Братик (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 30

Басурмане ясно, что троицу разведчиков заметили, и вскоре из-за огромных сосен, росших на повороте дороги, показались настёгивающие своих лохматых лошадок всадники с копьями в руках. С десяток.

— Бей! — охрипшим от волнения голосом рявкнул Тимофей и сам стал опускать пистоль, что до этого стволом в голубое небо направлен был.

Защёлкали тетивы и почти сразу татаровья стали валиться с коней. Не все из этого десятка трое уцелело. В одного с бунчуком… ну, может просто чёрный конский хвост к копью привязал, Скрябин и прицелился. Выждал ещё чуток, чтобы уж точно пуля долетела, и когда между ними с десяток саженей осталось потянул пальцем за спусковой крючок. Бабах. Перед глазами вспыхнуло пламя, а потом выросло в мгновение ока большое серо-белое облако, которое стало сносить ветром в сторону леса. Двух оставшихся басурман сняли с коней стрелы его людей, успевших выхватить из колчана вторую стрелу и натянуть лук.

Тимофей, грешным делом, думал, что крымчаки десяток в разведку выслали и они их удачно всех перебили, но в ту секунду, как он, переложив пистоль из правой руки в левую, перекрестился троекратно, из-за поворота вновь высыпали бусурмане. Много. Десятка три — четыре.

— Бей! — а чего, те тоже с копьями и расстояние между ними приличное, можно пару залпов сделать.

Щёлкнули тетивы луков и передние вои у крымцев стали валиться с лошадей. Снова щелкнули…

— Уходим! — Из-за поворота всё выдвигались и выдвигались татаровья.

Скрябин развернул коня, сунул пистоль за пояс и взяв в руку плётку стал настёгивать жеребца. Теперь главное было не убить там столько-то или чуть больше крымчаков, а оторваться от них, чтобы успеть в проход юркнуть и поганых за собой не протащить внутрь засеки.

Слышно было как заверещали, заулюлюкали татары, бросившись в погоню, но задел у них тридцать — сорок саженей был и не сомневался сотник, что он ещё увеличится. У них кони выше и мощнее и сами они налегке, без броней на конях и на себе, только лёгкие кожаные нагрудники надели, да шеломы. У самого же Тимофея и шелома нет. Вместо него тюрбан татарский на голове из бинтов. Как на такой шелом надеть?

Две версты до засеки, а показалось Скрябину что в пару мгновений они их преодолели. Вон выскочили из-за поворота, а там уже стена из поваленных елей и сосен лежит. Их заметили и стали одни вои загородку разбирать чтобы за изгородь их пропустить, а другие бросились проверять зарядку пищалей и вытаскивать из колчанов стрелы. Готовы будут и калужцы, и московиты к очередному набегу басурман. Встретят, как и первых, дружным огнём. Сколько бы не было поганых позади, мало им не покажется.

Событие сорок пятое

Назначив Ивана Козла — высоченного, нескладного, на первый взгляд, московского дворянина руководить обороной Се… засеки, Юрий Васильевич вновь к раненым вернулся. Но не судьба, Иван Силуянович, как о нём Ляпунов и отзывался, мол, парень он въедливый, сразу въелся. Пристал чего-то руками туда-сюда помахивая.

— Глухой я! — напомнил ему князь Углицкий.

Дубинушка ничуть не сконфузился, только теперь руками дирижировал перед братом Михаилом. Видно знал, что тот переводчиком подрабатывает за копеечку малую… А вот интересно, а кто-нибудь монаху на самом деле платит? Или это у него епитимия такая, за глухим княжичем присматривать.

«Говорит, что нужно к засеке воинов назад собрать», — написал на блокноте монах.

— Так поставь! Я тебя старшим поставил. Сотником. Командуй.

Опять чегось сказанув брату Михаилу, командир махнул рукой, типа, хрен с вами, сами поставили, и пошел к делящим добычу, отмывающим в реке от крови одежонку и доспехи татаровей и принялся гаркать на них и на Юрия Васильевича пальцами тыкать.

Делить и стирать было что. Они перестреляли сотни три поганых, а самих тоже в этом же районе, но ведь стреляло всего сто человек. Склоки возникали, за бороду ещё никто не хватался, но накалялась обстановка без командиров.

Пришлось Юрию Васильевичу снова бросать лекарством заниматься и идти укреплять авторитет нового сотника.

— Вои. Вернутся татары. Нужно быть готовыми к очередной атаке, — прокричал он, переходя на петушиные нотки, — Пока нет Скрябина и ранен сильно Ляпунов, Козёл Иван Силуянович будет сотником, его приказы исполняйте, как мои.

Через десяток минут стрелков из пищалей, стрельцов из лука и арбалетчиков тычками кого, а кого увещеваниями удалось от дележа добычи отвадить и к засеке возвернуть. И тут Юрий Васильевич новыми глазами на Ивана Козла посмотрел, не успели зарядить пищали, как из-за поворота показались драпающий во весь апорт калужцы во главе со своим сотником Скрябиным.

— Растаскивай! Растаскивая загородку! — нет, Юрий Васильевич не слышал, чего голосит Козёл, но само напрашивалось, да и по действиям тех, кто не вооружён дальнобойным оружием, ясно. Чуть запоздали, десяток секунд всадники гарцевали перед елями, но успели вовремя, последний уже разведчик заехал внутри засеки, когда из-за поворота показались татары. Лавой широкой шли, всё пространство заняв от реки до леса, наплевав на дорогу.

Боровой бросился к своему мушкету, по дороге соображая, нужен ли ему пистоль. Если бы заряжающих было двое, то оно конечно, в два раза быстрее бы стрелял, а с одним братом Михаилом разницы нет. Есть, наверное, всё же пистоль быстрее заряжать, но это не критично. Пусть уж будет у Скрябина, пуль он ему десяток дал, пороховницу тоже. Не глядя и пыжей зачерпнул. Если умеет обращаться, как и говорил, то будет на один выстрел в минуту больше.

С забегами этими Юрий замешкался и когда снова взгромоздился на свою колоду, то сражение уже было в разгаре. Сказать, что свистели пули и стрелы, нельзя, для него всё происходило в тишине, но облака дыма уже накрыли засеку.

А ещё целую минуту пришлось ждать пока монах зарядит мушкет. Зато удалось оглядеться. Ветер с реки и чуть с юга, и дым пороховой довольно быстро за спины сдувает. Татар было много. Ну, не так. В пространство пятьдесят на пятьдесят метров набилось всадников столько же, сколько и в первый раз. Чудес не бывает, их больше просто не влезет на этот пятачок. Если в прошлый раз три сотни оказалось убитых и раненых, то и сейчас не меньше. Были лучники среди татаровей, размахивали прижатые друг к дружке люди саблями на головой, копьями в небо тоже тыкали. Те, кто оказался прямо перед засекой, и у кого были копья, пытались ими через ветви дотянуться до русичей. Но в целом всё происходило точно так же, как и в первый раз. На что надеются? Зачем опять на убой полезли?

Юрий Васильевич снова положительно оценил действия Ивана Силуяновича, с полсотни копейщиков уже двигалось к опушке, на тот случай, если крымчаки спрыгнут с коней и попробуют через лес их с фланга обойти.

Шлепнул брат Михаил его по руке и передал уже снаряжённый мушкет. А Боровой к этому времени и цель наметил, явно большой начальник какой, батыр этот почти прямо напротив него пытается копьём достать до русского лучника. Отрок положил ствол на сосну и примерно прицелился. Опять приклад под мышку сунул. Ну, с такого расстояния промахнуться нужно постараться. Бабах вспышка, облачко дыма, на несколько секунд обзор закрывшее, а потом картина маслом. Начальника этого в шёлковом шитом золотом халате с волчьей шапкой на голове нет. Где-то под ногами своего же вороного жеребца, сверкающего красными глазами.

Юрий Васильевич передал мушкет, не глядя, за спину, но его никто не принял. Пришлось обернуться. Брат Михаил сидел на земле, а из его руки торчало оперение стрелы на коричневом древке. Перышки серо-коричневые в глаза первыми бросились.

А молодец Козёл. К раненому монаху тут же двое воев подбежало и потащили к медпункту у камней, а сам Иван Силуянович подобрал мушкет и стал заряжать его. У Юрия опять появилась возможность оглядеться. Раненые были в его лагере, но опять в разы больше было убитых со стороны нападающих, там уже чуть не половина коней было без седоков или с этими седоками, лежащими на шеях коней, так как упасть некуда было, настолько плотно крымчаки набились перед хвойным заграждением.