Ласка сумрака - Гамильтон Лорел Кей - Страница 57

Насчет помощи следствию нас не беспокоили, потому что Петерсон запретил подключать к делу кого-либо из агентства Грея. Джереми это так оскорбило, что он предложил Терезе не делиться с полицией своими наблюдениями, но Тереза слишком благонамеренна. Она честно отправилась в участок прямо из госпиталя и в конце концов нашла детектива, согласившегося принять ее рапорт.

Тереза почувствовала, что люди задохнулись, чувствовала, как они умирали, и видела привидения – белые силуэты, как она сказала, – высасывающие жизнь из людей. Полицейские любезно сообщили ей, что всем, черт возьми, известно, что привидения на такое не способны. В этот момент ввалился Петерсон и выбросил рапорт в мусорную корзину на глазах у Терезы. Обычно копы сначала дожидаются, пока свидетель выйдет из комнаты.

Терезе удалось утащить своего мужа до того, как его арестовали за оскорбление действием офицера полиции. Муж Терезы играл защитником за «Рэмс», когда это была команда Лос-Анджелеса.[16] Рэй здорово похож на этакий симпатичный шкаф; у него улыбка победителя и костедробильное рукопожатие.

Так что у нас оказалось полно свободного времени. Нет, мы не круглые сутки занимались сексом. Мы донимали Шалфея. Я заплатила требуемую плату, но обещанного лекарства мы не получили. Почему Шалфей не отдал нам его прошлой ночью? Почему превращение Китто в сидхе так много значило для Шалфея? Действительно ли он намекал, что я должна переспать с ним для успешного излечения Галена?

Шалфей отвечать не желал.

Он летал по всей квартире, пытаясь избавиться от наших приставаний, но квартира была маленькой даже для эльфа, который размерами не превосходит куклу Барби. Под вечер он неудачно взмыл с подоконника и оказался слишком близко к Галену, который прихлопнул его, будто комара. Не думаю, что намеренно.

Шалфей рухнул на пол. Он лежал совершенно неподвижно – крошечное желтое создание с яркими крыльями, похожими на хрупкий щит. Он медленно приподнялся, опираясь на локоть, когда я опустилась на колени рядом с ним.

– Сильно ушибся? – спросила я.

Он посмотрел на меня с такой ненавистью в кукольных глазах, что я вздрогнула. Подымаясь, он пошатнулся, но удержал равновесие, замахав крыльями. Мою протянутую в помощь руку он проигнорировал. Он выпрямился, руки в боки, и уставился на нас, возвышающихся над ним.

– Если я умру, зеленый рыцарь, лекарство умрет со мной. Помни об этом, если решишь поступать легкомысленно.

– Я не хотел повредить тебе, – сказал Гален, но в глазах у него сверкнуло что-то недоброе, не мягкое, не Галеновское. Возможно, не только его мужское достоинство пострадало от фей-крошек.

– Слишком близко ко лжи, – буркнул Шалфей, взлетая с такой скоростью, что очертания крыльев смазались. Крылья бабочек на такое вообще-то не способны. Это больше похоже на полет стрекоз. Когда он взлетел на уровень глаз Галена, биение крыльев замедлилось, и он повис в воздухе, размахивая крыльями хоть и более плавно, но с такой силой, что кудри надо лбом Галена разметались и спутались.

– Я не хотел ударить тебя так сильно. – Голос Галена от гнева стал низким, в нем появилась жесткость, которой раньше не было. Я отчасти сожалела об этом, а отчасти – почувствовала проблеск надежды. Может, даже Галену удастся затвердить горький урок, который необходим, если ему доведется стать королем. А может, он просто учится ненависти. От этого урока я бы уберегла его, если б смогла.

Я смотрела, как двое мужчин обмениваются ненавидящими взглядами. Шалфей все так же был размером с куклу Барби, но гнев его больше не казался забавным. То, что он мог вызвать такое неприятие у моего улыбчивого Галена, слегка настораживало.

– О’кей, мальчики, кончаем драку и играем мирно. – Они оба дружно повернулись и вытаращились на меня. А я-то всего лишь хотела снять напряжение… – Ладно, как хотите. Но что ты имел в виду – что, если ты умрешь, лекарство умрет вместе с тобой?

Шалфей развернулся в воздухе, полускрестив руки на груди, как будто в полете он не мог скрестить их как положено.

– Я имел в виду, принцесса, что королева Нисевин вложила дар в мое тело. Излечение твоего воина заключено в эту маленькую упаковку. – При этих словах он широко простер крылья и почти сумел поклониться прямо в воздухе.

– Что это значит, Шалфей? – вмешался Дойл. – Что это точно значит, без уверток – только правда и вся правда?

Эльф снова развернулся в воздухе – на этот раз лицом к Дойлу. Он мог бы просто посмотреть через плечо, но думаю, он хотел, чтобы Дойл знал, что на него смотрят.

– Ты хочешь правду, Мрак, всю правду?

– Да, – подтвердил Дойл густым басом, чуть ниже прежнего тона – не злым, но таким, от которого бледнели многие сидхе.

Шалфей рассмеялся, и его радостный звенящий смех едва не вызвал у меня ответную улыбку. Он потрясающе владел гламором, лучше, чем я вообще ожидала от эльфа-крошки.

– Ох, ты разозлишься куда больше, когда услышишь, что сделала моя обожаемая королева.

– Так скажи нам об этом, Шалфей. Хватит играть у нас на нервах, – вмешалась я.

Он повернулся ко мне, подлетев так близко, что крылья едва не гладили мое лицо.

– Скажи «пожалуйста», – вызывающе заявил он.

Гален весь напрягся, и Рис положил руку на кобуру. Похоже, не только я не полагалась на выдержку Галена в присутствии эльфов-крошек.

– Пожалуйста, – попросила я. У меня много недостатков, но ложная гордость в их списке не значится. Мне ничего не стоило быть вежливой с этим человечком.

Он улыбнулся, явно довольный.

– Ну, если ты так мило просишь… – Он ухватил свое крошечное достоинство сквозь тончайшую ткань юбочки. – Лекарство находится здесь, куда его поместила королева Нисевин.

Я почувствовала, что мои глаза лезут на лоб.

– Каким образом Мередит сможет его получить? – спросил Дойл абсолютно лишенным эмоций голосом.

Шалфей улыбнулся… Даже на личике размером с мизинец я могу распознать злобную ухмылку, когда ее вижу.

– Таким же, каким мне его дала королева.

– Нисевин запрещено соитие с кем-либо, кроме ее мужа, – удивился Дойл.

– Ах, исключения бывают в каждом правиле. Ты это должен знать, Мрак, получше многих других.

Кажется, Дойл покраснел, хотя с его цветом кожи сказать что-то определенное трудно.

– Если королева Андаис узнает, что Нисевин нарушила брачные клятвы, это плохо обернется для твоей королевы.

– Феи-крошки никогда не подчинялись этим правилам, пока Андаис не позавидовала детям Нисевин. Трое детей у нее, трое чистокровных фей-крошек. Только одному из них Пол приходится отцом, но Андаис решила, что он станет постоянной парой моей королеве. Андаис завидует Нисевин из-за детей, и всем дворам это известно.

– Прежде чем говорить такое, я бы хорошо подумал, при ком говорю, – сказал Рис. В его голосе не было вызова, просто констатация.

Шалфей отмахнулся тонкой ручкой.

– Вам нужно лекарство для зеленого рыцаря. Единственное лекарство – здесь. Нисевин пришлось возлечь со мной, чтобы наложить чары. Андаис согласилась, что зеленый рыцарь должен быть исцелен любой ценой.

Я покачала головой.

– Нет-нет, никакого соития, только не с тобой.

Шалфей подлетел повыше.

– Значит, твой рыцарь останется евнухом.

Я снова покачала головой:

– Посмотрим. – Я чувствовала первые признаки гнева. Я не часто злюсь. При дворах злость – это роскошь, которую могут себе позволить только самые могущественные. Я таким могуществом прежде не обладала. Может, и сейчас не обладаю, но мы это проверим.

– Дойл, свяжись с королевой Нисевин. Нам нужно побеседовать. – Гнев испарился из моего голоса.

Шалфей подлетел так близко, что ветер от его крыльев овевал мое лицо.

– Иного способа нет, принцесса. Лекарство от этого проклятия было дано и не может быть дано дважды.

Я одарила его выразительным взглядом.

– Я не закуска для любого желающего, человечек. Я – Принцесса Плоти и наследница Неблагого трона. И не буду вести себя как шлюха по прихоти Нисевин.