри, сегодня как раз хороший фильм идёт.

Она повернулась к афише, и я увидел, как в её глазах мелькнул интерес.

— Ой, а я его ещё не видела! — воскликнула она, но тут же смутилась. — То есть… если ты хочешь, то можно…

— Пойдем, — улыбнулся я. — У нас как раз полчаса до начала — успеем купить билеты и по мороженке.

Катя кивнула, крепче прижав к груди цветы. По пути к кинотеатру мы задержались у лотка с мороженым. Я взял два вафельных стаканчика: Кате с шоколадным сиропом и крошкой, себе просто пломбир.

— Держи, — протянул я ей мороженое, — только аккуратнее, не запачкай платье. Уж очень оно у тебя красивое и нарядное.

— Спасибо, — она осторожно взяла стаканчик, и я заметил, как её глаза загорелись. — Ой, а у меня такое мороженное с детства любимое!

Купив билеты, мы устроились на одной деревянных скамеек. Осенний вечер становился прохладнее, но зрителей собралось немало. В основном, здесь были молодые пары и компании студентов.

Когда начался фильм, я украдкой наблюдал за Катей. Она смотрела на экран, широко раскрыв глаза, иногда замирая с поднесённым ко рту мороженым. Особенно она оживилась во время сцены, где герои бегали по ночной Москве. Катя даже тихонько хихикнула, когда герой НикитыМихалкова упал в фонтан.

К середине сеанса уже стало заметно холоднее. Я увидел, как Катя слегка ёжится, потирая плечи в тонкой кофточке, но не подаёт виду, чтобы не прерывать просмотр.

— Тебе холодно? — шепотом спросил я, наклоняясь к ней поближе.

— Немного, — призналась она, — но ничего, досмотрим.

Я молча снял пиджак и осторожно накинул ей на плечи. Катя чуть вздрогнула от неожиданности, потом повернулась ко мне. В свете от экрана её глаза блеснули, как два изумруда.

— Спасибо… — прошептала она и отвела взгляд в сторону.

Фильм мы досмотрели под тихий шелест осенней листвы и смех зрителей. Когда зажгли свет и люди стали расходиться, Катя сняла пиджак и протянула его мне.